Если Кэт согласится, будет жизненно необходимо прийти к решению. Любовь — это обязательства. Именно в ней она нашла опору.

Кай жил на далеком острове, потому что по сути своей был одиночкой, предпочитал собственный темп, собственное время. Кэт — педагог, живет в соответствии с каждодневным расписанием. Без удовлетворения от того, что она дает знания другим, ей было бы скучно жить. В размеренной рутине студенческого городка Кай сойдет с ума.

Поскольку Кэт не могла найти компромисс, она предпочла сделать то, что задумала изначально. Она будет плыть по течению, пока лето не закончится. Возможно, к тому времени придет и решение.

Они больше не говорили о процентах. Кэт спокойно отказалась от намерения оставить за собой номер в отеле. «Это, — говорила она себе, — пустяки, когда еще так много невыясненного с Каем».

Дни в совместной работе летели быстро. Кэт и Кай, с помпой или вручную, медленно и кропотливо обнаружили другие трофеи. Подсвечники оказались оловянными, но монета была испанской серебряной, датированной 1748 годом.

За следующие пару недель они нашли еще больше — тяжелое, замысловато гравированное серебряное блюдо, еще разнообразную посуду и фарфор, а в другом месте десятки гвоздей и инструментов.

Кэт документировала каждую находку, запечатлевая ее на пленку по практическим и личным причинам. Ей нужен аккуратный, упорядоченный способ следить за сбором трофеев. Она хотела иметь возможность снова взглянуть на фотографии и вспомнить, что она чувствовала, когда Кай поднял покрытую коркой чайную чашку или окисленную высокую пивную кружку с крышкой. Как он играл в гляделки с большой ленивой голубой рыбой. И проиграл.

Неоднократно Кай предлагал воспользоваться крупным кораблем, оборудованным для подъема затонувших судов. Они обсуждали преимущества этого предприятия, но дело дальше не шло. Так или иначе, оба чувствовали, что хотят продвигаться неспешно, работая в основном своими руками, пока не наступит время принятия решения.

Пушки и тяжелые куски корабельных досок нельзя поднять на поверхность без посторонней помощи, поэтому они на время оставили их в море. Они по-прежнему пользовались баллонами, не меняя их на воздухоподачу с поверхности от стационарного источника, потому приходилось подниматься на поверхность и менять их почти ежечасно.

Водолазная оснастка сэкономила бы время, но они не фиксировались на этом.

Их методы не считались эффективными по меркам профессиональных спасателей, но у них было негласное соглашение. Тянуть время. Как можно дольше.

Ночи они проводили вместе на большой кровати с балдахином, разговаривая о дневных находках или находках завтрашних, занимаясь любовью. Они не говорили о будущем, которое неясно вырисовывалось после конца лета. Они никогда не говорили, что будут делать на следующий день после того, как найдут сокровище.

Сокровище стало центром их внимания, удерживало от поспешности, не давало заглянуть туда, куда они не были готовы смотреть.

День выдался чрезвычайно жаркий, они готовились к погружению. Стояла середина июля, перелом лета. Кэт пробыла на острове Окракоук ровно месяц и, при всей своей практичности, не могла не отметить, что это — некое предзнаменование.

Даже когда она натянула свой гидрокостюм до пояса, на ее спине выступили капли пота. Кэт почти ощущала прохладную свежесть воды. Под лучами солнца баллоны ее снаряжения ослепительно сверкали. Когда она их поднимала, отблеск от них, словно копьем, ослепил глаза.

— Вот. — Взяв у нее баллоны, Кай пристегнул их ей на спину, проверив собственноручно датчики. — Вода сегодня как в раю.

— Угу. — Марш опрокинул литровую бутылку сока. — Представь себе, как я тут испекусь, словно в аду, пока вы будете там наслаждаться.

— Крепче держи дроссель, брат, — сказал с улыбкой Кай, перелезая через борт. — Мы принесем тебе награду.

— Пусть это будет что-то круглое и блестящее с нанесенной датой, — отозвался Марш и подмигнул Кэт, когда та начала спускаться по лестнице. — Удачи.

Кэт почувствовала возбуждение, когда вода закрыла ее лодыжки.

— Не думаю, что мне она понадобится сегодня.

Шум помпы нарушил молчание воды, но не ее таинство. Даже при всех современных технологиях вода оставалась загадкой, отчасти красотой, отчасти опасностью. Они спускались все глубже и глубже, пока не добрались до места с углублениями в иле, оставленными их более ранними поисками.

Они уже обнаружили то, что сочли каютами офицеров и пассажиров, определив это по табакерке, серебряному прикроватному подсвечнику и любимому узорчатому мечу Кая. Несколько найденных ими драгоценностей указывали скорее на личный тайник, нежели груз.

Хотя они намеревались провести раскопки в месте тайника, их целью был груз. Используя пассажирские каюты и камбуз в качестве точки отсчета, они сосредоточились на том, что должно было быть корабельной кормой.

Им пришлось иметь дело с балластными камнями. Это повлекло за собой нудную черную работу, которая заключалась в перекладывании камней вручную в место, где они уже провели раскопки. Это отнимает много времени, было малорентабельно, но необходимо. И все-таки Кэт находила какой-то покой в такой бессмысленной работе, что-то завораживающее в возможности делать это под большим слоем воды, прикладывая совсем небольшие усилия. Она могла переложить целую кучу балласта так же легко, как и Кай, принимая во внимание, что на суше она бы очень быстро устала.

Опустив руку, чтобы очистить другое место, Кай задел пальцами что-то маленькое и твердое. Сгорая от любопытства, он смахнул тонкий слой ила и взял то, что на первый взгляд показалось ему ушком от банки пива. Кай поднес его ближе к глазам и увидел нечто изящное, хотя на выпуклости был слой корки. Кай почувствовал, как его сердце быстро подпрыгнуло.

Он слышал о необработанных алмазах, но никогда не думал, что найдет камень, просто протянув к нему руку. Кай не был специалистом, но, когда старательно счистил то, что смог, с камня, решил, что это алмаз по крайней мере в два карата. Постучав Кэт по плечу, он привлек ее внимание.

Ему доставляло огромное удовольствие видеть, как расширились ее глаза, и слышать ее приглушенное и удивленное «ой». Вместе они переворачивали кольцо снова и снова. Камень был тусклым и грязным, но определенно драгоценным.

Они находили обломки цивилизации. Возможно, какая-то женщина надела это кольцо на обед с капитаном по пути в Америку. Возможно, какой-то британский офицер носил его в жилетном кармане, ожидая, когда сможет подарить его женщине, на которой надеялся жениться. Оно могло бы принадлежать и пожилой вдове, и юной невесте. Его тайна и его осязаемость были гораздо более ценными, чем камень.

Кольцо… сохранилось.

Кай протянул его ей, предлагая взять. Кэт посмотрела на небольшой мутный кусок прошлого в пальцах Кая.

Он предлагает ей кольцо, потому что это женское украшение, или за этим кроется что-то еще? В неуверенности она покачала головой, указывая на мешок у него на поясе.

Кай сунул кольцо в свой мешок, завязал его, а потом вернулся к работе.

Ему показалось, что он понимает Кэт в определенном смысле. В иных смыслах она оставалась такой же загадкой, как и море. Чего она хочет от него? Если любовь, он ей ее дал. Если время, то они оба истощили его запас.

Кай привык требовать, и все же Кэт пресекла его одним лишь взглядом.

Сказала, что изменилась, только-только начала чувствовать, контролировать свою жизнь. Ему показалось, что он понимает это, как и ее неистовое стремление к независимости. И все же…

Кай никогда не знал ничего, кроме независимости. Он тоже изменился. Кэт была ему нужна. Неужели опять неподходящее время? Будет ли оно когда-нибудь подходящим?

«Черт возьми, я хочу ее, — думал Кай, убирая еще один камень со своего пути. — Не только сегодня, но и завтра. Не привязанной ко мне, а связанной со мной. Как она не может этого понять?»

Ведь она любит его. Именно это она невнятно бормотала в ту ночь, когда сонной тесно прижималась к нему. А она из тех женщин, которые пользуются словами, лишь если они имеют значение. Но Кэт начала скрывать от него что-то, словно он был только ее частью, а не единым целым. С оттенком разочарования Кай расчистил еще больше балласта. Ему нужно, и он получит все.

«Брак? Неужели он думает о браке?» Кэт поняла, что расстроена и встревожена. Она никак не ожидала, что Кай хочет такого рода обязательств, такого постоянства. Возможно, она неправильно его поняла. В конце концов, трудно быть уверенной в чьих-то намерениях, но она знала Кая настолько хорошо, что вполне могла общаться с ним под водой.

«Тут так много нужно рассмотреть, взвесить. Он бы не понял этого», — размышляла Кэт. Кай принимал решения и их последствия мгновенно. Он не продумает все варианты «если бы» и «может быть». Она должна подумать обо всем этом. Она просто не знает, как поступать по-другому.

Кэт наблюдала за тем, как помпа сдувает ил и песок, оставляя углубления в форме розетки на океанском дне. «Внешние воздействия, — думала она, — они могли бы уничтожить верхние слои и открыть центральные, но иногда то, что внизу, не может выдержать давление».

Неужели то же самое происходит между ней и Каем? Как их отношения выдержат давление различных образов жизни — требования ее профессии и его свободного стиля? Останется ли он нетронутым или начнет осыпаться слой за слоем? Как много он потребует от нее, сколько ей придется отдать? И в любви как много она сама потеряет?

Эту возможность Кэт не могла игнорировать, угроза ей нужна, чтобы построить прочную оборону. Время. Возможно, время было ответом. Но лето проходит.

Под сильной струей помпы был вымыт из слоя ила и, вращаясь, попал в воду какой-то небольшой предмет. Кэт схватила его, и острые края оцарапали ей ладонь. Она с любопытством перевернула его, чтобы лучше рассмотреть. «Пряжка?» — удивилась она. Сама форма, казалось, говорила об этом, и Кэт могла различить даже застежку.

«Обувные пряжки, — поняла Кэт. — Их десятки. Нет, сотни». Она с неистовой быстротой, на какую только была способна, принялась собирать их. «И точно, их тут более сотни, — думала она, и ее сердце глухо стучало. — Что там сотни — тысячи, буквально тысячи».

Она держала пряжку в руке и смотрела на Кая с триумфом. Они нашли груз. В декларации судового груза «Либерти» были обувные пряжки. Пять тысяч. Только купец мог везти такой товар в трюме.

Доказательство. Кэт помахала пряжкой, замедленное движение ее руки влилось в массу кружащихся пряжек в водовороте от помпы, которые снова опускались на дно. «Доказательство!» — кричал ее разум. Под ними находился грузовой трюм. И сокровище. Им нужно только до него добраться.

Кай взял ее за руки и кивнул, понимая, что у нее на уме. Под своими пальцами он чувствовал, как часто бьется ее пульс. Он хотел этого — ее волнения, трепета, который возник от находки, в которую она лишь наполовину верила. Кэт поднесла тыльную сторону ладони к щеке, ее глаза смеялись, пряжки кружились вокруг них. Кэт хотелось смеяться до упаду. Пять тысяч обувных пряжек укажут им дорогу к сундуку с золотом.

Кэт заметила смешинки в глазах Кая, зная, что его мысли текут в том же направлении, что и ее. Он жестами показал на себя, потом поднял вверх большие пальцы, объясняя, что поднимется на поверхность предупредить Марша, выключить двигатели. Настало время работать им самим.

Возбужденная Кэт кивнула. Ей не терпелось начать. Отдыхая на дне, она наблюдала за тем, как Кай пошел вверх и скрылся из вида.

Как ни странно, она поняла, что хочет побыть в одиночестве. Кэт разделила пьянящий миг открытия с Каем, теперь нужно переварить его.

«Либерти» находится под ней. Корабль, который искал ее отец. Мечта, которую он держал в тайне, внимательно исследовал, скрупулезно высчитывал, но так и не осуществил.

Когда Кэт собирала горсть пряжек и осторожно складывала их в свой мешок, к радости примешались некие печальные нотки. Для него. В этот момент она почувствовала, что отдала отцу все — все, что ей всегда хотелось ему отдать.

Осторожно, и на этот раз по личным причинам, а не из-за каталога, Кэт принялась все снимать на пленку. «Сколько лет прошло», — подумала она. Годы и годы спустя она будет смотреть на снимок крутящегося ила и дрейфующих кусочков металла и вспоминать. Ничто не сможет отнять у нее этот момент спокойного удовлетворения.

От внезапно наступившей тишины Кэт подняла глаза. Помпа замолкла. Кай достиг поверхности. Ил и кусочки заржавевшего узорчатого металла оседали, не потревоженные помпой. Море превратилось в беззвучный неподвижный мир.