Ольга отчаянно плакала, давя всхлипы и дрожа, она ничего не ответила, скорее всего – просто не слышала его слов. Муська завозилась между ними, недовольно мявкнула и полезла на волю, путаясь в кистях ее шали.

– Вот видишь, – бормотал Игорь, совершенно не думая, что говорит. – И Муська со мной согласна. И все со мной согласны. Все-все-все… Вся наша большая дружная толпа. Я так думаю, что если всех подсчитать, нас будет даже больше, чем Калмахелидзе. А когда Шурку замуж отдадим, она нам еще нарожает… Ты только представь, сколько с тобой народу будет! И все свои. А ты говоришь – одна…

– Зачем? – Ольга замерла, не отрывая лица от его груди, и голос ее прозвучал глухо и от этого как-то особенно испуганно.

– Что – зачем? – не понял Игорь.

Ольга оторвалась от него, вытерла лицо шалью, глубоко вздохнула и сипло спросила, напряженно глядя ему в лицо:

– Вот это все – зачем? Вам какая от этого польза? От всей толпы? Вам разве это не мешает? Чужие… Думай обо всех… А потом – расход какой!

– Это как это чужие? – удивился Игорь. – Это почему вдруг чужие? Что-то я тебя не понимаю.

– А Инга Максимовна что говорит? – помолчав и повздыхав, спросила Ольга. – Она не против, что вы Шурку к себе перетащили?

– Вот уж кто не против, так это мать! – Игорь засмеялся, вспомнив, как мать азартно планировала светлое будущее нового члена семьи. – Ты, наверное, не знаешь… Мать сама всю жизнь всех своих к себе перетаскивала. Катерина Петровна – ее бывшая одноклассница, представляешь? Дружили в детстве очень, а потом жизнь развела. Но переписывались, перезванивались… Когда тетя Катя с мужем развелась, там у нее как-то плохо все получилось… Болела очень, потом дочка в аварию попала, поломалась вся. В общем – мрак. И денег никаких. Мать их обеих к нам перевезла. Потом постепенно все устроилось, все у них сейчас хорошо… А тетя Катя так у меня и осталась. И тетю Марину мать к себе забрала. Тетя Марина тоже ее давняя подруга. И тоже одна осталась с миллионом проблем. А Тамара – помнишь, бухгалтер у меня такой… э-э… колоритный? Тамара – племянница одной бывшей отцовской сослуживицы, она Тамаре вместо матери была, всю жизнь ей посвятила, а потом – инсульт, парализовало… В общем, Тамара сейчас с ней буквально нянчится. И деньги, конечно, летят. Где она еще столько заработает?.. А Саша Большой – сын двоюродной сестры первой жены второго мужа матери.

Ольга всхлипнула, опять уткнулась лицом в грудь Игоря и вдруг засмеялась.

– Ты что? – удивился Игорь. – Ну да, звучит, конечно, нелепо, но я все правильно сказал.

– Замечательно звучит, – сказала Ольга, и он ощутил сквозь свитер ее горячее дыхание. – Игорь Дмитриевич, вы правда хороший человек. И Инга Максимовна тоже. Очень, очень… Я ее просто люблю… Вы на нее похожи, знаете, да?

– Да, – согласился Игорь, опять забывая смысл слов, потому, что его молодая весенняя радость блаженно грелась в ее дыхании, а нос щекотали легкие, рассыпчатые пряди Ольгиных волос. – Я очень похож на мать… На отца я тоже похож… Он был замечательный… И на деда я похож. И даже, кажется, на бабушку… Они у меня все хорошими были… Оленька, у нас в роду никто никого не обижал. Никогда! Алкоголиков не было, больных не было, сумасшедших не было… Вполне приличные люди, не хуже других. Ой, что-то я не то говорю. Оленька, выйди за меня, а? Подожди, ты только не шарахайся сразу опять! Ты подумай. Ты надумаешь, вот увидишь… Я же не тороплю, я просто напоминаю! Нет, не просто… Ну как тебе объяснить?! Я точно знаю: ты обязательно должна выйти за меня замуж! Понимаешь? Это просто неизбежно!

– Да, конечно, – неожиданно сказала Ольга и подняла голову.

Молодая весенняя радость вырвалась на волю с ликующим воплем и так хлопнула крыльями, что Игорь на мгновение оглох и перестал дышать.

– Ты согласна? – наконец неуверенно спросил он, слегка отстраняя ее и жадно вглядываясь в ее глаза.

– Я… не знаю, – растерянно сказала Ольга. – Я хотела сказать: я понимаю, что это неизбежно.

– Ты согласилась! – Игорь не знал, кого он уверяет – себя или ее. – Ну, скажи, что согласилась! Почему? Из-за Чижика?

Она долго молчала, ежилась, куталась в шаль… Вот зачем он спросил? Что он ожидал услышать?

– И из-за Чижика тоже, – наконец сказала Ольга не очень уверенно.

– Тоже? А еще? Еще – из-за Шурки, да?

– И из-за Шурки тоже, – более уверенно ответила Ольга.

– А еще из-за кого? Из-за Муськи? – Игорь понимал, что говорит уже и вовсе глупости, но остановиться никак не мог.

– Конечно. – Ольга даже засмеялась тихонько. – Конечно, и из-за Муськи тоже.

– Это ничего, это я переживу, – храбро заявил Игорь. – Спасибо, что не из-за квартиры.

– И из-за квартиры тоже, – спокойно отозвалась Ольга. – Игорь Дмитриевич, я не знаю, из-за чего. Вы сказали: это неизбежно… И я вижу: это неизбежно. Из-за всего, что получилось. А без вас ничего не получилось бы. Значит, и из-за вас тоже.

Ничего, думал Игорь, не все сразу. Может быть, она еще скажет те слова, которые он хочет услышать. Он опять осторожно обнял ее, притянул к себе и уткнулся носом ей в ухо:

– Скажи: «из-за тебя». Скажи: «ты, Игорь».

– Ты, Игорь, – послушно повторила Ольга. – Из-за тебя… – Помолчала, а потом вдруг сказала удивленно: – Вот странно… Мне совсем не страшно.

Наверное, самый дикий из всех диких дикарей только и ждал этого – он облегченно засмеялся, ощущая, как сильно и часто колотится сердце, как от пьянящей радости закружилась голова, как жадно руки сомкнулись вокруг добычи…

– Мама…

От сонного Анькиного голоса Ольга дернулась и попыталась вырваться, но Игорь удержал ее, обнял еще крепче, уверенно оглянулся. Анна стояла в дверях в желтой пижаме и белых носочках, терла кулаками глаза и зевала во весь рот.

– Мама, – капризным голосом сказала она, – очки куда-то подевались, и я буквально ничего не вижу… Так ты на папе все-таки женишься?

– Чижик, – смущенно сказала Ольга, беспомощно трепыхнувшись в руках Игоря, – ты что это среди ночи вскочила? А я и не слышала ничего… Игорь Дмитриевич, пустите меня, надо Чижика уложить…

– Глупости, – шепнул Игорь и встал, не выпуская ее из рук. – Пойдем вместе уложим.

– Глупости, – заявила Анна и шагнула на балкон. – Ночь уже кончилась.

А ведь и правда – ночь уже кончилась, удивился Игорь. В синих рассветных сумерках он ясно различал и перила балкона, и котенка, спящего в цветочном горшке в углу у стены, и заспанную розовую мордашку дочери, и прекрасные глаза Ольги прямо перед своим лицом… Глаза у нее были изумленные и… счастливые?

– Что? – шепнул он, глядя в эти счастливые глаза. – Скажи мне, что ты сейчас думаешь…

Ольга поежилась, неуверенно улыбнулась, смущенно оглянулась на Анну и наконец сказала:

– Я думаю, ночь уже кончилась.

– Ну и что? – начал Игорь. Он хотел сказать еще что-то легкомысленное, что-нибудь в том смысле, что будет еще много ночей, их ночей, дикий дикарь в нем просто так и норовил ляпнуть что-нибудь дикарски-радостное, но Игорь решительно стукнул своего дикаря каменным топориком по глупому темечку и ничего не сказал, только крепче прижал Ольгу к груди.

– Как это – что? – Она смотрела совершенно незнакомыми, невиданно счастливыми глазами, потом зажмурилась, робко погладила его лицо ладонью и сбивчиво зашептала: – Ты ничего не понимаешь… Ночь кончилась! Тогда, после операции, я думала: ночь кончилась! Все будет по-другому… Это как новая жизнь. А ничего не получилось, как будто ночь и не кончилась… А теперь ночь кончилась. Я, кажется, сейчас опять зареву.

– Ни в коем случае. – Игорь опять сел на табурет, устраивая Ольгу у себя на коленях поудобнее и осторожно трогая пальцами ее лицо. – Чижик, иди сюда, свидетелем будешь. Я, Игорь Дмитриевич Серебряный, торжественно клянусь: цель всей моей жизни на ближайшие пятьдесят лет – не допустить ни единой причины, которая могла бы довести тебя до слез! Оленька, ты мне веришь?

– Глупости какие, – сказала Ольга растерянно. – Разве можно причины как-то не допустить? Этого обещать нельзя.

– Можно, – авторитетно заявила Анна, с интересом рассматривая отца с Ольгой на коленях. – Если папа что-то пообещал – то так и будет, даже не сомневайся. – Анна вздохнула, подумала и неожиданно предложила: – Ты напоследок пореви, если очень хочется.

– Совершенно не хочется, – заявила Ольга. – Торжественно обещаю никогда в жизни больше не реветь.

Эпилог

Ну и, конечно, ничего из этого торжественного обещания не получилось. Свое торжественное обещание больше никогда не плакать Ольга позорно нарушила на следующий же день, когда Инга Максимовна налетела на нее, как цунами, размахивая пачкой журналов мод и охапкой каких-то белых лоскутков.

– Смотри, что я в ателье выцыганила! – радостно закричала Инга Максимовна прямо с порога вместо приветствия. – Образцы! Мне вот эта тряпочка нравится, я к ней и фасончик подходящий нашла, и туфли присмотрела…

Инга Максимовна со вздохом облегчения сгрузила свою ношу на диван, оглянулась на растерянную Ольгу и нетерпеливо помахала рукой:

– Ты чего столбом стоишь? Быстренько выбирай – и поедем. Саша в машине ждет.

– Куда поедем? – не поняла Ольга.

– Как это – куда? – удивилась Инга Максимовна. – Знамо дело, платье заказывать. Свадебное. За неделю сошьют, я уже договорилась.

– Зачем? – растерялась Ольга. Ведь никаких конкретных планов по поводу предстоящей свадьбы Игорь не озвучивал, она сама вообще как-то забыла о том, что замужество предполагает свадьбу, а Инга Максимовна, извольте радоваться, уже и насчет свадебного платья договорилась.

Инга Максимовна медленно повернулась к ней, воткнула маленькие аккуратные кулачки в свои мощные бока и совершенно по-Галкиному подняла левую бровь.

– Та-а-ак, – зловеще сказала она, сверкая черными цыганскими глазами. – Значит, незачем тебе свадебное платье? Так-так… Нет уж, доча, мы тебе передумать не дадим, даже и не надейся. Ты уже наша, ты уже Серебряная, золотая ты моя.

Господи, как давно ее не называли дочей… И Ольга хлопнулась на диван, прямо на журналы и на образцы тканей, закрыла лицо руками и разревелась, чуть не до полусмерти напугав Ингу Максимовну.

– Ты чего, ты чего? – забормотала та, садясь рядом с Ольгой и неловко обхватывая ее плечи полными горячими руками. – Случилось чего? Поссорились уже? Ты не реви, ты словами мне скажи…

– Мама тоже хотела, чтобы у меня и свадьба была, и платье… – отплакавшись, сказала Ольга.

– А как же, так положено, – приговаривала Инга Максимовна, вытирая ей лицо одним из белых лоскутков. – Ты не сомневайся, как мама хотела – так все и будет. Собирайся скорее, а то у них перерыв через полтора часа… Аньку с собой возьмем или с Катериной оставим?

– Нет, я без Чижика не могу. – Ольга поднялась и торопливо отправилась умываться.

– Кто бы сомневался… – Инга Максимовна прокашлялась, шмыгнула носом и осторожно тронула образцом белого шелка накрашенные ресницы. – Ух, повезло же нам… Спасибо тебе, Господи… Не надеялась даже…

Через несколько минут Саша-маленький распахнул перед Ольгой дверцу машины и, отводя глаза, пробормотал что-то в том смысле, что Игорь Дмитриевич, конечно, лучше всех, так что она, Ольга, правильно делает, что за него замуж идет, чего уж там. А он, Саша, даже и не мечтал никогда, так что пусть Ольга ничего в голову не берет, и вообще все будет о’кей.

– Спасибо, – важно сказала Анна, залезая в машину. – Мы очень рады вашему поздравлению… Саша, а ты когда буквально сам женишься?

– Да я теперь, наверное, никогда не женюсь… – Саша-маленький замолчал на полуслове, Ольга поймала в зеркале заднего вида его растерянный взгляд и опять чуть не расплакалась, но удержалась, потому что рядом были и Чижик, и Инга Максимовна.

А в ателье она все-таки заревела, хотя и Инга Максимовна, и Чижик были рядом. Вокруг Ольги суетились аж три закройщицы, снимали мерки, обсуждали с Ингой Максимовной тряпочки и фасончики, какие-то цветочки и туфельки, и в конце концов одна из закройщиц со вздохом сказала:

– Да такую красавицу хоть в мешок одень – все равно хорошо будет.

– Не надо мешок, – тут же возроптала Анна. – Оленьке надо красивое-красивое платье. Лучше всех. Оленька – моя мама, можете себе представить?

– А как же, – отозвалась толстая благодушная тетка, в пятый раз обхватывая талию Ольги портновским сантиметром. – Что же тут представлять? Конечно, мама… Вон как вы с ней похожи, прямо одно лицо. Особенно глазки…

Ольга зажмурилась, пытаясь удержать слезы, но они все равно поползли по щекам, и она быстро отвернулась, чтобы Чижик не заметил. Чижик не заметил, а Инга Максимовна заметила, быстренько разогнала толпу храбрых портняжек и, подхватив Анну на руки, поволокла Ольгу к машине, на ходу – стараясь сердито, но получалось жалобно – приговаривая:

– Ну вот, опять двадцать пять! Ну, что случилось-то? Ничего не случилось. Что-то, я смотрю, тебе это дело понравилось, а?