Аврил Тремейн - Солнечная девушка

– Боязнь прикосновений.

Лео сглотнул, чтобы не засмеяться. Сейчас не время смеяться над ней.

– Но, Солнышко, мы уже так стоим. Может быть, это означает, что я делаю успехи в отношении своей фобии. А как поживает твоя фобия?

Он услышал, как она резко вдохнула, вздох замер у нее в груди. Она высвободилась из объятий и отвернулась лицом к океану. Стояла молча довольно долго, Лео уже решил, что она не ответит, но она снова повернулась к нему:

– Если ты имеешь в виду мое нежелание эмоционально сближаться с людьми, это не фобия, а сознательный выбор.

– Неправильный выбор.

– Это решать мне. – У нее вырвался дрожащий звук, что-то среднее между вздохом и смехом. – Ладно, ты меня достал. Я тебя ударила. Давай не будем об этом, а то мне уже становится скучно. У нас есть еще дела, так что вперед и вверх. Раз нет хлеба, будем поглощать торты. Кстати, ты знаешь, что Мария-Антуанетта никогда этого не говорила?

Солнышко ушла осматривать дом. Лео доставал торты.

Дом был спроектирован так, чтобы давать максимум возможностей наслаждаться видом. В нем имелась просторная гостиная – столовая, уютная библиотека, правда, пока без книг. Два крыла, в одном из которых размещалась хозяйская спальня с ванной и садиком, напоминавшая номер для новобрачных в отеле, в другом три спальни, каждая со своей ванной. Когда Солнышко попыталась сунуться на кухню, Лео кинул в нее рулон бумажных полотенец, поэтому она не смогла ее рассмотреть, но в остальном просто влюбилась в этот дом. Ему недоставало внутреннего убранства. Единственным предметом декора было большое, богато украшенное зеркало на стене в гостиной. Возможно, элемент фэн-шуй, потому что оно отражало вид на океан. Кажется, это призвано притягивать в дом покой и процветание. Непременно надо проверить.

Но не стоит слишком увлекаться. Впрочем, ей все равно! Она попробует торт, позже съест пиццу, как разумная женщина, которую ничего не волнует, кроме состояния собственного желудка, и поедет домой.

Солнышко осмотрела четыре великолепно украшенных тортика. О боже, десять килограммов лишнего веса ей точно обеспечено. Тут она заметила, что Лео разливает шампанское.

– Осторожно. Я толстая и к тому же за рулем.

– Ты не толстая. А насчет руля посмотрим.

– Отрежь торт, Лео. – Солнышко не желала ссориться, не станет же он насильно вливать ей в рот шампанское.

Лео отрезал ломтик от первого торта и подал ей:

– Традиционный фруктовый торт с карамельной глазурью.

Отломив кусочек, она положила его в рот. Торт был сочным, насыщенным и очень вкусным.

– Точно этот! – И она подцепила еще кусок.

– Успокойся. Не спеши с выбором.

Она не удосужилась ответить, рот был набит.

– Можешь взять еще кусочек.

– Мне надо худеть, иначе я не влезу в платье, – безапелляционно заявила она, но, поняв всю абсурдность этого заявления в сочетании с пустой тарелкой, разразилась громким смехом.

– Да брось, ешь, сколько хочешь! Меня беспокоит только сохранность тарелки. Такое впечатление, что ты хочешь протереть в ней дыру.

– Лео!

Он поднял руки вверх «я сдаюсь».

– Режь следующий.

– Соленая карамель «Номер один». На подложке из теста слой густой подсоленной карамели, сверху несколько слоев шоколадного бисквита с прослойками из карамели и крема.

Солнышко попробовала. Закрыла глаза, чувствуя, как вкус наполняет ее. Потом зачерпнула еще. Отпила шампанского.

– Какой же он вкусный!

Лео подождал, пока она взяла еще кусок. Потом еще. И еще. Глоток шампанского. Еще один.

– Все? – в конце концов спросил он с невозмутимым видом.

Она горестно осмотрела пустую тарелку:

– Я же говорила, у меня нездоровый интерес к десертам.

– Ты говорила, у тебя страсть к ним, как у акулы.

– Может, даже хуже. Как у хадрозавра. Ты знаешь, сколько у него зубов? Девятьсот шестьдесят. И они сами себя затачивают!

– Кто такой этот чертов хадрозавр?

– Это такой динозавр. Так! Значит, я динозавр, к тому же мясоедный!

Лео так неожиданно рассмеялся, что чуть не подавился. Это заставило рассмеяться и Солнышко.

– Давай перейдем к соленой карамели «Номер два», пока я не впала в полное отчаяние.

– Ты? Полное отчаяние от поедания тортов? На это стоит посмотреть!

– Увидишь, если, несмотря на мои хадрозавровые зубы, отрежешь мне еще кусок.

Отрезав тонкий ломтик, Лео протянул ей:

– Твое желание – закон! Он похож на «Номер один», но с прослойками из ириса.

Солнышко жевала, периодически издавая стоны экстаза.

– А какой твой любимый? – спросила она, сунув в рот последний кусок. – Потому что, должна тебе сказать, этот оказался вкусней, чем я думала, и мне будет сложно сделать выбор.

– У меня есть любимый, но я тебе не скажу какой. Мое предпочтение может повлиять на тебя, ты невольно выберешь не тот, который мне нравится, а это неправильно.

– А-а, я поняла! Теперь ты повторяешь то, что я говорила про приглашения.

– В дальнейшем я намерен привести несколько фактов касательно брачных ритуалов мухи цеце.

– Я все проверю, и когда мы встретимся в следующий раз…

– Я тебя умоляю, не надо! – Он шлепнул на тарелку кусок очередного торта. – Кокосово-ванильный с прослойками из кокосового безе и крема.

Солнышко уставилась на него, сомневаясь, сможет ли осилить. Но торт выглядел так аппетитно. Она воткнула в него вилку. Положила кусочек в рот. Съела. Отпила шампанского и посмотрела на свой бокал.

– Эй, ты подлил еще.

– Он был пустой.

Она фыркнула, но ее внимание уже переключилось на тарелку. Еще один кусочек. И еще. И снова. Тарелка опустела. Она облизнула губы, с вожделением глядя на остаток торта.

– Вот видишь? Тебе не понадобилось знать, какой мой любимый. Ты все решила сама. Кокосовый.

– Да. Кокосовый. Ради того, чтобы получить такой торт, стоит выйти замуж. Как ты думаешь, я могу взять еще один крошечный кусочек?

– Я уверен, ты можешь съесть весь торт целиком.

– И с завтрашнего дня на диету!

– Не надо диеты, Солнышко. Ты мне нравишься такой, как есть.

– Это… это… не важно. И все-таки, какой твой любимый?

Он улыбнулся. Прищурился. Солнышко не доверяла этой улыбке.

– Фруктовый. Но у меня есть мысль, как мы можем договориться. Компромиссы – мое новое пристрастие.

Что он хотел этим сказать?

– О чем договориться?

– О торте. – Лео подкладывал на тарелку еще ломтик. Смотрел на нее долгим взглядом. Солнышко заметила вновь оживший тик в уголке его рта. Она так разволновалась, что не могла усидеть на месте. Схватив вилку, вонзила ее в торт и поднесла ко рту. – И о наших свиданиях.

Солнышко вздрогнула, и кусок торта упал.

– Два, четыре, посередине есть еще три. Прежде чем она успела собраться с мыслями, Лео наклонился и лизнул уголок ее рта.

– Я просто подумал, что мог бы украсть эту маленькую капельку крема.

Попробуй.

Тик-тик-тик, – дергался уголок рта.

– Знаешь, что я тебе скажу, – пойду на кухню, чтобы подготовить первый компромисс, о котором говорил. А ты посиди здесь, доешь торт, полюбуйся видом и подумай насчет второго. О том, почему женщину, которая, как ты утверждаешь, верит в то, что секс – это всего лишь секс, так беспокоит мысль, что мужчина действительно хочет от нее только секса. – Коротко засмеявшись и бросив на нее последний проницательный взгляд, Лео вышел из комнаты.

Но как же тяжело, оказалось, слышать от него собственные слова. Секс – это всего лишь секс. Однако, похоже, в данном случае это не так. Потому что она слишком много думала о нем, слишком волновалась за него, слишком привязалась к нему. Мотоцикл. Этот проклятый мотоцикл. Возможно, не будь его, они могли бы переспать в третий раз прямо сейчас, и ее не интересовало бы ничего, кроме его тела.

Так сделай это, Солнышко, заключи с ним сделку, и он откажется от мотоцикла.

Еще два раза. Или смени имя. Она дотронулась до уголка рта, откуда он слизнул крем, и ощутила покалывание во всем теле. Беспокойно встала и вышла на веранду.

«Полюбуйся видами», – советовал он.

Но даже это не так просто. Он не понимает, что это для нее значит. А здесь берег так тревожно близок.

За последние два года Солнышко ни разу не была на пляже. Лео прав. Лунность до сих пор не отпускала ее. И похоже, она ничего не могла с этим поделать. Ей было слишком страшно разорвать эту связь. Хорошо. Она могла бы спуститься на берег и посмотреть, что будет. Разобраться в себе самой. Потом поговорить с Лео. Она могла бы сказать ему… могла бы… Господи, она не знала, что сказать. Или знала? Не стоит пытаться справиться со всем одновременно.

Глубокий вдох. Берег. С бьющимся сердцем Солнышко наклонилась снять туфли. Потом, стараясь не думать, сделала первый шаг и продолжала идти, пока не почувствовала под ногами песок. Странное ощущение. Но приятное. Ноги увязали в песке, и это действовало почти успокаивающе. В лицо ударил соленый воздух, уши наполнились шумом прибоя.

В диком природном величии этого места Солнышко чувствовала душу своей сестры. Она влекла ее к себе, и Солнышко пошла вперед, пока не оказалась у самой воды, чувствуя, как волны плещутся вокруг ног. Она выдохнула и только тогда поняла, что уже давно затаила дыхание. Этот маленький пляж – то самое место, которое она искала. И никак не могла найти.

Пляж Лео станет местом, где Лунность обретет покой. Солнышко дрожащей рукой смахнула слезы. А потом почувствовала, что за спиной стоит Лео.

– Я не настолько самонадеян, чтобы считать, будто ты плачешь из-за меня. Так что не пора ли рассказать, что за история связана у тебя с пляжем?

Сердце стукнуло один раз. Два. Три. – Лунность.

– Я так и думал, что это связано с Лунностью. Все крутится вокруг нее.

– И что в этом плохого?

– Только то, что она умерла.

Она заткнула уши, мучительно крикнув, а дальше, сама не зная как, оказалась в его объятиях.

– Прости меня. Прости. – Он целовал ее в висок. – Но мне кажется, твоя сестра не тот человек, которому понравилось бы, что ты застыла в одной точке только потому, что ее больше нет.

– Она, конечно, нет. Но я не могу, Лео. Довольно долго оба молчали. Потом Лео сказал:

– Так позволь, я помогу тебе. Расскажи про Лунность и пляж.

Она молча дрожала в его руках, пока не прошло желание плакать, высвободилась и встала с ним рядом, вперив взгляд в горизонт.

– Солнышко?

– Лунность говорила мне, что хотела бы, чтобы после смерти ее пепел развеяли там, где берег встречается с океаном. Почему она сказала это, хотя была еще совсем молодой? Думаешь, знала, что с ней случится?

– Я не знаю, Солнышко.

– Я не выполнила ее просьбу. Не смогла. И до сих пор не могу.

– Тогда где же она?

– В урне у меня в кабинете. В тот вечер, когда ты готовил для меня обед, ты смотрел прямо на нее. Я испугалась, что ты догадаешься. Но это только из-за чувства вины, иначе с чего бы тебе догадаться?

– Тебе не за что себя винить.

– Я держу сестру в урне у себя в кабинете, и это прямо противоположно тому, чего она хотела. Что после этого можно обо мне сказать?

– Что ты горюешь. Ты найдешь способ сделать то, о чем она просила. Но даже если не получится, для Лунности это не имеет значения. Ведь она в твоем сердце, в твоем сознании. Не в урне, Солнышко.

Она снова повернулась к океану, глядя вдаль:

– Полная луна. Тихий пляж. Она сказала, что я должна сделать это сама, без друзей и родных. Только она и я. – В ее глазах блеснули слезы, она отчаянно заморгала, удерживая их. – Мне кажется, она понимала, как мне будет трудно. Знала, что мне понадобится много времени. Думаю, она бы не хотела давить на меня, пока я сама не буду готова. Я хочу сделать это, Лео. Хочу. Но…

– Что ж, пляж у нас есть. Полнолуние скоро наступит. Ты приедешь сюда.

Солнышко стояла неподвижно, потом снова повернулась к нему:

– Ты не против? Разрешишь мне это сделать?

– Да, разрешу. И не против.

– Я подумаю об этом. Я не уверена. Пока не уверена.

– Ничего. Пляж никуда не денется, а полнолуний будет еще много. Ты сможешь выбрать. – Она вздрогнула. – Ты замерзла, вернемся в дом.

Его присутствие отдавалось легким покалыванием в нервных окончаниях. Она чувствовала на себе его взгляд, когда отряхивала ноги от песка, надевала туфли.

– Что дальше? – спросила она, почти не дыша. Ей так хотелось. Чего?

Лео жестом предложил войти в дом. Он убрал все со стола и поставил посередине маленькую белую открытку с рисунком в стиле ар-деко.

– Открой.

Солнышко открыла и увидела порционную копию одного из свадебных тортов. Но в отличие от того, который пробовала, этот тортик был увенчан двумя мужскими галстуками, связанными вместе узлом любви.

– Компромисс номер один, – сказал Лео. – Блюдо от шефа специально для новобрачных. Фруктовый торт, хранится дольше других, поэтому его можно сделать заранее. Галстуки – точная копия тех, что будут на Калебе и Джонатане в день свадьбы.