Целовала его, пока он не обхватил ее лицо своими большими руками и не стер слезы с ее щек. - Это глупая песня.

- Это красивая песня.

- Ты красивая. - Он поцеловал сначала один опухший глаз, затем другой. - Мой лучик  солнца. Останься со мной после турне. Полетели со мной в Англию.

Нет. Она отпрянула назад, паника усилилась.

- Я прокачу тебя на своем Кенигсегге. Мы будем танцевать в холлах моего дома в Претсбури.

- Джо, я…не могу. Я не буду…

Боль мелькнула в его глазах.

- Не оставляй меня, Эм, - сказал он мягко, слишком мягко. - Ты мое спасение.

Это было слишком. Что она делает с ним. Боль ее молчания стала причиной двух реакций. Она заплакала, а Монстр использовал ее слабость, чтобы усилить свою хватку.

- Джо. - Было трудно говорить, почти невозможно произнести слова. - Ты должен увидеть в себе то, что вижу я. Ты должен спасти себя сам. Я не смогу всегда быть рядом с тобой.

Он откинул свои длинные волосы с лица, глаза умоляли.

- Не говори так.

Боль в голове усилилась — ожила, начала по-своему пульсировать. Руки бесконтрольно задрожали. Хуже, намного хуже, чем когда-либо раньше.

- Джо, я..  - зрение помутилось. Сердце забилось в ужасающем ритме.

Доктор предупреждал, что такое случится. Что однажды боль станет слишком сильной, чтобы вынести ее. Что скорее всего это произойдет из-за стресса или физической нагрузки. И все же это не смогло коснуться боли в ее сердце, ведь оно болело за мужчину, у которого был свой собственный ад. Джо знал, что она собиралась сказать ему, и это причиняло ему такую боль, что все в нем дрожало.

Комната закружилась.

- Нет,- прошептала она.

- Эм?

- Нет. Не сейчас. - Глубокий вдох не помог. Она выталкивала из себя слова, ей нужно было сказать их, прежде чем ее схватит приступ. - Я скрывала от тебя кое-что, Джо. Прости меня.

Его образ растаял, и все погрузилось в темноту.

Джо сидел у изголовья больничной кровати и, не отрываясь, смотрел в глаза самой прекрасной женщины. Та, что вошла в его жизнь, его сердце, и изменила его мир. Вывела из темноты. Спасла его. Он посмотрел в ее глаза и поклялся сделать все, чтобы спасти ее. Он отдал бы за это свою известность, состояние. Если это удержит Эмму в его жизни.

Ничто из этого не имеет значения. Ничто, если она уйдет.

Наблюдать, как она падает, было самым ужасным происшествием, которое он когда-либо видел. Ее трясло, она плакала, а затем просто обмякла. Спасибо, Господи, он успел подхватить ее, прежде чем она ударилась головой об пол. Она пробыла без сознания по крайней мере 30 минут. Столько времени ему потребовалось, чтобы натянуть футболку и обуться, пока Гари нес ее в машину, держал по дороге в больницу и внес ее туда.

Джо не хотел отходить от Эммы, но Гари настоял, что нет необходимости афишировать это, что кто-нибудь мог сделать фото, как Джо выносит из автобуса девушку в бессознательном состоянии.

Как будто Джо волнует эта огласка. Все, что его заботило, - здоровье женщины, которая наконец то пришла в себя около минуты назад, сжав пальцами его футболку, как это она обычно делала. В ее глазах застыла смесь боли и страха, и он не мог прекратить прикасаться к ней. Убрал волосы с ее лица. Успокаивая их обоих.

- Что вы делали, когда она отключилась?- спросил доктор. Похоже, он еще не заметил, что Эмма пришла в сознание, а Джо не чувствовал потребности отвечать ему.

Он сосредоточился на Эмме вместо мужчины, который задавал вопросы.

- Я только сказал, что люблю ее. Она плакала, пыталась сказать мне что-то, что я не хотел слышать.

- Что...

- У нее головные боли. Они лишали ее дееспособности.

- Она принимает какие-то препараты?

- От головной боли, да. Она вкалывает их.

- Вы знаете, как они называются?

Он читал название раз или два, но не мог вспомнить.

- Не знаю.

Эмма продолжала молчать. Слеза скатилась из уголка ее глаза, и он стер ее большим пальцем.

- У нее тряслись руки. - Он говорил ей, одновременно и доктору, ему было нужно, чтобы она знала. - Они начинали трястись без какой-то видимой причины. Она думала, что я не замечаю, но я с самого начала знал.

- Как часто это случалось? Как долго длились судороги?

- В основном один-два раза за день. От 30 до 60 секунд. Максимум пару минут.

Отпустив его футболку, Эмма переплела свои пальцы с его.

Джо закрыл глаза и задумался.

- Это началось снова перед тем, как она потеряла сознание. Хуже, чем раньше. Ее всю трясло.

- У нее был приступ, - предположил доктор.

Другая слеза появилась, скатилась по виску в волосы.

Он понизил голос, смахивая слезу костяшками пальцев, проводя по щеке свободной рукой.

- Я не хотел слышать то, что ты должна была мне сказать.

Доктор оторвался от своих записей.

- Мисс Трэверс.

Джо продолжил говорить.

- Пока ты не озвучила это, я мог и дальше притворяться, что ничего не вижу.

- Мисс Трэверс, если бы вы могли ответить на несколько вопросов, мы смогли бы решить, как вас лучше лечить.

- Мои.. -  она прочистила горло. - Моя медицинская карта..

- Не здесь, - прервал мужчина.

Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Затем еще один, прежде чем открыть их снова.

- Флешка в моей сумке. На ней мои медицинские записи.

Доктор приблизился, явно шокированный. - Вы носите медицинские записи с собой?

- Я планировала путешествие за границу. - Эмма снова закрыла глаза. Она повернула голову так, что ее лицо практически скрылось за рукой Джо, лежащей на подушке. - Вы можете выключить свет, пожалуйста?

Джо вместо доктора пересек комнату и выключил потолочные лампы.

Эмма громко выдохнула.

Доктор щелкнул другим выключателем, и лампа под шкафчиком у умывальника зажглась, укрывая комнату от полной темноты.

- Мисс Трэверс.

- Позвоните доктору Даниэлю Холистеру в Кливлендскую больницу. - Эмма обхватила пальцы Джо в тот же момент, когда он вернулся на свое место у изголовья кровати.

- Я позвоню. А пока, если вы ответите на несколько вопросов, я смогу лучше решить, как вылечить вашу боль.

- Мне ничего не надо.

Доктор вздохнул.

- С вашим уровнем боли...

- Нет. Позвоните доктору Даниэлю Холистеру. Он скажет вам.

- Что он мне скажет, Мисс Трэверс?

Она проигнорировала доктора и посмотрела в глаза Джо.

- Эм?

- У меня рак.

Джо замер от удара, поскольку его тело пыталось побороть шок. Потом он так быстро поднялся на ноги, что металлический стул, на котором он сидел, проскользнул по полу с отвратительным скрежетом. Он едва отметил вспышку боли на лице Эммы, когда отпрянул от нее, как будто физическая дистанция могла смягчить удар, который, он знал, она собиралась огласить. Он продолжал двигаться, до тех пор пока больше некуда было убегать, стена в буквальном смысле остановила его побег.

- Опухоль мозга.

Колени ослабли, и он заскользил вниз по стене.

- Обширная глиобластома.

Для него эти слова ничего не значили, но доктор переместился с ноги на ногу и вздохнул.

Джо положил локти на колени и уставился в пол, поскольку боль прожигала его. Чье-то тяжелое дыхание нарушило тишину в палате. Спустя мгновение он понял, что шум исходит от него.

- Вы ничего не можете сделать. Вы понимаете? - прошептала Эмма.

Джо молился, чтобы она говорила не ему, потому что он не понимал. Никогда не поймет. (ты и вы на английском звучат одинаково - прим.перев.)

- Ничего, кроме как дать нам немного побыть вдвоем. Прошу.

Он услышал шорох и понял, что доктор сдвинулся с места. Дверь открылась и плотно закрылась. Он так и остался на полу, откинув голову назад к стене и закрыв глаза. Напряг мышцы и ждал следующего удара.

- Я должна была сказать тебе, - прошептала Эмма.

- Я не хотел знать.

- Я боялась. Я и сейчас боюсь. Я не хотела, чтобы ты жалел меня.

Она уже говорила это однажды. В самом начале.

- Я знала, что полюблю тебя. Я уже была на полпути к этому, когда запрыгнула в самолет до Батон-Роудж. Но я и представить не могла, что ты полюбишь меня.

- А чем, по-твоему, мы тут занимались?

- Я думала, тебе станет скучно, и ты двинешься дальше.

Он подавил смешок. Будто она могла ему наскучить. Она радовала, возбуждала, приводила в восторг его всеми возможными способами — физически, мысленно и эмоционально.

-  Я должна была держаться подальше от тебя.

Если бы она так поступила, где бы он был? Пьяный и зарывшийся в какой-нибудь безликой незнакомке, в отчаянной попытке вырваться из темноты.

Вместо этого его заполнила паника, что без нее его жизнь просто могла бы вернуться к этому.

- Есть же курсы лечения, клинические испытания или что-то в этом роде.

- Нет.

- Черт возьми, у меня куча денег, Эм. Я могу..

- Ты не можешь, - сказала она мягко, и слишком близко. - Прости меня.

Он открыл глаза и увидел ее рядом. На коленях перед ним в этой чертовой больничной рубашке, от которой она выглядит еще более бледной и хрупкой. Рука с капельницей чуть сзади сжимает стойку, на которой крепятся пузырьки с лекарствами, другая рука убирала волосы с его лица, смахивала слезы. Он даже не понял, что плачет.

- Прости меня, - повторила она мягко.

Она присела между его колен и свернулась на его груди, он обнял ее и вздохнул. Даже обессиленная, своими прикосновениями она приносит ему частичку покоя.

- Я боялась оставаться одна, и была слишком слабой, чтобы держаться подальше от тебя. Ты заставлял меня ощущать себя так же, как и до моей болезни. До того, как в моей голове появился Монстр, медленно пожирающий меня.

- Боже, Эм.

- Я пыталась сказать тебе в Чикаго.

Ее слезы пропитали ткань его футболки.

- Я знаю.

- А потом снова в...

- Я знаю. Я не позволил тебе.

- Я все равно должна была. Должна была сказать, что умираю.

Огромная ноша обрушилась на него. Дышать стало невозможно.

- Пожалуйста, - попросил он. – Прошу, прекрати говорить.

В ушах звенело. Пальцы онемели.

И больше некуда было бежать от холодной, суровой реальности. Эмма не просто больна. Она умирает.

Как можно нежнее Джо обнял ее, притягивая девушку ближе и плотнее.

Он зарылся головой в ее волосы и сломался.

Через полчаса Джо все еще сидел на полу, Эмма в его объятьях, спала на руках. Медсестра зашла десятью минутами раньше, стрельнула в него неодобрительным взглядом, ответила на его вопрос и больше не возвращалась.

Он подумывал о том, чтобы переложить Эмму в постель, но так и не сдвинулся. Риск разбудить ее или, что хуже, причинить боль  был слишком велик. Он настолько физически и эмоционально выжат, что уже не был уверен, что сможет подняться с ней в руках.

- Я не останусь тут, - тихо сказала она.

Шепот поразил его. Он не понял, что она проснулась.

- Никто не сможет заставить меня. Даже ты.

Тело под его руками напряглось. Дыхание участилось. Паника отразилась в ее голосе.

- Они хотят оставить меня, закроют меня в палате и...

- Они хотят, чтобы тебе было удобно, - успокаивал он.

Ее трясло, она плакала. Стоило слезам начать литься, и она больше не могла их остановить, даже когда задремала. Медсестра сказала, это из-за боли. Все, что он знал, разрывало его надвое. Он должен был сделать так, чтобы она почувствовала себя лучше, помочь ей любым способом, каким только мог. И если это означает позволить им дать ей что-либо, значит так и будет. Не то чтобы он имел право принимать медицинские решения за нее, но он мог уменьшить ее страх. Приложить все усилия, чтобы сохранить ее спокойствие, в то же время помогая ей увидеть, что она нуждается в обезболивающем. Он не мог вынести ее страдания.

- Они захотят напичкать меня наркотиками. - Ее рука сжала футболку. А в голосе слышалась истерика. - Ты не понимаешь. Они превратят меня в пускающую слюни массу человеческой плоти, которая понятия не имеет, какой сегодня день или где находится. Я не собираюсь уходить подобным образом, Джо.

- Все в порядке, Солнышко.