Сьюзен Робинсон - Сокровище

С облегчением, что очередной грубый промах сошёл с рук, Эмми оглядела двор. А потом с ужасом уставилась на дом. Она искала хоть какую-то спираль и она её нашла… или, скорее, их. Спирали были везде. Спираль была одним из элементов фриза [22], отделявшего первый этаж от второго, а второй от третьего. Там снова и снова чередовались рельефные кольца, завитки, химеры и спирали. Спиралями был украшен архитрав [23] над главной дверью. Спирали покрывали резные колонны под архитравом, спирали красовались на небольших, богато украшенных фронтонах [24], высеченных над каждым окном здания. Она заметила спирали даже на замкόвых камнях [25].

- La chambre sous la spirale, - пробормотала Эмми.

- Прошу прощения?

- О, ничего, милорд.

- Вы что-то сказали о комнате. Вы устали?

- Нет, нет. Я очень интересуюсь архитектурой, хотя и знаю гораздо меньше, чем мне бы хотелось.

- Тогда позвольте мне показать вам дом.

- Это, несомненно, доставит мне удовольствие - ответила Эмми. Какая удача. Он прямо сейчас ей всё покажет и ей станет понятнее, где искать.

Норт снова предложил ей локоть. Эмми положила руку ему на рукав, и он произнёс. - Вы не припасли ни одной цитаты о домах, чтобы меня побаловать?

- Ни одна не приходит в голову. Куда мы идём?

В галерею, - сказал Норт, и увлёк её в темноту круглой арки.

Эмми тут же остановилась. - Я ничего не вижу.

- Подождите.

- Я все ещё не вижу.

Его руки легли ей на плечи, развернули её спиной к свету. - Не смотрите на свет, иначе ваши глаза никогда не привыкнут.

Часто моргая, Эмми обнаружила, что различает прямо перед собой его фигуру. До неё долетел легчайший свежий аромат его мыла. Во рту у Эмми пересохло. Она откашлялась и отвела глаза. - Что вы хотели мне показать?

- Вы и вправду любите Шекспира, мисс де Винтер?

- Да, но я не понимаю, какое это имеет отношение…

- С нашей самой первой встречи я всё время размышлял.

- Да?

- Я никогда ещё не встречал юной леди, которая могла бы цитировать Шекспира, или хотя бы испытала желание его прочесть. Вы не такая как все.

Звук его голоса жаркой дрожью пронзил ей позвоночник. Она просто обязана отодвинуться от него и взять себя в руки. Чёрт! Да что же с ней такое, почему она не может играть роль, которая раньше удавалась ей так легко?

- Думаю, нам лучше пройти в дом. Леди Оттолайн, должно быть, ждёт меня.

- Нет, не ждёт. Вот послушейте, Эмми:

Твоя ль вина, что милый образ Твой

Не позволяет мне сомкнуть ресницы

И, стоя у меня над головой

Тяжелым векам не дает закрыться. [26]

Она всегда любила слова, любила чтение, литературу - то немногое, что могла достать - и теперь слова Вэлина перенесли её в мир, где никого не было, кроме них. Если и была на свете магия, то вот в таких словах и образах.

Вэлин коснулся её щеки, и Эмми рванулась. Развернувшись, отчего кринолин опасно скрутился, она выбежала на свет. Эмми нашла убежище за одним из мраморных львов. Она же леди. Если она об этом позабудет, то потеряет гораздо больше, чем просто шанс найти испанское золото.

Вэлин последовал за ней.

- Всё та же леди-трусишка, как я вижу.

- Я устала от путешествия больше, чем полагала, милорд. Пожалуйста, проводите меня в дом.

Обняв льва за шею, он выглянул из-за статуи и подмигнул Эмми.

- Почему вы не такая как все, мисс де Винтер?

- Я вас совершенно не понимаю.

Улыбка Вэлина исчезла, он обошёл статую. Сцепил руки за спиной и задумчиво уставился на Эмми.

- Вы можете провести кого угодно, но только не меня.

- Я не понимаю…- Он что, что-то заподозрил? Эмми похолодела.

- У вас есть тайны, мисс Эмили де Винтер, и я обязательно их раскрою.

- Как вам будет угодно, милорд.- Эмми подхватила юбки и начала подниматься по лестнице ведущей к парадным дверям Эджинкорт Холла.

Норт последовал за ней, шагая через две ступеньки, и вскоре обогнал её.- Вы нервничаете. Я вижу, как у вас на виске бьётся тоненькая жилка, и вы дышете так тяжело, будто только что участвовали в Дерби. - Он прищурившись, оглядывал её.- Я что-то нащупал, клянусь Юпитером. И это важно, судя по вашему виду. Кто бы мог подумать?- Она попыталась обойти его, но он встал у неё на пути, наклонился над нею и лениво улыбнулся.

- Что вы скрываете, мисс Эмили де Винтер?

Эмми остолбенело уставилась на него. Такое неожиданное почти полное разоблачение лишило её дара речи. Она так и стояла бы, разинув рот, как дохлая рыба, но двери за спиной Норта неожиданно распахнулись, и появилась его тётушка.

- Дорогая мисс Де Винтер, как замечательно, что вы приняли моё приглашение. Вэлин! Не смей держать эту замечательную девушку на палящем солнце. Входите же, входите!

Вэлин находился в Русской комнате, потому как никто никогда сюда не заходил. Он чувствовал себя виноватым. Разрешив тете Оттолайн устроить этот загородный приём, он собирался подойти к нему с надлежащим для ярмарки невест отношением. Со всей искренностью Вэлин ожидал проводить бόльшую часть своего времени с молодыми особами, которых она пригласила. Но вскоре стало очевидно, что он никогда не будет столь же важен для мисс Кингсли, как она сама. Леди Виктория так любила своих чистокровок, что он едва ли мог удостоиться её внимания, а у леди Друзиллы был интеллект прыща. Ни одна из них не подходила; тетя придёт в ярость.

Вэлин обосновался в кресле и попытался читать "Таймс", но беспокойство не оставляло его. Это всё из-за мисс де Винтер. Она гостила в Эджинкорт Холл почти две недели, и он проводил с ней слишком много времени. Другие гости начинали судачить. Молодые особы выглядели злыми и обиженными, но Вэлина это не беспокоило. Если бы любая из них была бы более-менее сносной, то он не посчитал бы предпочтительной компанию мисс де Винтер. Это была не его вина.

Помимо этого, он всё ещё не вернул ей веер. У него было любопытное нежелание расстаться с ним и отказаться от аромата жимолости, источаемого вещицей. В довершении всего, Вэлин чувствовал себя виноватым в том, что сделал кое-что непростительное. Прежде, чем она приехала, он уже был заинтригован мисс де Винтер, и в день её прибытия его любопытство распалилось ещё сильней. Однако по прошествии же недели в её компании, Эмили де Винтер стала настоящей загадкой. Более того, он нанял частного детектива, чтобы собрать о ней сведения.

У него был злой ум; он стал подозрительным просто потому, что бедная девушка пыталась хорошо к нему относиться, восхищалась его домом и землями. Ох, и потому, что она, казалось, не знала, на какой ступеньке социальной лестницы стоят те или иные, приглашенные им из разных слоёв общества, гости. Конечно, он мог списать такое невежество на её иностранное воспитание. Он мог бы, если бы ещё одно подозрительное обстоятельство не вернулось и не стало донимать его. Вэлин все ещё не удовлетворился тем, что у неё отсутствовал даже след акцента. Проведя столько лет во Франции, у мисс де Винтер, по крайней мере, должны были быть трудности с выговором Rs.

- Ты ублюдок,- пробормотал он.- Вероятно, она потратила месяцы, пытаясь англизировать [27] свою речь.

Нет. Он не лишился разума. Были и другие казусы.

Однажды вечером, после ужина, он показывал всем оранжерею. В то время как другие восторгались тропическими растениями, он нашёл мисс де Винтер осматривающей стены дома, примыкающего к стеклянному строению. Она испугалась, увидев, как он появляется из-за старого дуба.

- Что вы делаете, мисс де Винтер?- спросил он.

Развернувшись, она глубоко вдохнула и на минуту, не отрываясь, уставилась на него.

- О, просто восхищаюсь тем, как построена оранжерея.

- Вы смогли бы лучше её рассмотреть, если бы не стояли так далеко от стены.

- Верно. - Она поспешила пройти мимо него в сад и начала внимательно изучать стеклянные панели.

Он присоединился к ней.

- В прошлом году у нас гостил Берти, и оранжерея ему очень понравилась.

- Кто?

Вэлин, нахмурив брови, взглянул на мисс де Винтер.

- Даже девушка из французского пансиона должна знать, что в Англии есть только один Берти.

- Почему?

- Потому что он - Принц Уэльский.

- О, этот Берти,- сказала она. - Мы войдем? Остальные зададутся вопросом, куда же мы пропали.

Вэлин заёрзал в кресле и позволил "Таймс" упасть себе на колени. Он мог поклясться, что она не имела ни малейшего представления, о том, что у Принца Альберта Эдварда было прозвище - Берти. Были и другие небольшие происшествия, заставившие его относиться с недоверием к изящной мисс де Винтер.

Она не поняла его, когда он упомянул о своём скоте. Все, кого он знал, поняли, что он имел в виду своих лошадей, а не крупнорогатый скот. Мисс де Винтер не поняла. Затем она пожаловалась на звонок, ежедневно звонивший в шесть часов утра. Другие молодые особы покраснели, когда мисс де Винтер заговорила об этом во время завтрака. Почему она не знала, что в звонок звонили, чтобы те женатые дамы и господа, которые провели ночь со своими возлюбленными, могли возвратиться в свои комнаты прежде, чем проснутся слуги и начнут ходить по дому? Каждая школьница знала это, даже если она и не понимала того, что происходит во время такого ночного времяпровождения.

Несколько дней назад он мимоходом упомянул, что у дальнего родственника "имелись собственные земляничные листья". Её замешательство сказало ему, что она понятия не имела, что он упомянул о части композиции герцогской короны, призванной донести, что мужчина унаследовал титул. Вот тогда он и решил узнать всё, что только возможно, о мисс Эмилии Шарлотте де Винтер, но теперь на это у него имелось оправдание. Мисс де Винтер не виновата в том, что проходила обучение во Франции. Её родители оказали ей дурную услугу, оставляя её там так долго. Бедная девочка была чужой среди равных ей по положению аристократов, и он собирался узнать, насколько смешны были его подозрения.

Он осознавал, что уступил своей недоверчивой натуре. Он ждал, что люди разочаруют его, и если они этого не делали, то он находил способ разочаровать их. Это было то, чему он научился после того, как его отец женился на леди Каролине, ставшей ему мачехой.

Вэлин закрыл глаза и не позволил уродливым воспоминаниям проникнуть в его разум. Не было времени думать о Каролине, не было времени мучиться угрызениями совести. Частный детектив прибыл, и Тистлетвэйт провожал его наверх. Вэлин выслушает, без всяких сомнений, безобидный отчёт, заплатит человеку и забудет свои глупые подозрения.

Вэлин передёрнул плечами. Он не доверял себе, подозревая в неблагородных побуждениях касательно мисс де Винтер. Он не мог заставить себя перестать думать о ней. Он слышал её голос, низкий и провокационный, когда читал корреспонденцию. Он чувствовал её аромат, когда ездил в одиночестве верхом, - этот пленительный аромат жимолости и самой Эмилии, который всегда, казалось, окутывал его, когда он был с нею. Он видел её в лице каждой женщины на своем пути или, скорее, он желал видеть только её. Он больной человек.

Испытывая к себе отвращение, Вэлин вскочил со стула, на котором сидел, и подошёл к одному из стеклянных столов-витрин, расставленных по всей комнате. Его дедушка привёз множество дорогих диковинок из своих путешествий по России. Он остановился около пьедестала, на котором стояла золотая чаша шестнадцатого века, украшенная рисунком с чернью [28] в виде цветочных завитков. Она была инкрустирована рубинами, изумрудами и сапфирами; его пальцы пробежались по оправе. Старинное золото напомнило ему о ярких прядках волос Эмилии.

- Прекрати. Она здесь меньше трёх недель, а ты ведёшь себя как сумасшедший.

Его взгляд блуждал по ковшу - русскому черпаку шестнадцатого столетия, находившемуся в одной из витрин. Серебряный, с высокой удлинённой ручкой, напоминающий своими формами широкую лодку, со львами и грифонами, выгравированными на его поверхности. По краю ковш украшал жемчуг. Он сосредоточился на кубке рядом с ковшом. Он всегда нравился ему, кубок имел крышку и был украшен рельефным лиственным узором. На нём была надпись, которую его дедушка перевёл как: "Настоящая любовь походит на этот золотой сосуд. Он никогда не разобьётся, а если и согнётся, то его всегда можно исправить".

- Любовь,- прошептал Вэлин. - Сначала ты должен стать достойным любви человеком, прежде, чем твою любовь смогут согнуть или исправить.

Стук заставил Вэлина поспешить к его стулу. Он сел и взял "Таймс". Тистлетвэйт вошёл в комнату в сопровождении незнакомца.

- Мистер Милдмэй, милорд.

Вэлин нанял Рональда Милдмэйя по рекомендации друга и до этого с ним не встречался. Он был удивлён, и на него произвело впечатление то, что Милдмэй был одет как джентльмен: хорошо скроенное пальто, шёлковый галстук и ботинки, очевидно сделанные на Бонд Стрит. Частный детектив был строг и немного печален, будто сердобольный родитель, взирающий на шаловливого ребёнка. Он был небольшого роста, со скошенными плечами, тонкими тёмными волосами и носом, напоминающим формой русский ковш из витрины.