– Это он, наверное, снимает, – тут же заступилась за кавалера Аллочка. – Звони давай, ждет же человек.

– Да куда звонить-то? Здесь даже звонка нет!

Звонка и правда не было. Тогда Аллочка, поправив шапочку и придав своему лицу выражение наивности, как у первоклассницы, с силой молотобойца забарабанила в дверь.

От ее ударов дверь легко отворилась.

– О! Смотри! Дверь сама открывается! – радостно фыркнула Аллочка и сунулась в квартиру.

– Стой! – крикнула ей Гутя. – Нельзя входить, когда дверь вот так – нараспашку!

– Да отстань ты, – отмахнулась Аллочка, смело продвигаясь в прихожую. – Это ты мне специально лапшу на уши вешала – по делу он тебя звал! Он небось сейчас развалился в спальне и ждет тебя, приготовленный ко всяким пошлостям. Я сама по телевизору видела…

Гуте ничего не оставалось делать, как шагнуть вслед за сестрой.

Дверь в комнату была закрыта, и Гутя на минуточку поверила догадкам Аллочки. Но едва они раскрыли дверь, как от догадки не осталось и следа.

По всей комнате на полу стояли зажженные свечи, на стене висел огромный портрет Геннадия Архиповича и, казалось, он по-бесовски усмехается.

Даже крикнуть женщины не могли – так сковал ужас. Уже через секунду, толкая друг друга, они кинулись обратно к двери, но та была захлопнута, хотя ни Аллочка, ни сама Гутя дверь за собой не запирали. Гутя никак не могла открыть дверь – замок в темноте было найти трудно, да еще руки дрожали, и сердце колотилось где-то в горле. А спину будто прожигал взгляд погибшего Геннадия Архиповича. И уж совсем женщины чуть не грохнулись в обморок, когда из Гутиной сумочки донесся дурацкий марш Мендельсона.

– А-а-а! – не выдержав, завопила Аллочка. – Ты еще и свадьбу здесь заказала?!!

Гутя привалилась к стене и постаралась успокоиться, в такой ситуации никак нельзя давать волю нервам, можно сойти с ума. В конце концов кто-то решил подшутить… если не придумал нечто большее…

– Я не пойду больше замуж за Геннадия!! – чуть не в истерике вопила Аллочка. – Даже и не включай мне этот марш! Даже и не надо мне никакой свадьбы!!

– Какая свадьба, это мой сотовый телефон… – постаралась спокойно проговорить Гутя.

Ее тон подействовал на сестру, точно нашатырный спирт, она замолкла и теперь только хватала ртом воздух.

– Алло, – ответила Гутя.

В трубке секунду помолчали, а потом какой-то неживой голос, без малейших интонаций, проговорил:

– Что ж вы, Гутиэра Власовна, старых членов клуба забываете? Быстро вы их на новых поменяли. К Гусеву пришли? А ко мне кто придет, на могилку?

Гуте снова стало плохо. Она уже не позволяла себе безумно предаваться ужасу, пыталась держать себя в руках и понимала умом, что это работа совсем даже не погибшего, однако не было никаких сил обернуться назад, где с портрета во всю стену страшно щурился безобидный при жизни Геннадий Архипович.

– Ваша шутка получилась не смешной, – как можно строже проговорила она. – Боюсь, этим придется заняться, я не люблю, когда меня хотят напугать.

– Вы должны съездить ко мне на кладбище, привезти венки из черных роз и только тогда сможете спать спокойно, – снова раздался безжизненный голос.

В комнате было так тихо, что весь разговор великолепно слышала не только Гутя, но и Аллочка.

– Гуть, ты скажи ему – куда мы на кладбище-то поедем?! – не выдержала она. – Его ж сестра увезла! И еще главное – черные розы! У нас сейчас и красные-то розочки знаешь, сколько стоят, а где мы будем искать еще и черные?!

– А на Гусева не рассчитывай. Он не твой. Оставь его в покое, – проговорил голос и отключился.

– Вот! И я тебе говорила – не твой Гусев! – немного подзабылась Аллочка, но тут же снова уперлась взглядом в портрет на стене и тихонько заскулила.

– Молчи, – рыкнула на нее Гутя и прошла обратно в комнату.

Она аккуратно взяла свечку, которая стояла возле самого порога, поднесла ее к входной двери и только тогда разглядела замок.

Замок они открыли, Аллочка рванула из квартиры, но Гутя не торопилась.

– Постой здесь, подержи дверь, – попросила она сестру.

Аллочка хоть и мечтала поскорее удрать из этого «священного» места, однако сестру ослушаться не посмела, в конце концов она и сама понимала, что тут все надо тщательно осмотреть.

– Постой здесь, я пойду свечки затушу, а то пожар случится… – проговорила Гутя, поежилась и отправилась в комнату.

Свечи гасли очень плохо, вероятно, специально покупались такие, чтобы горели долго и не могли погаснуть от случайного сквозняка. Портрет Геннадия Архиповича был закреплен на стене тоже весьма прозаично – скотчем, однако Гутя все же не решилась его снять. Зато лампочки в комнате вовсе не было – выкрутили. И в прихожей тоже. А больше – ничего, совершенно пустая комната.

Когда Гутя захлопнула за собой дверь и они с Аллочкой вышли из подъезда, силы ее оставили – сказалось нервное напряжение.

– Гуть, ты посиди здесь немножко, хорошо? А я сейчас, – как-то непонятно проговорила Аллочка и снова скрылась в подъезде.

– С ума сойти… – пролепетала Гутя. – Неужели она все же пойдет искать там Гусева?

Аллочка ринулась вовсе не на поиски Гусева. В ней вдруг проснулся азарт сыщика. И что это в самом деле! Это же всегда было ее хобби – разрешать самые запутанные ситуации! А сейчас рядом с ней творится черт-те что, а она только и занимается поисками мужа! Потом и получается, что ее скверное поведение даже погибшим женихам покоя не дает.

Довольно решительно она поднялась на первый этаж и позвонила в первую же попавшуюся квартиру.

Ей открыла довольно миловидная, пышная женщина в веселеньком платьице с пятнистыми жирафами по всему полю, поверх которого был пришит строгий белый воротник.

– Здравствуйте… – начала было Аллочка, но женщина перехватила инициативу.

– Вы Марселина Игоревна? – лучисто улыбнулась она.

– Не совсем… – промямлила Аллочка, старательно соображая, как бы себя назвать.

В это время из комнаты послышался крик, и женщина отвлеклась:

– Юрочка! Не смей долбить Анюту по башке, а то получишь по попе а-та-та!.. Так я не поняла – вы пришли заниматься с детишками английским?

– Это социальный опрос, – сурово рявкнула Аллочка первое, что пришло в голову. – Общественность интересуется, кто проживает у вас в квартире… так, какая же там квартира? В общем, кто у вас живет на третьем этаже, квартира прямо?

– Это вот так, что ли? – показала женщина. – На третьем этаже, да? А я откуда знаю? Вы этой своей общественности скажите, что я здесь работаю няней, никого из жильцов дома не знаю, но ко всем отношусь с большим уважением. И вообще, как я могу отвечать на ваши вопросы, когда мне платят такую маленькую пенсию? Я совершенно не знаю никаких жильцов!

– Обидно… – огорчилась Аллочка. – А кто знает?

– Да никто не знает! Потому что в той квартире вообще живет неизвестно кто, а квартиру сдают посуточно! Ну и скажите, можно в таких условиях мне, как порядочной няне, спокойно воспитывать ребятишек? – возмущенно округляла глаза благонравная няня, все больше наседая на гостью. – Вон на втором этаже живут какие-то приезжие из Китая, и они все время меняются! Как у них попросить что-нибудь продать подешевле, так их нет, а как шуметь, да свою лапшу вонючую варить, так они всегда дома! В той квартире и вообще никто не живет, ее хотят продать, а покупать никто не хочет, потому что кто ж ее купит, если просят за нее миллионы! И это при том, что у всех мизерная пенсия!

Женщина бы и еще выплескивала на Аллочку водопад претензий, если бы в это время из комнаты не высунулась голова детины лет шестнадцати.

– Ну, Ка-а-атя! Ну скоро оладушки будут? – недовольно пробасил детина.

– Юрочка, детка, сейчас я тетеньке все расскажу и побегу делать оладушки, – засуетилась няня. – Скажи Анюточке, чтобы убирала за собой игрушки, скоро будем кушать…

– И ничо не надо убирать! – выскочила взъерошенная девица в коротюсенькой футболке, сверкая плавками. – Опять засунешь куда-нибудь мои диски, я потом забодаюсь их искать!

– Ой, ну вы уж, женщина, ступайте, – заторопилась Катя. – Детишки оладушков хотят. Да у меня и тесто сейчас поползет…

Аллочка распахнула рот от изумления. Она никак не думала, что таким великовозрастным детишкам надо специально нанимать няню. Между тем двери уже захлопнулись, и Аллочка вернулась к Гуте.

– Ну и что, нашла? – усмехнулась та, завидев сестру.

– Не-а, – вздохнула Аллочка. – Представляешь: оказывается, эту квартиру сдают в аренду посуточно… Вот и ищи теперь… И между прочим, если тебе еще раз позвонит этот Геннадий Архипович, передай ему, что на кладбище к нему я не поеду! Заявлюсь к его сестре – здрассьте, я ваша невестка, да? Я и вообще не знаю, где его сестрица-то живет!

Гутя поморщилась, точно от зубной боли.

– Аллочка! Ну как же ты не понимаешь… Не Геннадий Архипович нам звонил, это кто-то… ну не знаю, решил нас разыграть, что ли…

– Ни фига себе розыгрыши! – возмутилась Аллочка. – Да за такие шутки!..

– Ну, может быть, не розыгрыши, может, хотели предупредить.

– Понятно! Хотели предупредить, чтобы ты на Матвея рот не раскрывала, да? Но тогда почему ты? – вдруг здраво рассудила Аллочка. – Тогда бы мне позвонили! Ты-то и вовсе на него никаких видов не имеешь!

«Зато он на меня имеет», – чуть не сказала Гутя, но промолчала. Ну не могла она сказать Аллочке, что ее кавалер предпочел Гутю сестре. И потом, это были только предположения.

Дома разговору было только о случившемся. Сейчас здесь, в уютной маленькой кухне, когда из микроволновки доносились запахи горячих бутербродов, потому что Гутя ничего не успела приготовить к приходу работающей молодежи, рассуждать о чьей-то злой выходке было совсем не жутко.

– Ну и товарищи у нас в клубе, – с осуждением мотала головой Аллочка. – Вон как за мужиков атакуют. Вот я бы такое никогда! Просто никогда не сделала бы. Я бы просто недодумалась!

– Да ну, – отмахнулся Фома, нацеливаясь на четвертый бутерброд. – А по-моему, так вовсе и слабенькая фантазия. Между прочим, во всяких фильмах, где надо зрителя напугать, частенько такие приемы пускают. Темень, свечечки кругом, и главный герой…

– …через эти свечечки прыгает, да? – подсказала Аллочка. – Я тоже видела, на Ивана Купалу такое показывают.

– Да не прыгает! А убивают его! – перебил ее Фома.

Гутя, которая только-только затолкала в рот кусок, теперь не могла его проглотить, он так и встал у нее поперек горла.

– Ну Фома! Надо думать, что говоришь! – зыркнула на мужа Варька и долбанула матушку по спине.

– Там не только свечки придумали, там еще в трубку таким голосом говорили… – наконец прокашлялась Гутя. – Каким-то неживым.

– А с голосом и вовсе просто, – снова отмахнулся Фома.

– У тебя все просто! – вскинулась Аллочка. – Тебе чего – стой себе возле стола, вырезай людям ненужные кишки, а тут!

Фома поднялся, ушел в свою комнату и вскоре позвал женщин. Те, конечно, пришли, хотя еще не понимали – зачем.

– Вот, смотрите, – сидел возле компьютера единственный мужчина в этом доме. – Сейчас я вам включу программу… Та-а-ак…

На мониторе появилась забавная утка. Утка бегала из одного конца экрана в другой, и пока ничего удивительного в этом не было.

– А теперь мы пишем здесь… Напишем: «Варвара – нерадивая жена», – предложил Фома.

– Чего это я вдруг нерадивая? – оскорбилась Варька, но на нее зашикали, и она примолкла до «лучших» времен.

Утка задрала голову к написанному и четко произнесла:

– Варвара – нерадивая жена.

– Ух ты! – радостно воскликнула Гутя. – Смотри-ка, какой умный селезень! Только в телефоне голос немножко другой был.

– Да здесь можно какие угодно голоса подобрать, – объяснил Фома. – И написать можно что угодно, а он прочитает.

– А вы знаете… – вспомнила вдруг Гутя. – А вы знаете, что мне еще показалось… Будто по телефону и не со мной говорили. Ну как бы это объяснить… Я, помнится, что-то спросила, а мне так никто и не ответил. То есть было такое ощущение, будто в трубку диктовали определенный текст, совсем не зависимый от того, что я там говорю.

– Ну правильно, они, наверное, написали, а потом в телефон сразу и запустили, – предположила Варька.

– Еще бы знать, кто это «они»…

Все снова вернулись в кухню – скромной семье Неверовых все никак не удавалось наесться бутербродами с колбасой и сыром.

– Вот я про криминальную Россию смотрела, так там преступников ищут очень легко, – авторитетно заявила Аллочка. – Сейчас вспомню… Значит, берут всех пострадавших, ищут, что их объединяет, и получается там круг подозреваемых! Нам тоже так надо.

– Что-то я не совсем поняла… – помотала головой Варька. – То есть – пострадавший у нас Геннадий Архипович, так? И кого нам еще взять, чтобы выяснить, что «их» объединяет?

– Да чего здесь думать? – замахал длинными руками Фома. – У вас все подозреваемые в клубе этом вашем. Только зачем это кому-то надо, вот вопрос? Мне отчего-то не верится, что Геннадия Архиповича могли заказать из-за пылкой страсти.