– Да что вы мне голову морочите?! – возмутилась вдруг Дарья Викторовна. – Уже по второму кругу пошли, что ли? Только что ваша сестрица подходила со столовой салфеткой! Та напрямик спрашивала: зачем я застрелила ее жениха? Это я-то застрелила! Теперь вы осторожненько подкрадываетесь! Что за подозрения в самом деле?! Я вообще вот подумаю, стоит ли мне оставаться в вашем клубе! Никакого семейного удовольствия, одни лишь подозрения и испорченное настроение!

Гутя, как могла, пыталась утешить оскорбленные чувства брошенной женщины, и ей это почти удалось, если бы не Антон Андреевич. Он неожиданно подкрался к дамам со спины и со всей силы хлопнул над ухом несчастной Дарьи Викторовны воздушным шариком. Дарья Викторовна подскочила со страшным визгом, чем несказанно порадовала старого шалуна.

– Вы!.. Вы, Гутиэра Власовна! Вы так и запомните! – отчего-то накинулась женщина на Гутю. – В вашем клубе либо я, либо это пенсионное удостоверение!

И она кинулась из зала.

– Ну какая капризка, у меня девчонки так не куражатся, – вздохнул Антон Андреевич и добавил: – Выгоняйте ее и дело с концом, от нее одни только беспокойства, никакого эстетического наслаждения.

– Ну уж вами-то, Антон Андреевич, просто не устаешь наслаждаться, – парировала Гутя, расстроенно вгрызаясь в грушу. – Вы мне так всех клиентов разгоните.

– Ой, да не беспокойтесь вы, голубушка, никуда она не денется. Здесь все же как-никак мужчины еще остались, а Дарья своего никогда не упустит. И несвоего тоже.

Поздно ночью, или, можно считать, рано утром, разбитых от танцев и спиртного гостей развезли по домам.


«Женщины – роскошные душой, лицом и телом, прекрасные своими поступками, рождены мужчинам в дар, как великое счастье! И тот, кто ими пренебрегает, кто сам отталкивает, отказывается от своего счастья, остается без него. У того остается несчастье, то есть беда и горе. Пусть так и будет».


И снова пропал целый день, ничего Гуте выяснить так и не удалось. Оттого и не радостно ей было вовсе, и недовольна она была и собой, и всеми домочадцами. Однако сегодня устраивать разбор полетов было бесполезно, поэтому Гутя улеглась спать, зато на следующий день она бесновалась вовсю.

– Аллочка! – вопрошала она блаженно улыбающуюся сестру. – Скажи мне, Алиссия: зачем ты мне испортила всю работу? Тебя зачем туда отправили?

– Потому что меня пригласили! – стыдливо теребила подол халата барышня.

– Да никто тебя не приглашал, это нас пригласили! – гневалась сестрица. – А мы тебя взяли, чтобы ты наблюдала, подмечала, подслушивала… в смысле, запоминала! А ты?!

– А я не стала ждать милости от природы и взяла все сама… Я взяла… ручку…

– Салфетку, – подсказывала Гутя, гневно сверкая очами. – И пошла крушить такие тонкие отношения! А потом я, трезвый, умный, находчивый сыщик, уже никак не могла подобраться к подозреваемым!.. Варька, прекрати немедленно хохотать! Хихоньки им тут! У нас под носом жениха застрелили, а они!..

Аллочка рассматривала себя в зеркало и совершенно не чувствовала за собой никакой вины.

– Вот ты на меня орешь, – лениво проговорила она, – а между прочим, вчерашнее шампанское навело меня на дельную мысль.

– Что надо опохмелиться, да? – не успокаивалась Гутя.

– Нет. Ты, умный, находчивый сыщик, почему еще до сих пор не допросила тех самых охранников, которые догнали вместе со мной Геннадия?

– А сама чего не сходила? – не утерпела Гутя.

– Потому что я боюсь, – резонно отметила Аллочка. – Они если меня увидят, подумают, что я опять кольцо напялю и сбегу. А они, между прочим, могли кого-нибудь видеть рядом с потерпевшим.

Гутя даже онемела от такого вывода. Вот ведь сестрица – как Илья Муромец – тридцать три года дрыхнет, чтобы потом все за один присест разнести!

– И еще ты не сходила к Геннадию на работу. А ведь это у тебя в анкете он писал все свои данные.

– Там нет данных о работе, – припомнила Гутя.

– А ты найди. Для нормального сыщика это не проблема! – вскинула брови сестра. – А то вся такая умная, а самых простых вещей еще и не сделала. Так и скажи, что лень.

Гутя задумалась. Ей и в самом деле не доставляло никакого удовольствия искать коварного преступника: кто знает, что у него на уме? Но и жить, испытывая постоянный страх, тоже не дело. Вчера он прикончил Геннадия, сегодня он устроил им встречу при свечах, а завтра что?

– Хорошо, Аллочка. Тогда сделаем так – ты идешь к нему на работу, а я возьму на себя охранников.

– Ага-а! – пошла на попятный Аллочка. – А чего это сразу я на работу? Я и не знаю, где он там работал!

Гутя криво усмехнулась:

– Я тебя умоляю! Для нормального сыщика это не проблема. Тем более когда этот сыщик переломал мне весь график работ! – сердито закончила она и стала одеваться: надо было успеть сбегать в «Кристалл», а до него столько добираться… Уже на пороге она обернулась. – Кстати, Аллочка! Мне Виктория Даниловна говорила, что Геннадий работал в маленькой фирме «Бутерброд»… или «Сандвич»… что-то такое, перезвони, уточни.

И она плотно закрыла за собой двери.

В «Кристалле» Гуте сначала повезло. Повезло потому, что дежурила именно та смена охраны, которая работала в тот злополучный день. Мало того, парни сразу вспомнили женщину со странным именем Гутиэра, потому что она ни на какую Гутиэру вовсе и не походила. Встретили ее хоть и настороженно, но поговорить не отказались.

– Давайте вспомним, – просила Гутя крепких ребят. – Когда вы догнали Геннадия Архиповича, рядом случайно никого подозрительного не заметили? Ну, скажем, мужчину в черном пальто с сумкой или там женщину с продолговатым баулом?

– Вы еще спросите – в шапочке с прорезями для глаз, – невесело хмыкнул один из охранников. – Милиция же правильно сказала: это было заказное убийство, а киллера так просто не заметишь. Это же профессионал! Не-е-ет, если уж менты руки умыли, нам там ловить нечего. А вы почему спросили?

Гутя замялась.

– Мне просто хотелось узнать… с кем провел последние часы потерпевший. Он все-таки был мне почти зятем… – ляпнула она первое, что пришло в голову.

Парни переглянулись.

– Так с вами ж и провел…

– Но мне хотелось бы узнать, как он их провел. О чем он думал в последние секунды…

– О том, чтобы за кольцо не платить, – набычились парни. – Сами подвели мужика под монастырь, а теперь… Хотя, если это заказняк, его бы в любом случае прикончили…

Гутя мотнула головой и подалась восвояси. Еще не хватало, чтобы эти бравые молодцы заподозрили ее во всех смертных грехах!

Дома Гутиэру ждала Варька.

– Мам, ко мне сегодня Дарья Викторовна приходила, – не спросив Гутю про новости, проговорила она. – Как-то странно…

– Чего ж странного, она член клуба, имеет право…Ты Матвея кормила? Вон он какие круги наворачивает. Матю-ю-ю-ша, пойдем я тебе дам сухариков твоих… Варь! Ну не могла хоть пельменей купить! Ну есть же совсем дома нечего! – заглянув в холодильник, возмутилась Гутя.

Варька оперлась плечом о дверной косяк и задумчиво проговорила:

– Понимаешь, мам… Эта Дарья ничего у меня не спросила, я сама с ней хотела поговорить, но она как-то увильнула от беседы, а потом вдруг выдала, что ее очень беспокоит состояние Любочки.

– Любочки? А чего беспокоиться? – насторожилась Гутя. – Она же все время ею нахвалиться не могла? Всем хвасталась, какая у нее невестка замечательная…

Варька уселась за стол и продолжила:

– Понимаешь, она и сегодня про нее хорошо говорила, но как-то… неискренне, что ли… Как будто ее что-то тревожит, но она не может поделиться. Мне показалось, что Дарья хотела мне что-то рассказать, но в самый последний момент не решилась. Но было ощущение, что ей об этом говорить очень неприятно.

– Но что-то она говорила? Какими словами?

– М-м-м… я спросила, что ее тревожит, она помолчала, тогда я спросила, как ее домочадцы, не болеет ли Миша: Люба же говорила, что у него грипп. И тогда Дарья Викторовна с каким-то раздражением обронила, что, дескать, Мишенька ее в полном порядке, а вот Любочка!.. И тут она снова замолчала.

– Ну ты спросила, что с Любочкой-то?! – нетерпеливо торопила дочь Гутя.

– Спросила. Она тогда так фальшиво засмеялась, а потом отмахнулась, мол, что с ними может случиться, молодые, мало ли какие завихрения в таком юном возрасте бывают! Ну чудит девка, так это, может, она так устроена! И все, больше ничего не говорила. А когда я спросила, что значит – чудит, она быстро собралась, попрощалась и вышла. И вся такая… она даже со спины несчастной выглядела – согнулась как-то, походка изменилась…Я думаю, надо за этой Любочкой посмотреть…

Гутя плюхнулась на стул. Час от часу не легче. Вот на кого меньше всего думаешь… Теперь еще за Любочкой следить! И как это устроить? Ну хорошо, придет Аллочка, надо ее попробовать уговорить присмотреть за странной девушкой.

Но когда пришла Аллочка, просить ее о чем-то было бесполезно. Дама ворвалась в дом, как шаровая молния.

– Ну?! Что?! Посмеялась, да?! – прямо с порога накинулась она на сестру. – «Бутербро-о-од!»

И Аллочка перекривилась, копируя Гутю.

– Где это у нас в городе фирма «Бутерброд»?! Нет такой, я весь город объехала! Только «Бутербродные» есть. Я там была! Но когда я спрашивала, как у них работал господин Зеваев, которого пристрелили, меня чуть не побили! В одной кафешке меня даже вот так трясли! – и она подскочила к Гуте, чтобы наглядно показать, как вершилось беззаконие.

Гутя проворно спряталась за стол.

– Аллочка! Но я же тебе сказала – перезвони Виктории! – напомнила она. – К тому же я теперь совершенно отчетливо помню, что фирма называлась «Канапе»!

– Во-о-от! Вот ты завтра в это «Канапе» и поедешь! – протянула Аллочка. – Не хватало, чтобы меня еще там трясли как грушу. Да подойди же ты! Дай я покажу, как меня мучили!

С грехом пополам неудачливую сыщицу удалось успокоить, пообещав, что «Канапе» они посетят вместе.

В контору, где работал пострадавший, они попали только через два дня – неожиданно снова появилась в их доме Марта и потребовала, чтобы Гутя принародно от своего бывшего суженого отказалась. Вот так, чтобы взяла и сказала, что она его назад не примет, а то похотливый Васька, видать, весну почуял, снова стал укладывать чемоданы и получку уже второй месяц не отдает, дескать, он не хочет заявиться к Гуте нищим родственником, а придет, как и положено, с приданым – не зря уже скопил семь тысяч триста!

Официальный отказ был назначен Мартой на послезавтра.

Гуте пришлось выдержать этот цирк – при всей родне пообещать, что, как бы велики ни были накопления неверного Васьки, пути к Гуте ему закрыты. Заодно выступила и Майя, потребовала сразу же обещания, что и на ее муженька Гутя зариться не станет.

Лишь через два дня, когда во всех семьях воцарились мир и спокойствие, Гутя смогла с чистой душой вернуться к расследованию.

В «Канапе» они с Аллочкой отправились утром.

– Не понимаю, зачем надо было вставать в такую рань? – бурчала Аллочка, разглядывая номера на домах. – Ты уточнила адрес? Учти, я второй раз искать это твое «Канапе» не собираюсь!.. А название вкусное, это же такие маленькие бутербродики, правда?

Гутя не слишком была разговорчива, она думала, какие вопросы станет задавать директору предприятия. Он, по рассказу Виктории, был мужчиной семейным, сердечным, а значит, сразу выгнать их не должен, может, и удастся у него что-нибудь выяснить.

– Я вот думаю, – теребила ее за рукав Аллочка. – Если там бутерброды эти делают, так, может, нас и покормят, как считаешь?

– Я считаю, что мы туда не побираться идем, а узнать про Зеваева, про Геннадия Архиповича. Про твоего жениха, между прочим, – напомнила Гутя и раздраженно спросила: – Мы же только что позавтракали, сколько ты можешь есть?

Аллочка насупилась и долгое время шагала за сестрой молча. До того момента, пока на доме не заметила нужную цифру.

– Нам сюда, – растерянно проговорила она, уже внимательнее взглянув на вывеску.

«Канапе» оказалось вовсе не кулинарией, где готовят маленькие бутерброды, а мебельной фабрикой.

– Вот тебе и угостились, – захныкала Аллочка.

– А ты попроси их, чтобы тебя маленьким диванчиком угостили, какая тебе разница, – поддела сестра.

– Думаешь, смешно, да? – укоризненно покачала головой Аллочка и решительно навалилась на тяжелую дверь.

Директора на месте не оказалось. Зато в кабинете сидела очень приятная, моложавая женщина.

– А вы к директору по какому вопросу? – вежливо спросила она.

– Да мы… все больше по личному… – замялась Гутя. И уже собиралась корректно намекнуть на суть, но Аллочка пошла более прямым путем.

– У меня жених на вашей фабрике работал, а потом его застрелили. Вот мы и пришли узнать, вы не в курсе, какой паразит это сделал?

Женщина изменилась в лице, однако на Аллочкин вопрос ответила достойно: