Маргарита Южина - Сокровище старой девы

– Гуть, ты чего? – таращилась на нее Аллочка. – Ты будешь нас кормить ливером? Совсем, что ли?

– Не знаю, – пожала плечами Гутя, сунула сестре деньги и добавила: – Вот тебе сто рублей и ни в чем себе не отказывай.

Через пять минут она уже сидела рядом со старушкой и мучилась стыдом, не зная, как предложить ей помощь. А в том, что пожилая женщина в этом нуждалась, Гутя не сомневалась ни минуты.

– А можно я вашего Мячика угощу? – наконец решилась она.

У старушки глубоко в глазах зажглись искорки.

– Так отчего же нельзя? Конечно можно! Вы его не бойтесь, он не укусит, а тявкает от страха. Маленький он, боится, что меня или его обидят…

Гутя достала из пакета кусок ливерной колбасы и протянула псу.

Тот мгновенно отвернул морду, но глаз от вожделенного лакомства отвести не мог – так и косился.

– Батюшки! А какой благородный-то! – не удержалась от смеха Гутя. – Вот у меня дома кот, Матвеем зовут, так он такой же точно – из чужих рук колбасу взять ему совестно, а ужасно хочется. Вы сами его покормите.

Старушка взяла кусок колбасы и протянула на ладошке. Песик мигом проглотил ливер и теперь уже выжидающе уставился на Гутю, дескать, доставай все два килограмма, я же носом чую, что у тебя этого добра…

– Вы так на мою бабушку похожи… – бесстыже врала Гутя, боясь взглянуть старушке в глаза. – Возьмите этот пакет, пожалуйста, как будто я своей бабушке гостинцы передала…

Старушка с достоинством помолчала, потом все же пакет взяла.

– Там и для Мячика гостинцы, – пояснила Гутя.

– А он тоже на вашу бабушку похож? – лукаво прищурилась старушка. – Спасибо вам. Мы вообще-то, с Мячиком не нуждаемся, но… иногда не умеем правильно деньги распределять. Сразу все истратим, а потом… А вы почему здесь сидите? Приехали к кому-то? Если дома никого нет, мы вас с Мячиком можем к себе пригласить, дождетесь.

Гутя замялась.

– Понимаете… мне тут один человек… Вы не знаете, здесь проживал Зеваев Геннадий Архипович?

– Зеваев? В нашем подъезде? Вроде не проживал такой… – задумалась старушка. – Я ведь в этом доме уже тридцать семь лет живу. И жильцы у нас тут не один год живут, все друг друга знаем, среди них нет Зеваевых. И Геннадиев не было, это точно. Правда, у нас тут в тридцать шестой Альбина Олеговна жила с мужем, потом они переехали в деревню, а комнату молдаванам сдают. Он не молдаванин?

– Н-нет, русский.

Песик тявкнул и сунулся мордочкой в пакет.

– Да, вот еще Мячик подсказывает, в двадцать четвертой у нас молодые жили – Ольга Анциферова с мужем.

– Это Лялечка? – догадалась Гутя.

– Ну, можно и так. Спортсмен он у нее, к матери они переехали, в Петербург. Но мужа у Ольги Сашей звали. А вот в двадцать восьмой… точно-точно, рядом в двадцать восьмой семья проживала. Странная какая-то семья и квартира у них странная…

Гутя боялась спугнуть старушку и сидела, точно в рот воды набрала.

– Приехали они месяца три назад, муж – высокий, интеллигентный, в очках темных, при шляпе, жена – такая худенькая, замотанная, вечно с авоськами бегала и девочка лет девяти. Не успели со всеми перезнакомиться, как снова взяли, собрались и уехали. И самое интересное – в их квартиру больше никто не заселяется. То ли навсегда уехали, то ли на время. Только их уже больше месяца нет. А сейчас ведь знаете, какое время – люди каждую копеечку берегут. Разве ж можно, чтобы такие площади да просто так стояли? А они и не сдают никому, и не продают, потому что покупатели не ходят, не смотрят, и сами не проживают.

– Ну, может быть, у них долгая командировка… – предположила Гутя.

– Может быть, – согласилась старушка. – Только недели две назад Лида Старостина, она как раз под ними проживает, вызвала сантехников – потолок у нее протекать стал. Надо наверх подняться, а в двадцать восьмой нет никого. Ну, слесарям не больно надо в положение Старостиной входить, они воду перекрыли и ушли со спокойной совестью, а мы-то без воды остались. Так почти неделю сидели. Потом снова этих слесарей позвали, всю подъездную общественность привлекли и двери вскрыли. Конечно, противозаконно поступили, но ведь и нас понять можно. И что самое удивительное – зашли, а в квартире одни обои. Ни мебели, ни штор, ничего! А вы говорите – командировка.

Гутя нетерпеливо заерзала на скамейке.

– И что же, вы не помните, как звали того интеллигентного мужчину в очках?

– Не помню. Она вроде Ульяна, а он… Она-то, бывало, еще пробежит, поздоровается, а вот он всегда молчком да бочком. Уехали, так мы их и не узнали. А зачем вы спрашиваете? Вы ему родственница?

– Да мне Зеваев Геннадий Архипович нужен был, однако, боюсь, это и не он жил здесь вовсе, – поднялась Гутя. – Ну что же, до свидания, я и так вас сильно задержала.

– Да что же – задержали… – засмущалась старушка. – Вы ж нас и так… вон как одарили. Вам спасибо.

Гутя почесала Мячика за ушком, а тот в благодарность ухитрился и лизнул ее прямо в щеку. Вот и думай – неужели эти мохнатые твари так хорошо разбираются в наших чувствах? Ведь даже люди далеко не всегда друг друга понимают. Во всяком случае, Аллочка, сестрица родная, точно не соображает, что у Гути сейчас такой интересный разговор случился, вон как несется! Еще и щеки раздула, как паруса, как пить дать обиделась, наверняка не втиснулась в отведенные сто рублей…

– Ну и чего ты здесь прохлаждаешься? – налетела на Гутю Аллочка, едва та отошла от скамейки. – Я, главное, набрала для нее целый поднос! А она, главное, даже не удосужилась прийти поесть! Иди вот сейчас, доедай! А то я из-за твоих блинчиков расплатиться не могу! У меня даже паспорт отобрали! Сказали, пока пятьсот семьдесят рублей не верну, чтобы к кафе даже близко не подходила, все равно документ не отдадут!

– Ну что ж, что-то такое я и представляла, – вздохнула Гутя, но, поразмыслив, что сейчас можно посидеть за столиком и поговорить, добавила: – Ладно, пойдем доедать мои блинчики.

– Да блинчики-то я уже доела, ты расплатись иди!

– Понятно… – буркнула Гутя. Хорошее настроение стало медленно ее покидать. – Пойдем хоть кофе выпьем. Мне тебе нужно кое-что рассказать.

Конечно, Гуте не терпелось рассказать Аллочке про странную квартиру. И про Геннадия Архиповича, потому что она ни минуты не сомневалась в том, что вместе с неизвестной Ульяной на Никитина, сто четырнадцать в квартире двадцать восемь проживал именно он. Пришлось вернуться в кафе, расплатиться, забрать паспорт и заказать кофе – на ходу про такие вещи говорить не хотелось.

Аллочка выслушала сестру, но соглашаться с ней не спешила.

– Ну и почему ты решила, что это был непременно он? – возмущалась она. – Ты сама-то подумай, что говоришь! Наш Дон Кихот говорил, что встретил Геннадия в том подъезде, так? Значит, они уже были знакомы, то есть Гена был уже в клубе. А в клуб он пришел совсем холостой! Ну ты же сама говорила – хо-лос-той! А тут вдруг вместе с ним какая-то Ульяна оказалась, да не одна, а с приплодом!

– Не с приплодом, а с обыкновенным ребенком! Учу, учу тебя, а лексикон у вас, Февралина Власовна, как у портового грузчика! – не выдержала Гутя и задумчиво добавила: – Зеваев твой, Геннадий Архипович, мог написать в анкете что угодно – бумага все стерпит.

– Мог! – звучно тянула кофе Аллочка. – Но в это время он уже ухаживал за мной! Он мне дарил цветы, простаивал под моим окном все ночи напролет, а днями думал только…

– Ну хватит кривляться! – снова не выдержала Гутя. – Какие там ночи напролет? Вы с ним встречались три раза в неделю! И сидел он у тебя только до одиннадцати.

– Правильно! А потому что позднее – это уже для девушки неприлично! Я бы, конечно, плюнула на все эти приличия, но ты не помнишь, кто мне говорил: «Он что, ночевать здесь остается?» Это, между прочим, ты го…

– А как звали его жену, которая уехала на Украину? – на полуслове оборвала сестру Гутя.

Та сразу надулась.

– Никак ее не звали… – Но потом она подумала немного и призналась: – Розой! Тоже мне, царица полей – кукуруза!

– Роза? – переспросила Гутя. – Значит, не Ульяна… Ладно, Аллочка, сами поели, пойдем домой, надо и Варьку с Фомой кормить, а мы еще даже ничего на ужин не купили… Куда ты опять к прилавку? Домой, я сказала!

Дома, несмотря на относительно раннее время, уже были и Варька, и Фома. Оказалось, что Фома делал серьезную операцию, как он и предупреждал, а в такие дни он уходил домой пораньше. А Варька покинула свой кабинет по собственной инициативе, потому что не могла находиться там более, так как ее распирало от новостей.

Они уже удачно пообедали дежурными пельменями, и теперь Фома носился по комнате, нервно прижимая к себе кота, и звучно гордился успешной операцией, не забывая поносить на все лады любимую тещу.

– Нет, ну какой я ей шовчик сделал! Паутинка! Красотища! Через месяц она сама его не найдет! Просто – чмок! – целовал он Матвея в недовольную морду. – Кстати, Гутиэра Власовна, сколько раз я просил, чтобы вы не отправляли никого ко мне на прием по так называемому блату?! Я уже устал повторять: я не пластический хирург! И не собираюсь удалять морщины даже вашим ближайшим знакомым!

– Даже мне не удалишь? – грозно стала надвигаться на него Аллочка.

– Аллочка! Я тебе могу только рот зашить! – не испугался Фома.

Гутя ничего не понимала. А тут еще Варька перебивала супруга и несла откровенную чушь.

– Ну, мамочка! Ну и сюрприз! Вот уж не думала, что ты можешь сохранить такое в тайне. Это специально, чтобы Аллочку утешить, да? Аллочка, а ты знала? Вижу, вижу, знала! – подпрыгивала девушка и по-детски хлопала в ладоши. – Представляю, что завтра будет! Наши дамы просто передерутся, просто вот так возьмут и передерутся!

– Нет, вы мне, Гутиэра Власовна, все же пообещайте! – снова влезал Фома. – Матвей! Муркни своей хозяйке, чтобы пообещала!

Гутя не выдержала такого агрессивного восторга. Если радоваться, то всем и хотя бы знать, по какому поводу. В последнее время поводов было не густо.

– Фома! Отстань от бедного Матвея, – приказала она. – И расскажи, по какому поводу тебя прямо раздувает всего!

– Ну а как же! А как же! – вытаращился Фома. – Я же сегодня не операцию провел, а конфетку! Но об этом после, я удивительно скромен. Вы лучше мне скажите, Гутиэра Власовна, доколе? До каких пор от вас будут приходить ко мне посланцы? Сегодня – пожалуйста, заявилась видная дама и попросила… нет, она не просила, она требовала! Чтобы я сделал ей круговую подтяжку лица! Сначала я корректно ей объяснил, что у меня иной фронт работ, но она меня вывела из себя! Она стала на всю больницу верещать, что я ей должен утянуть эти метры кожи, потому что пришла по знакомству! От вас! Гутиэра Власовна, кого вы ко мне послали?! А самое главное – зачем? Зачем вы это делаете? Вы хотите испортить мне карьеру? Вам надоела наша зарплата?

Варька вдруг поняла, о ком идет речь, она тихонько подошла к мужу и ласково положила ему ладошку на рот.

– Иначе он так и будет пыхтеть целые сутки, – пояснила она матери. – Фомочка, это к тебе Виктория Даниловна приходила, зуб даю, она уже давненько тебя выслеживает. Ей не делают подтяжку, потому что так часто нельзя кожу тянуть, а она решила обходным маневром. Но это уже неважно. Мамочка! Ты лучше расскажи, где ты откопала таких красавцев?

Для Гути сегодня был просто день открытий. Она даже постаралась не слишком удивляться, медленно села на диванчик и осторожно проговорила:

– Варенька, девочка моя, сядь спокойно и скажи мне – кого и где я откопала? И почему ты решила, что это красавцы?

– Не-е-ет! Это пусть мамочка объяснит, почему о каких-то красавцах ее родная сестра, я не боюсь этого слова – скорбящая вдова, узнает последней?! – взвилась Аллочка. – Стоит ли удивляться, что с таким отношением я все еще на задворках семейной жизни?! Да у меня вообще никакой личной жизни!!

– У меня, заметь, тоже, – оборвала сестрицу Гутя и выжидательно уставилась на дочь.

Варька вела себя подозрительно. Она лукаво подмигивала, подскакивала на стуле и вообще – показывала, как могла, что маменькин юмор оценила по достоинству.

– Прекрати паясничать! – не выдержав, взвизгнула Гутя.

– Ну, мама! – надула губки Варвара. – Ну как будто ты сама ничего не понимаешь! Сегодня сижу я в своем кабинете, а народу-у-у-у!.. Ну никого нет, прямо как повымерли все.

– Ты поосторожней с «повымерли», – на всякий случай предупредила «скорбящая вдова».

– То есть нет никого, – исправилась Варька. – Сижу и скучаю. И вдруг!.. Открывается дверь и заваливаются три таких огромных молодца! Вот, честное слово – богатыри, да и только!

Варька даже показала руками, каких размеров ввалились богатыри.

– Ну и чего?! – нетерпеливо ткнула ее в бок тетушка. – Ты рассказывай давай, не кривляйся.

– Я и рассказываю. Вошли. Значит, вежливо так поздоровались и спрашивают, здесь, мол, клуб знакомств. Я им отвечаю, что, дескать, именно здесь. Они и спрашивают, а где, мол, Гутиэра Власовна Клопова?