Сара Гримм - Сокрушенный

Элисон бросилась вперед, как только Эмма ступила внутрь. Ей двадцать четыре, грациозная, с темно-русыми волосами, спускающимися до середины спины.

- Эмма, мой Бог, я пыталась дозвониться до тебя весь день. Я боялась, что с тобой могло что-то случиться после того, как я оставила тебя на концерте.

Они были лучшими подругами еще со средней школы, где убивались по одному мальчику. Спустя годы, они пережили больше, чем участие во взлетах и падениях друг друга. Ее падения часто нуждались в поддержке Элисон. Поэтому Эмма совсем не удивилась, увидев ее сейчас здесь.

- Я не знаю, где телефон.

Брови Элисон сошлись характерами на переносице, когда она увидела, что Эмма обеспокоенно зажимает рот.

- Он на твоем ночном столике. Батарея умерла.

У нее была привычка забывать об этом. Отворачиваясь от яркого света огней гостиной, Эмма, спотыкаясь, пошла дальше по коридору.

- Эмма?

- Мне нужны мои таблетки.

- Я принесу. А ты ложись.

Она вошла в ванную, где бросила футболку Джо и закулисный пропуск поверх своей верхней одежды. Пришлось прикрыть глаза из-за головокружения, прилагая все усилия, чтобы не вывалить все то немногое, что было у нее в животе. Наткнувшись на свою кровать, она разделась, разбрасывая одежду по полу. Голая, легла под покрывало, прохладные простыни обожгли ее разгоряченную кожу.

Закрыв глаза, она использовала технику дыхания, которую вычитала в интернете. Глубокое контролируемое дыхание, чтобы замедлить процессы в теле. Все было в порядке этой ночью, пока не подступили слезы. Слезы - это слабость, признание поражения, они всегда означали триумфальную победу "монстра". И становилось намного труднее игнорировать его.

Элисон вернулась в комнату, оставив свет в ванной. Она вложила одноразовый шприц для инъекций в руку Эммы и отошла: она никогда не была в состоянии смотреть, как подруга управляется со своими обезболивающими.

- Прости меня. - Эмма отвернулась от ванной комнаты и света, исходящего оттуда. Она заметила Элисон с ее одеждой и пропуском "полный доступ" в руках. - Я не хотела, чтобы ты тревожилась.

- Где.... Ты была с ним все это время?

- Я была дома весь день. - Батарея на телефоне, должно быть, была разряжена весь день. - Я возвращалась.

- Ты вернулась на второе шоу?

- После шоу. - Матрас прогнулся, потому что Элисон села со стороны Эммы. Холодное полотенце легло ей на лоб, и она почти застонала. Она убрала руку с глаз, когда Элисон начала протирать ее лицо.

- Он обидел тебя?

Что?

- Почему ты думаешь, что...?

- Ты плачешь. И это чертовски пугает меня.

Это не в первый раз, когда Элисон проявляет заботу. Она проходила через эту болезнь вместе с Эммой. Через многие ночи, наполненные слезами. Чем же они отличаются от этой?

- Джо не обижал меня. Он… - Вывел ее из себя, разбил ей сердце и полностью очаровал в течение нескольких часов. Но он не остановился на этом. Нет, сегодня ночью ему удалось пробраться в ее сердце так глубоко, что впервые за долгое время, она готова была себя пожалеть. - Прости, что так напугала тебя.

- О, милая, это не твоя вина.

- Нет, моя. Я знала, когда уходила из дома, что так получится. И все равно ушла.

Полотенце снова оказалось на лбу Эммы.

Элисон притихла на мгновение.

- Какой он?

- Печальный. - Ее веки стали тяжелыми от введенных лекарств. - Он грустный и одинокий.

- Серьезно?

- Сексуальный. - Боже, какой же он сексуальный . - Накачанный.

- Я знаю, что...

- Он потрясающе пахнет, а от его поцелуев мне захотелось сорвать с себя всю одежду и...

- Оу, окей, твои наркотики уже ударили в голову, потому что ты определено делишься лишним.

Эмма устало улыбнулась.

- Ты же спросила.

Элисон слегка рассмеялась.

- Ну да.

- Эл? - мышцы Эммы расслабились. Сон накрывал ее. - Ты останешься? Пока я сплю?

- Конечно, я уже постелила себе на диване.

27 марта (Дневник)

Сегодня я сидела в углу своего душа и плакала. Не из-за печали или сожаления. Не из-за боли или одиночества. Радость - вот что вызвало слезы, которые текут по моим щекам. Радость быть живой, иметь потрясающую подругу Элисон и вот так просто нуждаться в стрижке. Я стою в душе, мою свои волосы – мои волосы! – и от мысли, что мне может понадобиться стрижка, начинаю смеяться. Необузданный смех, который быстро переходит в слезы.

У меня есть волосы!

Везде!

Брови, которые я отказываюсь выщипывать.

Лобковые волосы, которые я отказываюсь брить.

Бледный блонд – бледнее, чем были до химиотерапии – волосы на моей голове.

Я действительно не хочу терять ни одного из них, но они все одной длины и торчат во всех направлениях. У меня волосы, как каска! Разве это не чудесно?

Я рыдала и в парикмахерской. Это было унизительно. Я не плакала, когда стилист сбривал мне волосы перед началом химии, но плакала, когда она стала стричь мои вновь отращённые? Она погладила меня по плечу, что сделало все только хуже. Благо, Элисон была рядом, чтобы сказать мне, какой глупой стервой я казалась.

После салона мы отправились по магазинам, подбирать идеальный наряд для концерта. И я нашла его. Но я была взволнована не столько одеждой, а подвеской, на которую наткнулась по пути к машине: серебряный ключ на тонкой серебряной цепочке. Я задрожала, поскольку этот ключ не выходил у меня из головы, и еще больше разволновалась, когда надевала его на шею. Я нашла его – ключ из моего сна.

Что бы это могло значить?

Число дней с момента, как я решила жить: 35

Число дней до концерта "Алиби Слепого": 7

Текущий уровень паники: 7/10

7 апреля

Прошло три дня с тех пор, как Джо Кэмбелл и группа «Алиби Слепого» покинули город. Эмма сидела на любимом месте в своей квартире, откуда открывался чудесный вид на город, и наблюдала как Элисон хлопочет на кухне. Она провела так целый день, суетясь как мама-наседка. Эмма не жаловалась, ведь вся эта беготня из-за выпечки, а она обожает десерты. Особенно вкусняшки от подруги.

Восхитительные ароматы проникали из кухни, заставляя живот урчать. Сгорая от нетерпения увидеть, что Элисон приготовила для нее сегодня, она поднялась на ноги, взяла свой почти пустой стакан, который твердо решила использовать в качестве оправдания, чтобы потревожить мастера за работой, и прошла ровно два фута, прежде чем подруга выглянула из кухни.

Темные волосы собраны на макушке, белый поварской пиджак поверх черных брюк. Она окинула Эмму взглядом.

- Я думала, ты должна держаться подальше от кухни.

- Так и есть.

- Да? - Эл наклонила голову. - Это поэтому ты стоишь сейчас тут со стаканом в руке?

- Мне сейчас сложно слушать тебя.

- Ты очень хорошо следила за разговором. Ты просто хочешь пошпионить. Ты же знаешь, что я предпочитаю презентовать законченный продукт. Только в этом случае будет достигнут полный эффект.

Когда Эмма нахмурилась, Элисон улыбнулась.

- Ты такая нетерпеливая… А теперь сядь или не получишь ни одного кусочка! И хочу заметить, эти пирожные из крем-брюле - мой личный рекорд!

У нее хватило наглости держать тарелку со сладостями так, чтобы Эмма не увидела их. Но девушка могла учуять их запах, а пахли они божественно.

Эмма села на стул.

Элисон мягко рассмеялась. Она подошла ближе и села, поместив свое кондитерское искушение в центр стола. Разговор возобновился с того места, где закончился.

- Я поверить не могу, что он дал тебе футболку, сняв ее с себя.

Четыре гигантских пирожных заполнили тарелку, каждое сверху покрыто чем-то похожим на ванильную глазурь и леденцы. Эмме нужно ответить, но она слишком занята пусканием слюнок. Девушка схватила одно лакомство с тарелки, сняла обертку и откусила, издавая тихие стоны, когда сливочный заварной крем попал на вкусовые рецепторы.

- Он действительно сделал это? Ты не морочишь мне голову?

- Ммм. - Она кивнула, затем провела пальцем по глазури и отправила его в рот. - Мне кажется, он ожидал, что я сделаю то же самое.

Элисон тоже принялась за сладость и поперхнулась своим пирожным.

- Ты же не стала?

Эмма засмеялась, увидев шок на лице подруги. Она откусила еще раз, прежде чем прокомментировать:

- Из чего конкретно эта вкуснотища?

- Пирожное «Крем-брюле» с глазурью из сливочного сыра и ванили, наполненное заварным ванильным кремом и покрытое сверху карамелизованным леденцом. Хороши?

- Хороши? - Она сунула последний кусочек в рот и застонала в голос. - Это лучше, чем секс.

- Я бы не стала заходить так далеко.

- Потому что он у тебя есть! У меня же это было так давно, что я уже не могу быть точно уверена… но, думаю это определенно лучше последнего моего секса.

Элисон громко рассмеялась. Она скользнула по Эмме долгим взглядом.

- Это лучше, чем целоваться с Джо Кэмбеллом?

- Как ты узнала, что я целовалась с Джо Кэмбеллом?

- Ты сказала мне, глупышка. Что-то вроде того, как вкусно он пахнет и как его поцелуй заставил тебя захотеть снять всю вашу... О мой Бог! Ты сделала это, да? Ты сделала это в ответ!

- Ты не в праве использовать то, что я говорю под влиянием обезболивающих, против меня, - сказала Эмма, тихо смеясь. - Я не так ответила на его футболку. И ты видела, что я пришла домой в своей одежде.

- Так поцелуй с Джо Кэмбеллом…?

- Намного, намного круче этих пирожных.

- Конкретно этого пирожного? Или того, что ты уже съела?

- Хороший вопрос. Дай мне попробовать его, и я тебе сообщу.

Элисон закатила глаза, поскольку Эмма отщипнула кусок и сунула его в рот.

- Если бы ты так не была зависима от сладостей, я еще могла бы задаться вопросом, были ли они лучше, чем поцелуй, но я уверена, что это не так.

- Это очень близко, - согласилась Эмма, затем проследила за пирожным с молочным шоколадом.

- Уверена, это так. Кроме шуток, что ты сделала, когда он отдал свою футболку?

- Я оставила ему свой автограф. Сзади, на правой лопатке, прямо над моим номером телефона.

- Ты писала на его коже?

Шок на лице Элисон был бесценным.

- Перманентным маркером.

Шок перешел в смех, когда они обе захихикали, как дурочки.

Элисон образумилась первая.

- Думаешь, он позвонит тебе?

- Нет. Нет, он не позвонит.

- Ты такая смелая. Я бы хотела иметь хоть десятую часть твоей смелости.

Эмма вздохнула.

- Это была не смелость, а... отчаяние.

Эл уставилась на нее.

- Ты не хотела, чтобы он уезжал!?

- Есть в нем что-то такое: не известность или эти рок-штучки… но что-то еще, - она становилась все более слабой и заметила это, но все же попыталась выкинуть этот факт из головы. - Хватит об этом. Он уехал, и я… - Несу полную чушь. - Расскажи мне лучше о своих выходных. Как Кевин?

Все цвета с лица Элисон исчезли прямо перед глазами Эммы.

- Эл, что такое? В чем дело?

- Кевин он… он…

- Что-то случилось?

Со слезами на глазах она кивнула.

- Можно сказать и так.

- Что?

Элисон достала что-то из кармана брюк и положила на стол между ними. Кольцо. Красивое, украшенное бриллиантом кольцо.

- Кевин попросил выйти за него.

- Это здорово! О мой Бог, Элисон, поздравляю! Я так счастлива за тебя!

Эл определено плакала, она даже вытерла нос об свой поварской пиджак, что совсем не в ее стиле, оставляя под носом след от муки.

Эмма подала ей салфетку.

- Скажи мне, почему это кольцо не на твоем пальце?

- Он хочет жениться на мне.

- Ты сказала да, верно? Элисон?

- Он привез меня в Детройтский Шорвэй[2], на второй этаж милого кирпичного здания. Ну, пока не столь милого, но оно могло бы быть таким. - Она посмотрела вниз на кольцо и молчаливые слезы продолжили стекать по ее щекам. - Оно выставлено на продажу, Эм. Он опустился на одно колено прямо там, на тротуаре перед ним, и сделал мне предложение. Предложил выйти замуж за него и купить это чертово здание ко всему прочему. Переехать на верх и отремонтировать нижний этаж под кондитерскую. Ты можешь поверить в это?