– Спасибо, я как-нибудь своим, – фыркнул Денис и впервые за последние месяцы взглянул на подругу с превосходством. – У меня дела. Если хочешь, расскажу.

– Да пошел ты со своими рассказами! – вдруг обозлилась Лариса. – Тут надо действовать, а не языком трепать! Говори сразу – поедешь?

Денис только улыбался и качал головой. Это Ларису взбесило несказанно. Он ей не подчинился?!!

– Больше мне не звони, – злобно сверкнула она глазами и вышла, громко хлопнув дверью.


– И больше мы не виделись, – уныло проговорил Денис.

– А кто вам сказал, что Лариса погибла? – осторожно спросила Гутя.

– Не помню… кажется, мама…

Он бы, вероятно, и еще что-то вспомнил, но в это время в прихожей раздался шум – вернулась Аллочка, нагруженная пакетами, как верблюд.

– Вот, кормитесь, – бухнула она все на стол и тихонько толкнула сестрицу. – Ну как? Говорил что-нибудь?

Денис уперся глазами в гастрономическую гору на столе и почесал переносицу:

– А мне даже мама такого не приносила… Ей сейчас очень некогда, она же с этой столовой… И я тут… захандрил…

– А вот и не надо хандрить-то, – ласковой бабушкой залепетала Аллочка. – Что теперь поделаешь? Надо дальше жить… Нам вот помощь требуется…

– Так я и не против, – пожал плечами Денис. – А чем помочь-то?

– Надо рассказать… – мгновенно сориентировалась Аллочка, но Гутя ее прервала.

– А вы не сможете отвезти нас в ту деревню?

– В Кукожино? Да я ведь и сам там не был, мы и поссорились из-за того, что я не поехал.

– А что за деревня-то? – волновалась Аллочка. – Куда ехать? Может, я знаю? Гутя, а нам обязательно туда, да?

– Обязательно…

– Ну тогда поехали, отвезу, – поднялся вдруг Денис. – Поищем. Только… а вы знаете, что там искать-то? Она ведь мне даже не сказала…

– Возьмите ее фотографию, – задумчиво проговорила Гутя. – Будем по фото спрашивать.

Парень на секунду задумался.

– Ну тогда и водки.

– Ага, – мотнула головой Аллочка. – И мне фисташек.

Денис купил водку, заодно и дамам кое-какие угощения. Внезапно на него напала жажда деятельности – то ли толкало чувство вины перед Ларисой, то ли необходимо было заглушить тоску, но парень суетился, торопился и торопил женщин.

– Ну давайте же, нам ведь еще искать это Кукожино, а скоро стемнеет!

Кукожино находилось в тридцати километрах от города, но искали его три часа. За это время Аллочку ввели в курс событий и даже наметили дальнейший план действий. Поэтому, когда машина остановилась в маленькой, умирающей деревушке возле закрытого сельмага, Аллочка старалась вовсю.

– Акция!!! Голосуем за наших избранников!! Всем голосующим – бутылка водки!! Граждане!! Подходим!.. Вот здесь крестик поставьте… Подождите-ка, а вот эту женщину вы видели? Ну как не видели, она же сюда приезжала! Граждане! Внимательно смотрим… девушку вот эту видели? Нет, куда вы тянетесь за бутылкой-то? Вы на девушку посмотрите!.. А вы, гражданин, уже подходили, руки уберите. Говорю – уберите руки! Одна бутылка только в одно лицо!!

Люди подходили, ставили никому не нужные крестики, вглядывались в фотографию Ларисы и отходили с бутылкой водки, никто ее не узнавал.

– А может, она сюда и не приезжала? – уже начала сомневаться Гутя.

– Не знаю… – пожимал плечами Денис. – Настроена она была очень решительно. Нет, в тот день она бы вызвала такси, но поехала бы обязательно…

– Граждане!! – не переставала голосить Аллочка. – Ну куда вы опять претесь?!

– А я ишо не голосул! – шатался возле ящика с водкой упрямый «голосующий». – И мне хоцца… отдать свой голос! Берите, пока дешево, всего за… за две бутылки продам!

– Как же не голосовали, когда я вашу физиономию сразу запомнила! – уперла руки в бока Аллочка. – Вы вот на фото посмотрите, не видели этой женщины?

– Да не видел я энтой бабы! У меня у самого дома пятеро! Пя-те-ро! – растопырил пятерню назойливый избиратель. – Не знашь, куда пристроить, а?

Женщина, которая стояла рядом и прилежно всматривалась в фотографию, оттолкнула мужичка и посоветовала Аллочке:

– Да тюкни ты его по башке этой бутылкой, все одно ведь не отстанет! Он за бутылку корову продал, а тут даром отдают, разе ж он отойдет! Это ж подумать токо – корову!! И чего я, дура, тогда не взяла? По сей день маюсь… А с фоткой энтой ты во-о-он в тот домик зайди, на окраине, вишь? Ну куды ж ты смотришь-то? Вон там, где уже лесок начинается, в деревьях-то, вишь крыша виднеется? Забор ишо такой высокий. Там какой-то хмырь проживат, к яму приезжали городские. Не скажу точно кто – мущщины аль женчины, но машины дорогу спрашивали.

– А как его зовут? – встряла Гутя. – Кого спросить-то?

– А черт его знат… Вроде, Харитон. Да у нас его не больно-то спрашуют, сидит себе за оградой, да и пусть сидит, пока никому не мешат…

За ценные сведения женщину наградили двумя бутылками.

– Вот спасибочки-то, – благодарно принялась кланяться она. – Я сама-то эту гадость не потребляю, но куды ж без яё, крышу починить, аль забор поправить кого попросить, все ей расплачиваться приходится, куды ж без яё…

Домик прятался за густыми старыми елками и сразу его заметить было сложно. Возле крепкого высокого забора Денис остановил машину. Вид огороженного дома был таким угрюмым, что женщины даже побоялись подойти к высоченному забору, вышел Денис и забарабанил в ворота.

Едва он постучал, как за оградой послышался неимоверный лай – с десяток собачьих глоток отреагировали на гостей.

– Ого! – в испуге пробормотала Гутя.

Сестры уже вышли из машины и теперь тоже с опаской продвигались к забору.

– Цыть вы!! – послышался окрик, и забренчала щеколда.

Перед приезжими стоял невысокий кряжистый старик с хмурым взглядом из-под лохматых бровей.

– Простите, мы хотели Харитона увидеть… – растерялся Денис.

– Ну я Харитон, чего надо?

Аллочка решила, что ее чары должны сразить этого замшелого, но все же мужчину, а потому храбро вышла вперед и проговорила, нещадно кривляясь:

– А мы из города приехали. Специально, чтобы с вами поговорить. У нас такое серьезное дело, ну такое серьезное… Мы никак не можем вот здесь, на дороге рассказывать. Только вы собачек уберите куда-нибудь…

Старик, конечно, и не клюнул на Аллочкины ужимки, но то, что перед ним вот так распинаются, ему явно польстило.

– Дак и проходите, – уже добрее проговорил он и с интересом стрельнул на Гутю оценивающим глазом. – Они заперты, чего бояться…

Гости вошли в калитку в воротах и оторопели – по всему периметру просторного двора стояли вольеры, затянутые сеткой, где сидели собаки разных окрасок и возрастов, которые довольно быстро угомонились и смотрели на пришедших с интересом и ожиданием.

– Ути, какие хорошенькие, пушистики! – уже сюсюкала Аллочка возле вольера с подросшими щенками. – Смотрите, как хвостами машут! Они, наверное, есть хотят… Гуть, смотри какие!!

– Да переростки уже, надо было их еще в прошлом месяце забить, чтоб шкура не портилась, а хозяина все нет, – просто пояснил Харитон. – А я без него не могу… Вдруг еще чего не то сотворю…

– Постойте, как это забить? – вытаращилась на него Гутя. – Это убить, что ли? Щенков?

– Ну а чего ж, смотреть на них, что ли? – удивился, в свою очередь, старик. – Они ж жрут-то!..

Гости просто окаменели.

– А зачем вы держите столько, если прокормить не можете? – не удержался Денис. – Чтобы забивать потом?

– Ну а зачем же еще?! – таращил глазки Харитон. – Мне-то на кой ляд эта свора! Это хозяин! Он деньги на них делает. Специально – разводит собак, потом щенков забивает, шкуры на унты да на шапки идут, мясо у него какие-то мясники берут, и деньги не малые. Токо корми да и все. Правда, в этот раз хозяин уж чего-то долго не приезжает, слышал – убили его, что ль… А мне как кормить, сам-то я только здесь и работаю, у меня ни денег нет, ни собак кормить нечем. А забивать боюсь, вдруг чего не так. А эти каждый день жрать хотят! Уж и на станцию ходил, там поезда останавливаются, вагоны-рестораны есть, иногда дают, а то б…

Гутя и Аллочка стояли белые, точно молоко, они даже боялись смотреть на эти клетки и на щенков, которые потявкивали в своих углах, выпрашивая еду.

– А кто хозяин-то? – догадался спросить Денис.

– Дак кто… Геннадий Архипович, сердешный человек… – нахмурился вдруг старик. – Только слышал я… помер он… я и не верю, а куда денешься, не появляется…

Сзади Гути послышался грохот – Аллочка едва не упала на землю, споткнулась о какую-то железяку. Собаки, заслышав посторонний шум, снова затявкали. От этого лая Аллочка и пришла в себя. И даже стала мыслить весьма разумно.

– Вы говорите про Геннадия Архиповича Зеваева? – строго спросила она, отряхивая испачканное пальто.

– Его, горемычного… – кивнул головой старик. – Все собираюсь в город съездить да разузнать – неужель правда?

– Никуда ехать не надо, – продолжала Аллочка. – Мы специально затем и приехали, чтобы вам сообщить… Да, случилось несчастье, кто-то застрелил Зеваева. И я, как вдова покойного…

– Вдова? – вытаращился Харитон. – Дак это выходит… он женатый был?

– Мы совсем недавно поженились, перед самой его гибелью… – врала Аллочка, а Гутя только морщилась, сейчас было не время воспитывать сестру. – Он мне, правда, не сообщал, откуда у него доходы, но… Теперь я и сама узнала. Так что… все это принадлежит мне, как законной наследнице. Вы согласны или будем решать дело через суд?

Ясное дело, что через суд старичок решать никаких дел не хотел. Мало того, он даже подозревал, что суд его по головке не погладит. И потом его отчего-то сильно порадовал тот факт, что хозяин догадался-таки жениться.

– Ух ты ж батюшки!! А у вас что есть – деньги аль сразу собственный дом? Геннадий-то Архипыч шибко о доме своем мечтал, все мыслил дело свое на широкую ногу поставить. Он же собачек-то даже уже для ресторанов начал откармливать, говорят, сейчас какие-то в городе появились рестораны, где собак едят, и все законно. А то ведь он шибко боялся за этих шашлычников! И дела у него пошли: он даже машину себе купил другую – красивую, не нашу, заграничную. А вот на дом все никак накопить не мог. А вы, стало быть, ему сразу и дом!.. Да я-то что ж… – проговорил он и пытливо сощурился: – А вы документики мне покажите. А то ко мне давеча приезжала дамочка и тоже говорила, что на собачек права имеет.

– Я вам покажу документы… – качнула головой Аллочка. – Только мой паспорт в паспортном столе – надо же переписать фамилию мужа, вы же знаете, как это делается, а вот мои спутники… Гутя, покажи человеку паспорт…

Неизвестно, что углядел в Гутином паспорте Харитон, но вздохнул с облегчением.

– Ну вот и ладушки, вот и слава богу. А то уж я тут с ими так замаялся. Сегодня же перебью их всех к чертям собачьим, да и дело с концом…

– Я те перебью!!! – осмелела вконец Аллочка. – Пусть только хоть одна собака пропадет! У меня на них свои виды имеются! Сейчас вот дам денег… поедешь им еды какой-нибудь купишь… чем вы их кормите-то?.. Гутя, у тебя деньги есть?

– У меня есть… – проговорил Денис. – Я куплю, только я не знаю, что надо…

– Дак а чего им надо? И ничего… – засуетился дед. – Крупы купи, пшенки или там овсянки… потом еще… хлеб у нас продают черствый, тоже пойдет, я его размочу, а потом… ну жира какого можешь…

Парень еще раз оглядел старика и, решив, что женщинам ничто не угрожает, отправился за крупой. Аллочка уже торчала возле вольера:

– Сейчас мои пушистики… кушать они хотят… ничего-ничего… больше вас никто не тронет, я им дам!

– А чего ж мы здесь топчемся? – встрепенулся старик. – Пойдемте в избу, я хоть чай поставлю… да и Геннадия свет Архиповича помянуть надо… Неужели ж его убили? Ай-яй-яй… Значит, достал его мужик… Ай-яй-яй…

– Какой мужик? – насторожилась Гутя.

– Так я ж вам говорю – пойдемте чайку попьем, там и расскажу, чего ж на улице…

– Аллочка!! – позвала Гутя. – Ну идем же!!

– Подожди ты… надо же свое хозяйство оглядеть… – бормотала та, направляясь от одной клетки к другой. – Ух ты… а худые какие… а вот тут, надо же, только белые собачки…

Харитон, видимо, желая блеснуть перед новой хозяйкой расторопностью, принялся объяснять:

– Так это потому что мода такая пошла – на беленьких. Дамочки теперь хотят унтики чисто белые, вот Архипыч и приказал Белку со Снежком вязать, чтоб щеночки беленькие получились. Правда, которые не беленькие, он тех сразу… А вон там живодерня, пойдемте покажу!

– Да иди ты!.. – взорвалась Аллочка. – Живодерню он мне покажет! Через неделю приеду, чтобы никакой живодерни, а то я тебя самого!.. Вот ведь гад какой! Нет, ты, Гутя, посмотри на него!!

Старичок брякнул о землю шапкой:

– Да чего ж ты меня, добра женщина, коришь?! Да нежли мне самому охота живую тварь жизни лишать?! Я вон в прошлый раз щенка маленького на живодерню поволок, а он уворачивается, крутится, будто знает, что ему предстоит. А под конец так и вовсе – тяпнул за руку: так жить хотел!