Она продолжила копаться в одежде, правда, теперь с еще большим энтузиазмом. Если до того она просто решила поменять свой имидж, как и всякая женщина, вдруг собравшаяся начать жизнь заново, то теперь у нее была вполне определенная цель – свидание.

Это так здорово – настоящее свидание!

Конечно, можно было попросить Павла сразу заехать за ней, можно было назначить другое время, пораньше, но Оля инстинктивно чувствовала, что она поступает правильно. У свиданий свои законы!

…Никогда она не любила белого цвета, считала его марким, непрактичным и слишком вызывающим. Женщина в белом!

Но Дезире почему-то предпочитала именно белый. Почему?

Как уже говорилось, Оля вспомнила всю последовательность событий, которые происходили с ней весной, но вот почему она во время своей амнезии выбирала именно белый – непонятно. Дезире хотела белый – и все тут. Никакой логики!

И теперь, проводя скрупулезное исследование отдела одежды, Оля решила довериться чувствам Дезире. И потом, очень хотелось поразить Павла. Он приходит на свидание, а она – вся в белом… Призрак из прошлого, его мечта!

После долгих поисков, нескольких примерок, изучения ярлычков и пытливого диалога с продавщицами Оля сумела кое-что подобрать себе.

«Гм, пожалуй, неплохо…» – подумала она, вертясь в примерочной перед зеркалом.

После одежды настала очередь обуви, а далее Оля помчалась в отдел косметики. Если менять, то все. Даже макияж. Тем более макияж!

Она уже собралась покинуть магазин, но вдруг заволновалась. Как будто она что-то пропустила…

И словно озарение на нее нашло – в отделе тканей, рядом, она увидела отрез шелка цвета слоновой кости, безумно дорогой, но Оле надо было всего ничего – полоску шириной сантиметров десять…


Разумеется, после разговора с Олей Павел никуда не поехал. Позвонил Сашке и сказал, что задержится еще на несколько дней.

– …Степаныч, это свинство, тут такой заказ огромный… – заныл Сашка.

– Честное слово, мне сейчас не до того!

– Папаша, что ли, не отпускает? – с любопытством спросил Сашка.

– При чем тут папаша?!

– Степаныч, я один не справлюсь, – серьезно предупредил Сашка. – Не знаю, какие у тебя там дела, но мы всех клиентов растеряем, честное слово…

– Я же сказал, приеду через дня два, три… Мы все успеем!

До девяти вечера было еще далеко. Поначалу Павел просто сидел на веранде и смотрел на часы, но стрелки двигались медленно, словно само время решило посмеяться над ним.

Тогда он пошел погулять. Бродил возле реки, потом читал газету на набережной. Смотрел на воду.

Едва дождавшись половины девятого и совершенно изведясь, он отправился на лодочную станцию.

Тепло поднималось от нагретой земли, и оранжевые тени пересекали дорогу… Павел подошел к станции и вдруг увидел ее. Олю. Это было неожиданно, поскольку они договаривались на девять. Ее появление как подарок: судьба подарила ему лишних полчаса…

Она стояла на деревянных мостках, облокотившись на перила, и глядела, как мимо плывут водные велосипеды, поднимавшие тучу брызг. Рядом ходили люди, лодочник то и дело отвязывал лодки, визжали какие-то дети…

Оля была так красива, что у Павла перехватило дыхание.

Павел решительно направился к ней, громко стуча каблуками по деревянному настилу.

– …может быть, вы все-таки передумаете, и мы тогда с вами отправимся… – егозил рядом с Олей какой-то тип в черных очках.

– Куда отправимся? – строго спросил Павел.

– Ой, пардон… – субъект, который был ровно на голову ниже Павла, моментально скрылся.

– Паша, здравствуй! – засмеялась Оля. – Ты его напугал!

– Кто такой?

– Просто человек… Прохожий.

– Здравствуй… – он смотрел на нее и не мог насмотреться. – Ты потрясающе выглядишь.

– Спасибо… – продолжала она веселиться. – А куда… куда мы пойдем?..

На ней была узкая длинная юбка, светлая, чуть расклешенная книзу, и белая приталенная блузка с короткими рукавами, белые туфельки с круглыми мысами, без каблуков, а волосы она повязала сзади шелковой лентой цвета слоновой кости.

– Куда хочешь… Я тебя не узнаю… то есть вру, наоборот – я тебя узнаю! Ты как тогда…

– Пойдем туда, в то кафе, – она указала на противоположный берег. – Кто-то говорил, что там неплохое пиво, разливное.

– Пиво?

– Ну да, а что ты удивляешься? Мне так надоело это красное сухое вино, которым потчевали в твоем доме… Нет, вино прекрасное, слов нет, но иногда хочется чего-нибудь эдакого… вульгарного.

– Никогда не считал пиво вульгарным напитком! – поклялся Павел.

Они вдоль берега дошли до того самого моста, под которым проплывали когда-то на лодке.

– Помнишь?

– О да!

У нее были необыкновенной красоты волосы – густые, вьющиеся, пушистые. Небрежно перевязанные лентой, они напоминали прическу из прошлого – так, наверное, ходили гимназистки лет сто назад. Невинный, обольстительный бант… Павел слегка коснулся ладонью шелковой ткани, ощутил ее тепло.

– Ты бросила Викентия, да?..

– Да, – легко согласилась Оля. – А что такого? Только, пожалуйста, не думай, что я сделала это из-за тебя…

– А из-за кого? – встревожился он.

– Из-за себя в первую очередь! – улыбнулась Оля.

– Ты даже это… не накрасилась? – улыбнулся и он. – Тебе так гораздо лучше, честное слово!

Еще совсем недавно она выглядела совсем по-другому – женщина с резковатыми чертами лица, потому-то он и сомневался, она это или не она…

Оля снова засмеялась и ничего не ответила.

Они сели на открытой веранде, поднимавшейся над водой, официант принес им меню.

– Только сейчас поняла, какая я голодная, – призналась Оля, наклонившись к Павлу. От нее нежно пахло липовым цветом.

– У тебя замечательные духи… Я, в общем, тоже ничего не ел.

– Почему? Ты на диете? – усмехнулась она.

– Нет. Я забыл.

– Забы-ыл!.. – передразнила она. – Нашего мальчика никто не кормит… Я хочу пиво и шашлык, а еще какой-нибудь салат, вроде «Цезаря».

Павел сделал заказ.

Оля сидела на деревянном стуле, положив ногу на ногу, вполоборота к реке и смотрела на воду. Уже темнело. Под потолком веранды мигали разноцветные гирлянды, перевитые искусственными цветами. На набережной зажгли фонари.

Это было обычное кафе, каких миллион, и его единственным достоинством было только то, что оно располагалось в таком красивом месте…

На Олю смотрели. Она действительно выглядела необычно – вся в белом, с перевитыми шелковой лентой волосами, с безмятежным и одновременно отчаянным лицом.

Когда-то весной он, Павел, мечтал увидеть ее такой – с живым блеском в глазах, с улыбкой, полной интереса к происходящему… Не таинственная Дезире, не чопорная невеста Викентия, а Оля – его любовь. Конечно, у этой Оли тоже было много недостатков – она могла разозлить, вывести из себя, но она была живой. Настоящей. Как в его снах…

Принесли заказ.

Оля сразу же принялась уплетать шашлык, и Павел даже умилился ее аппетиту, этой полной, абсолютной естественности.

– Что ты так смотришь? – деловито спросила Оля, придвинув к себе пузатую кружку с холодным пивом. – А говорил, что голодный!

– Любуюсь тобой, – честно признался Павел.

– Паша…

– Да? – рассеянно спросил он, разламывая пополам хрустящую булочку, посыпанную кунжутными зернами.

– О чем ты думаешь?

– О том, что ты даже лучше, чем я мог предполагать…

– Вот как?.. – усмехнулась Оля.

– Нет, правда… – Павел наконец смог стряхнуть с себя оцепенение, вызванное ее чарами. – Ты меня спасла.

– Тем, что убедила тебя помириться с отцом?

– Нет. То есть не только…

Сумерки сгущались – теплые, ласковые, они обещали счастье. Огни дрожали на водной глади, и даже надоевший шансон, несшийся из динамиков, и сизоватый дымок от мангала не могли нарушить благодать теплого летнего вечера.

– После осени идет зима, после зимы идет весна. Каждый день похож на предыдущий… – негромко продолжил он. – Завтрак, обед, ужин. Работа. Хотя нет, работа – это то, что дает мне силы, что мне интересно. А остальное… Люди все одинаковые. Скажут пару слов – и ты уже видишь, какие они, о чем думают. Угадываешь почти каждый их поступок. Мужчины, женщины – все каким-то серым фоном… Каждый интересуется только собой, каждый стремится хоть чем-то выделиться, хотя выделиться, собственно, и нечем – только понты, понты вечные… И ничего уже не радует, ничего не удивляет! Если листопад, значит, осень пришла. Дождь – это циклон со Скандинавского полуострова приполз… А знаешь, что самое страшное? – шепотом спросил он.

– Что?

– Что все живут так, как будто смерти нет. И только потом спохватываются: как, неужели пришла пора гасить свет?.. И это – все?! Вот эта серая неразбериха, промчавшаяся стремительно мимо, это и была жизнь?..

– А чего ты хотел? – серьезно спросила Оля.

– Меня обманули! Я совсем не того ждал!

– Ну здрасте! – вдруг насмешливо произнесла она. – А тебе ничего и не обещали! Никому ничего не обещали, между прочим. Вот как хочешь, так и выбирайся из этого.

– Но теперь у меня есть ты! – возразил Павел, откинувшись назад. – И все стало другим… В тебе весь смысл.

Оля провела рукой ему по волосам. Павел поймал ее руку и поцеловал.

– Я тебя люблю.

– Разве ты раньше никого не любил? – спросила она удивленно. – Сколько тебе?..

– Сорок два.

– Сорок два!

Они замолчали. Оля глядела на воду, а Павел – на нее.

– Жизнь больше, чем любовь, – тихо сказала она. – Я это поняла недавно. А что, если и я когда-нибудь покажусь тебе тоже серым фоном?..

– Ты – нет. Ты как свет… С тобой я не знаю, что меня ждет. Это и страшно, и хорошо… Я очень боюсь тебя снова потерять. Я даже вот что думаю… только не смейся, обещай!

– Ладно.

– Если ты будешь рядом, то даже смерть не страшна. Потому что, умирая, я буду думать: жизнь прошла не зря, со мной была ты. Даже больше – с тобой и смерти нет!

– Ты так меня любишь… – удивленно покачала головой Оля. – Не знаю, смогу ли я ответить тебе тем же.

– Так вот это и интересно, что у нас получится?..

И тут она посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты выбрал правильное слово – «интересно». Знаешь, а мне ведь тоже интересно!

Была уже ночь, когда они возвращались обратно по мосту. За спиной еще играла музыка и звучали голоса, а здесь никого не было, лишь месяц висел над лесом, отражаясь в реке.

Павел повернул Олю к себе и обнял.

– Как же я скучал по тебе! – почти сердито произнес он. – Как ревновал… А ты?

– А я ничего не помнила…

– Но теперь-то помнишь! – Он поцеловал ее.

– Принц поцеловал принцессу, и она очнулась от столетнего сна…

– Смейся, смейся… – он подхватил ее на руки. – Господи, какая ты легкая!

Она обхватила его за шею и звонко чмокнула его в щеку.

– Ну вот, а теперь неси меня домой…

– Куда?

– В общежитие, куда же еще!

– А почему не ко мне? То есть в дом моего отца?..

– Паша, да ты спятил! Там Эмма Петровна, Кеша… и вообще это не твой еще дом!

– Тогда пошли к тебе, – смиренно согласился Павел.

– Что значит «пошли»?..

– То и значит! Неужели ты всерьез думаешь, что я тебя отпущу? – искренне удивился он. – Да я без тебя и минуты теперь не проживу… я у тебя под окнами всю ночь буду сидеть!

Они вышли на санаторный пляж.

Тишина и чье-то забытое полотенце, белеющее в темноте на песке…

– Отпусти меня…

Павел осторожно поставил Олю на землю.

– Экие мы неприкаянные… Ладно, идем ко мне, – вздохнув, согласилась она.

– Разве ты чего-то боишься?

– Нет, я ничего не боюсь, – легкомысленно пожала она плечами. – Ничего, ничего, ничего…

Павел топал за ней, глядя, как белая юбка вьется вокруг ее щиколоток, и сердце у него замирало.

– Я тебя давно хотела спросить… – обернулась она на ходу. – Помнишь, ты в первый раз встретил меня возле санатория? Это действительно было случайно?

– Конечно, нет. Я тогда еще не был уверен, что ты – это ты… Но меня тянуло к тебе словно магнитом!

– А я в первый момент решила, что это медведь ломится сквозь кусты! – засмеялась Оля.

Они завернули за главный корпус.

– Тс-с… Я сейчас войду внутрь, а потом открою окно. Только, пожалуйста, тише!

Через несколько минут звякнули рамы, распахнувшись. Павел, согнувшись, перелез через низкий подоконник и оказался в крошечной комнатушке. Здесь пахло липовым цветом. Пахло ею.