Парень коснулся указательным пальцем моей щеки. От неожиданности я вздрогнула.

– Все лапаешь?

– Божья коровка. На твоей щеке, – произнес он, показывая перевернутую кверху ладонь, и получилось так, что с нее мы вместе сдули маленькую красную букашку, чьи крылья были украшены черными пятнами.

– Божья коровка, лети на небо… – очень выразительно изрек Дэн начало старой детской поговорки, которую я и мои подружки все детство лепетали всякий раз, когда находили этих забавных насекомых. Он продекламировал начало и уставился на меня, чтобы я завершила конец поговорки.

– И там пожалуйся Боженьке на Смерчинского, – не оправдала я его надежд.

– Ее там детки ждут.

– Подождут. Видишь, видишь? Она полетела с докладом в небесную канцелярию. Теперь тебе хана, Сморчок.

Говорила я об одном, а думала о другом: почему красный шар от нас никуда не делся, а вот красная божья коровка улетела?

Когда я сказала об этом вслух, мы зачем-то засмеялись.

Краем глаза я видела, что Ольга смотрит на нас не отрываясь, а Никита что-то шепчет ей на ухо.

– Пошли, и будем играть до конца. Я обязательно расскажу тебе все-все. Только немного позже. Ведь я сам дал обещание, – произнес напоследок Денис.

– Смотри, если что, я вполне смогу устроить тебе персональную газовую камеру, дружок, – пообещала я. – И это… ты что написал на лавке, а?

– А ты что? – вопросом на вопрос спросил он. – Почему я лох и сволочь? Кстати, ты в этом слове мягкий знак забыла.

– А ты, кажется, где-то свою совесть забыл, дружок. Потерял, наверное, когда по девицам бегал.

– Я не бегаю по девицам, – с самым невозмутимым видом отвечал парень, – я общаюсь с прекрасными представительницами человечества. Не пиши больше нигде мою фамилию, Бурундук. Если так желаешь обозвать, используй имя.

Я пообещала, что в следующий раз так, безусловно, и сделаю.

– Кстати, моя грязнуля, тебя надо в порядок привести, – Дэн резко опустился на одно колено и, достав из рюкзака салфетки, обтер от пыли и прилипших травинок мои колени, а потом и ладони.

Орлу давно не чистили перышки после путешествия по горам.

Мы вернулись к «объектам», взявшись за руки. Наверное, ветерок пожертвовал своими салфетками, чтобы самому не запачкаться. Ведь, похоже, держаться за руку у нас входит в привычку. Но насколько хороша эта привычка?

А, все, что я ни делаю, – все хорошо.

Вот как повысилась моя самооценка после того, как меня своеобразно успокоил Смерчинский! Ему надо было не на переводчика поступать, а на психолога, а еще лучше – на психиатра. Сдается мне, пациенты были бы в восторге от такого замечательного доктора. И словами лечит он прекрасно, и улыбками оптимизм обеспечивает. Да, мне стало лучше в психоэмоциональном плане, и даже вернулась былая уверенность, которая рядом с Ником исчезала, уступая место восхищенному психозу.

– У вас такие забавные отношения, ребята, – приветствовала нас Ольга, когда мы вернулись.

– Я – невероятный современный неоромантик, – тут же заявил Дэн.

– Я тоже, – сказала я. – Романтик. Хотела Дэничку за ногу погладить, когда за лавкой сидела, да только не получилось. Романтичка я.

– Фанатичка. И не ревнуй меня больше из-за чужих надписей, – сказал Дэн, одновременно целуя в висок. Его губы задержались там чуть дольше, чем нужно, и от этого стало очень тепло.

– Отодвинься от меня, – прошипела ему я.

– Мне нравится тебя обнимать, – было мне ответом от наглого Сморчка. Совсем распоясался! Давно, видать, не получал по черепушке.

– Вы здорово смотрелись, – признался Ник. – Денис…

– Называй меня Дэном, окей?

– Без проблем. Дэн, ты, как вижу, умеешь произвести впечатление на девушек, – и он окинул меня взглядом, как всегда, спокойных, светло-зеленых глаз.

– Ты мою сестренку тоже очаровал неплохо, – точно таким же дружелюбным тоном отозвался Дэн. – Оль, ты в него влюблена?

– Денис, не смущай меня, – подняла обе руки вверх девушка.

И снова завертелся разговор. Я вспомнила, что Черри упомянул какую-то там сестру Князя. Аха-ха, представляю, что у нее там за сестра, раз Смерчинский с ней встречался вначале – Князь в квадрате, что ли? Семья с двумя Троллями – это очень жестокая семья. Но не попытаться ли что-нибудь выведать про Князеву номер два у номера один? Вдруг расскажет нам во всех подробностях, как они встречались?

– Кстати, у вас братья или сестры есть? – небрежно спросила я, когда Смерч переводил дыхание от долгой забавной истории, а Никита еще не успел задать никаких вопросов.

Ох как же мой вопрос не понравился Сморчку! Он даже руку с моего плеча убрал, как будто бы желал поправить рукав, но назад ее так и не вернул. Вопрос ему жутко не понравился – на этот раз наш замечательный актер не смог скрыть своих чувств. Я немного восторжествовала.

– У меня нет, – тем временем произнесла Ольга. Я глубоко разочаровалась в ее ответе. Она смеет мне нагло врать, или у Черри проблемы с памятью?

– Как, совсем? – попыталась еще раз спросить я.

– Да, – коротко отвечала мне девушка.

– И я один в семье, – сказал Дэн, перекрещивая длинные ноги.

– Поэтому ты такой эгоцентрик, – тут же радостно сказала ему я. – Потому что один в семье. Вот у меня есть старший брат.

– Это здорово. Я всегда мечтала о старшем брате, – вздохнула Оля, опуская взгляд умело подкрашенных глаз.

– А я – о младшей сестре, – сказал неожиданно Кларский и чуть смущенно улыбнулся. – Я бы хотел заботиться о ней. С детства люблю детей.

И я, и Тролль с благоговением уставились на Никиту. Согласитесь, такие слова способны ввергнуть в бездну трепета почти любую девушку!

– А я просто всегда мечтал о собаке, – сказал, откинувшись на спинку скамейки, Смерчинский. – Большой, белоснежной, пушистой. И с теплым носом, как у Маши.

– И что? Твои мечты осуществились? – занесла я в черную книжку Сморчка за «теплый нос». Если так подумать, большая часть записей в этой книжке, процентов так восемьдесят пять, посвящены этому дитю Диониса. – А… лапуля?

– Нет, зайка. У мамы аллергия на шерсть животных, – грустно улыбнулся парень, возвел синие ночи к небу и добавил умиротворенным голосом: – Поэтому с самого детства я обожаю огромные мягкие игрушки. У меня целая коллекция белоснежных медведей.

Теперь мы с Троллем уставились все с тем же умилением на Смерча. Боже, какой большой ребеночек! Если не врет, конечно.

Они с Ником что, решили перещеголять друг друга, кто милее и «кавайнее»?

– Мягкие игрушки? – все-таки не удержалась я от колкости. – Зачем они тебе, ты же уже большой мальчик. Ой-ой-ой, воспитывать мне тебя и воспитывать.

– А что ты тогда утащила игрушку, которую я тебе выиграл?

– Просто так, – надулась я.

Потом разговор вновь зашел о родственниках, и я поведала всем, почти не запинаясь из-за взгляда Кларского, что у меня есть ужасный старший брат, который эксплуатирует несчастную меня.

– У меня тоже есть старший брат, Маша, – сказал он. – Поверь, в детстве мое положение было значительно хуже. Старшие братья мягче относятся к сестренками, нежели к братишкам.

– Твой брат не называл тебя рабом, – выдохнула я преувеличенно жалостливо.

– Правильно, он называл меня гораздо хуже, – серьезно отвечал Ник.

Какой он милый! Да не брат, мой Никита!

– Эх, старшие всегда терроризируют младших. Нам не повезло, – согласилась я важно, как будто бы факт наличия старшего братишки на самом деле был чем-то таким, что отличало нас обоих от прочей серой массы людей. – Если мы с Федькой оставались вдвоем, то жизнь превращалась в сплошной террор. Да, у меня дома настоящая тирания!

– Как интересно, – улыбнулся Дэн. – Вероятно, в роли тирана все же выступаешь ты, моя грозная милашка?

Я легонько пнула его по ноге, не переставая улыбаться.

– А у вас что, ребята?

– У меня? Надо подумать. Монархия, – задумчиво отвечал Ник, глядя не на нас, а на собственную руку, костяшки которой, к моему удивлению, оказались сбитыми. Я даже шею вытянула, чтобы получше рассмотреть руки парня. Вроде телосложение у него среднее, а вот руки кажутся сильными. Или они больше аристократичные? Ах как тяжело любить такого красавчика. Особенно если другой красавчик, общепризнанный, дышит тебе в затылок.

– Или нет, теперь уже социализм, – продолжал он.

– Никит, что ты имеешь в виду? – мягко спросила Оля.

– Что-то вроде равноправия. Все должны быть равны. Путем отбора у буржуа их ценного имущества, – вдруг засмеялся ее парень.

– Отбираешь понемногу у буржуа? – вскинул брови Дэн.

– Думаю, это делает брат. У него специфическая работа, связанная с общением с людьми, – пояснил парень, и его губы дрогнули в улыбке. – Но в детстве он активно практиковал на мне любимый метод прихода к власти марксизма и анархизма – революцию.

Какой у меня Ник умный. А, блин, сердце так стучит, потому что он рядом.

«Уберем лупоглазую матрешку!» – проскакали в голове мысли в буденовках, с саблями наперевес, удерживая в лапках с перепонками кроваво-красные флаги революции.

«Завладеем нашим сокровищем!».

«Революцию в массы!».

– Малыш мой, у тебя в глазах кровожадные огоньки прыгают, – сказал мне Дэн между делом.

– Называй меня как-нибудь попроще, милый.

– Да, конечно, Бурундучек. Ребят, прошу прощения, мы отвлеклись. Оля, а у тебя что дома?

– Геронтократия, которую усердно маскируют под демократию, – отозвалась она. Вот Тролль! Выпендриться решила! Что это еще такое, эта геронтократия?

Смерч словно бы прочитал мои мысли и сказал:

– Власть старейшин? А почему не матриархат? – лукаво поинтересовался Смерч.

– Может, и матриархат.

– Честно сказать, вся власть в доме действительно находится в руках твоей мамы, – не скажу, что ветерок сочувствовал девушке.

– Это точно! – покачала она головой. – Когда мать – руководитель адвокатской конторы, то в доме все делается так, как она хочет. Убеждать и манипулировать она умеет. Женщины из сферы юриспруденции к тому же бывают педантичными и немного властными. Убеждаюсь на маминых знакомых и подругах.

– У меня мама работает в полиции, тоже почти юриспруденция, она майор, между прочим, и ничего, добрая и спокойная женщина, – тут же заявила я. Почему-то я с подозрением относилась к адвокатам с детства, как и мои родственники, у которых из-за специфики работы сложилось неоднозначное отношение к представителям этой профессии. К тому же мне хотелось уесть Князиху. У нее ведь мамам руководитель какой-то там адвокатской конторы! Если Тролль пошла в маманю, не удивлюсь, что та – черный адвокат!

– Да и папа в полиции служит – подполковник экономической безопасности. Но очень добрый и отзывчивый, – хвасталась я дальше.

– О, да, Евгений Борисович – мировой мужик, – подтвердил Смерч. – Если бы я встретил свою дочку около игрового центра непонятно с кем, я бы не был таким добрым и вежливым.

Он расхохотался. Хохотунчик, блин.

– Ты просто не встречал еще моего брата, а он, между прочим, в местном отделении ФСБ работает, – скромно сказала я. Ха, у Тролля точно нет таких крутых родственничков!

– У тебя вся семья в полиции работает? – спросил Никита с удивлением.

– Да, почти, – я была сама скромность. Кстати, насколько я помнила, папы у Ника не было, он жил с братом и мамой, но кем те работали, я не имела возможности узнать. Может… расскажет мой идеал что-нибудь о себе?

Но нет, он отмолчался. Вместо него заговорила слово-охотливая нынче Ольга.

– А как ты оценишь свою домашнюю ситуацию? – спросил Кларский у Смерчинского. На них было забавно смотреть – на таких разных парней. Дэн вольготно развалился на лавке, второй сидел с прямой спиной, не без изящества закинув ногу на ногу. И я, честно сказать, на какое-то время потерялось, не в силах понять, кто все же более милый.

– У меня дома… – начал, было, темноволосая знаменитость местных масштабов, которому издали махали какие-то левые друзья-скейтеры.

– У тебя дома не все, мы знаем, котеночек. Но я ребятам поясню: у тебя анархия, – перебила я его.

Смерч расхохотался.

– Либерализм, – покачал он головой, и шоколадные волосы разметались в разные стороны. Я пожалела дурашку и, как Ник, убрала прядь с его щеки. На мгновение мои пальцы замерли над его лицом, а потом я, чуть смутившись, подергала парня за нос.

– Хватит сегодня мучить мой нос, – с неудовольствием произнес Смерчинский. Эта фраза очень заинтересовала «объектов», но они не стали вдаваться в тупые вопросы, как же я это с носом Смерча проделываю?

– У тебя что, нос – самое слабое и уязвимое место, как у собаки? – с восторгом поинтересовалась я.

– А я бы мог стать твоим верным псом, моя мисс.

Смерч хрипловато и очень талантливо гавкнул мне на ухо. Я гавкнула в ответ. Он передразнил меня. Мне ничего не оставалось, как вскочить и разразиться настоящим визгливым лаем – меня это развеселило просто нереально, а вот Ольга посмотрела на меня, как на дурочку. Уж она-то себе такого поведения не позволит – она настоящая леди. И не только она, кстати, подозрительно уставилась на мою скромную персону. Девочка с розовыми бантиками, ее мамаша и присоединившиеся к ним тетки, проходя мимо, тут же повернулись в нашу сторону, и моя старая знакомая, прижимая к себе дочку, отчетливо произнесла: