* * *

Холодный зимний ветер безжалостно скручивал полы пальто, будто нарочно пытаясь мешать Стивену идти. Тучи нервно носились грязными клочьями. Солнце не показывалось. Его можно было лишь угадать по чуть более светлому небольшому пятну среди того мрачно-серого хаоса, который творился в вышине. Местами на земле лежал снег, а застывшие лужи ехидно потрескивали под подошвами ботинок. Быстрым шагом, иногда переходящим на бег, Стивен мчался по малолюдной улице, зорко смотря во все стороны. Он искал Дели. Он не слышал, как и когда она вышла из дома. Может это случилось минуту назад, а может пятнадцать, он не знал. И куда она могла пойти, в какую сторону направиться, не имел не малейшего понятия. Он постарался унять смятение и панику и дать волю логике. Возможно, она где-то у одноклассников. Стивен, не замедляя шага, начал обзванивать всех, к кому Дели могла бы пойти, но ее нигде не было. Кроме ее исчезновения его еще сильно беспокоило то, что в такой холод она вышла, толком не одевшись. На вешалке не оказалось лишь куртки, а шапка и шарф остались на месте, волосы же у нее были влажные после мытья. Хорошо хоть у куртки есть капюшон, если, конечно, она воспользуется им. Добежав почти до конца улицы, Стивен свернул на соседнюю. Дели нигде не было. Может, она пошла в другую сторону? А что, если она зашла в какой-нибудь магазин или кафе? Стивен развернулся и отправился обратно, теперь уже заглядывая во все попадающиеся по пути магазинчики и кафе. Их было не так много, но Дели и в них не оказалось. Точно так же он обследовал улицу по другую сторону от их дома, но результат остался тем же. Стивен ненавидел себя за то, что сделал, ненавидел за то, что не смог предвидеть и остановить ее уход из дома, ненавидел за то, что был зациклен на себе, на своих чувствах. Да, он хотел, как лучше, но этого лучше не получилось, он все равно не справился, и теперь Дели ушла, и он не знал, где ее искать. Он обежал близлежащие улицы, расспрашивал людей, не видели ли кто девочки в голубой куртке. Но никто ее не видел. Начинало темнеть. Стивен был близок к отчаянию. Он остановился, тяжело дыша. Нужно было понять, куда она могла пойти, если, конечно, она сама знала и понимала, куда идет. Ведь она могла просто хаотично бродить и заблудиться в улицах их города. И вдруг Стивен вспомнил старый парк с небольшим озером, в котором плавали утки. Если идти пешком, он был в минутах двадцати от дома. Это было единственное место, где они гуляли вдвоем, после переезда Дели сюда.

Было это около месяца назад, в выходной. Погода стояла на редкость хорошая для поздней осени. Было сухо и солнечно. Дели упрашивала его куда-нибудь сходить. И Стивен сдался, подумав, что свежий, холодный воздух не помешает и его воспаленному сознанию. Он сразу вспомнил про этот парк, который сам очень любил в детстве, но теперь, почти не бывал в нем. И они пешком, машину брать не хотелось, отправились туда. Дели очень понравилось. Она улыбалась, радуясь солнцу, чистому безоблачному небу, ставшим без листвы прозрачными деревьям, с удовольствием кормила уток купленной в небольшом киоске булкой и восторженно морозила пальцы в ледяной зеленоватой воде озера. Казалось, время повернуло вспять. Напряжение, в котором Стивен постоянно пребывал, ослабло, и он почувствовал себя намного свободнее и легче. Это был единственный день за последние три с лишним месяца, когда туч не было не только на небе, но и у обоих в душе. По крайней мере, так казалось Стивену, и он бегом направился в этот парк, отчего-то почти уверенный, что она там.

* * *

У Стивена из головы не выходило то, что Дели постоянно рисует его портреты, и не давал покоя вопрос, что она чувствует к нему. Все это распаляло его еще больше и приносило еще больше мучений физических и душевных. Стивен пытался определить природу своих чувств, своего влечения. Как заправский психоаналитик, он копался в своих детских и подростковых воспоминаниях и впечатлениях, но ничего там не находил. Самой младшей девочке, которая ему не на шутку понравилась, было четырнадцать лет, да еще при том, что самому ему в ту пору едва перевалило за тринадцать. Это было в школе, звали ее Бертой, она училась в старшем на год классе и они вместе участвовали в постановке сказки Шарля Перро «Золушка». Берта, конечно же, была Золушкой, ну, а он на третьих ролях, в массовке. И при этом жутко завидовал парню, который играл Принца. Все остальные его девушки, если даже и оказывались младше его, то не на много. А на девочек-подростков он, вообще, никогда не заглядывался. Максимум на что его хватало, когда он видел красивую девочку – это подумать, что из нее со временем, должно быть, получиться очень красивая девушка и женщина.

Дели же он любил всегда, всегда дорожил их взаимоотношениями, их дружбой. Но эти чувства скорее походили на отцовские. И что произошло потом, он не понимал и не находил никакого объяснения.

Был выходной. Стивен поднимался к себе. Накопилось много печатной работы, и он планировал основательно заняться ей. Он уже подходил к своей комнате, как вдруг дверь ванной распахнулась и оттуда вышла Дели. Стивен знал, что она принимает душ, но ее появление все же оказалось неожиданным. Он остановился. Дели была в его рубашке. Когда Стивен привез ее к себе, то оказалось, что в гардеробе девочки (все вещи он укладывал сам) ничего домашнего и удобного нет. И тогда он отдал пару своих рубашек, которые ей, видимо, приглянулись, и она всегда надевала какую-нибудь из них после душа, да и просто ходила в них дома, сочетая со старенькими джинсовыми шортами или льняными бриджами. Сейчас она была в одной рубашке, которая едва доходила ей до середины бедер. Плотная ткань слегка намокла, и сквозь нее просвечивали чуть заметными темными кружочками соски уже наметившейся, но еще небольшой груди. Рукава были закатаны почти до локтей, а расстегнутый верх открывал тонкую шею и ложбинку внизу нее с прилипшим колечком локона, а также розоватый треугольник кожи в глубоком вырезе, который Дели пыталась уменьшить, застегнув еще одну пуговицу, но непослушные спиральки волос лезли под пальцы, мешая справиться с задачей. Босая, с уже вытертыми полотенцем, но еще влажными волосами, лавиной не расчесанных колечек спадающими на плечи, утопающая в этой большой белой рубашке, она казалась особенно хрупкой и какой-то сказочно нереальной, будто русалочка, которая только что избавилась от своего рыбьего хвоста и вышла на берег. Дели, занятая пуговицей, не сразу заметила его. Она сделала пару шагов в сторону своей комнаты и, только почти уткнувшись в грудь Стивена, поняла, что он здесь. А Стивен, стоявший у нее на дороге, не сдвинулся с места. Вопросительный взгляд ее серо-голубых глаз встретился с его взглядом. Солнечные лучики и серо-голубая нежность охватили его своим теплом, и надежно выстроенная плотина стала рушиться. Он начал терять ощущение реальности. Его мир лишался точки опоры, так надежно поддерживаемой и оберегаемой все эти недели. Тело отказывалось слышать истошные, но уже глохнущие, призывы разума. Сердце бешено билось, в висках стучало. Его желание брало верх, неистово вырываясь из оков благоразумия. Дыхание перехватывало. Не осталось ни одной мысли, ни одного проблеска рассудка. Были только она, Дели, и его сумасшествие. Он почти не осознавал, что делает. Стивен легко подхватил Дели на руки и посадил на невысокий комод, который стоял в коридоре. Ваза с высушенными цветами, стоявшая на нем, полетела на пол, но Стивен даже не заметил. Он прижал девочку к стене. Стивен чувствовал ее тело, напряженное, хрупкое, желанное, он видел ее глаза, глубокие, огромные, удивленно-испуганные, но теплые, солнечные, глаза его Дели, самые дорогие, самые любимые, единственные. Он тонул в них, уходил в их волшебную озерную голубизну. Он ощущал ее юную нежную кожу под своими пальцами, ладонями – острые коленки, бедра, покорно позволившие прижать их к его бедрам. Влажные колечки ее волос охлаждали горящее лицо, запах сирени пьянил и заставлял сладостно задыхаться. Его губы трепетно скользили по ее лбу, глазам, щекам, наконец, нашли ее губы, и поцелуй, тот поцелуй, вновь повторился. Он был такой же, как тогда – лишь прикосновение и сплетение дыханий. Девочка почти не отвечала, а Стивен снова боялся спугнуть это хрупкое, воздушное, упоительное счастье. Он нежно, одним касанием поцеловал подбородок и стал спускаться губами по шее к плечу, а оттуда к груди. Так и не застегнутая пуговка позволила почти добраться до темного соска, уже открывшегося в глубоком вырезе рубашки. Но тут Стивен почувствовал толчок.

– Стив! – раздался голос Дели, срывающийся и взволнованный. Девочка пыталась освободиться.

– Стивен!

Он вздрогнул. Дели никогда его так не называла. В голосе были мольба и отчаяние.

Стивен выпрямился и посмотрел ей в глаза. Реальность начала возвращаться. Лицо девочки было испуганным и растерянным. Дрожащими руками она натянула рубашку на обнаженное плечо. Стивен отдернул руки с ее бедер. Дели поспешно запахнула низ рубашки, чтобы хоть как-то прикрыть ноги, и, оттолкнув Стивена, рывком спрыгнула с комода. Она кинулась к себе в комнату и захлопнула дверь. А Стивен остался стоять, пытаясь понять, что произошло и, как он мог такое сделать.

* * *

Стивен, наконец-то, достиг парка и по центральной аллее сразу направился к озеру. Под большим старым дубом стояла деревянная скамейка, и на ней Стивен увидел фигурку Дели, маленькую, беспомощную, съежившуюся от холода. Он остановился. Девочка сидела к нему почти спиной, обхватив себя руками, и смотрела на озеро. Вода отражала неспокойное серое небо и была покрыта рябью от холодного зимнего ветра. Казалось, будто по поверхности озера пробегает дрожь. Дели не видела его. Стивен тихо двинулся вперед. Он не знал, как она воспримет его появление, может, опять попытается убежать. Она все-таки натянула капюшон и сквозь толстую ткань вряд ли слышала его бесшумные шаги. Стивен подошел к скамейке и остановился чуть позади.

– Дели, – почти шепотом позвал он. Девочка по-прежнему сидела неподвижно.

– Дели, – чуть громче произнес Стивен. Она вздрогнула и повернула голову в его сторону. Губы посинели от холода, подбородок подрагивал, а глаза были покрасневшими и припухшими от уже высохших слез. Она не стала убегать, даже не пошевелилась, она просто неотрывно смотрела ему в глаза изучающим, пытающимся что-то понять взглядом. Стивен вдруг заметил, что она не переставая дрожит. Сколько она здесь просидела – два, три часа? Он уже потерял счет времени. Сорвав с себя пальто, он шагнул к девочке и накрыл ее, а потом стал надевать на нее прихваченные им шарф и шапку.

– Дели, прости меня… прости, Котенок… слышишь, прости…

Он аккуратно убирал волосы с ее лица, поправлял шапку, наматывал шарф на шею. Дели опустила глаза. Она не сопротивлялась и не помогала ему.

– Девочка моя, я с ума схожу все эти месяцы, что ты здесь… Я не знаю, что со мной, я не знаю, что делать…

Стивен закутывал ее в свое пальто.

– Дели…Котенок… я люблю тебя… – слова сами слетели с губ. Стивен замер и посмотрел девочке в лицо. Дели медленно подняла глаза. И Стивен увидел в них солнечные лучики, нежные, теплые, которые он так любил…

Девочка поежилась от холода, и Стивен, еще плотнее запахнув на ней свое пальто, осторожно подхватил ее на руки и почти бегом направился к выходу. Он хотел поскорее поймать такси и вернуться домой вместе с его Дели…

* * *

Дели сильно замерзла, и никакие горячие ванны, чаи и профилактические лекарства не помогли. Она все равно заболела. Болела тяжело, с высокой температурой, с острой болью в горле и изнуряющим кашлем. Стивен сидел с ней, делал уколы, поил таблетками и не отходил ни на шаг даже ночью, устроившись спать в раскладном кресле в ее комнате. Он винил себя в ее болезни, очень переживал за ее самочувствие, но, не смотря на все это, ему стало легче. Признавшись девочке в своих чувствах, он вдруг ощутил себя так, будто с него сняли непосильный груз. Плохо это было или хорошо, но Дели все теперь знала, и Стивену вдруг стало проще контролировать себя, свои эмоции, свои желания. Возможно, его неистовое стремление полностью оградить Дели от всего этого, сыграло с ним злую шутку. И его запрет на собственные чувства только обострил их и довел ситуацию до подобной развязки. Сейчас, когда он признался ей, чувства его не стали слабее, а приобрели иной, более глубокий характер. Начали возвращаться их прежние близкие дружеские отношения. Но Стивен чувствовал, что Дели изменилась. Иногда она смущалась, когда он смотрел на нее или прикасался к ней, порой вдруг становилась молчаливой, пропала та импульсивность, непосредственность, которые были так присущи ей. Нет, конечно, это было не то состояние, в котором Стивен привез ее сюда три с половиной месяца назад. Глаза ее светились теплом, и взгляд был солнечным и по-прежнему лучистым, но она стала сдержанной и будто бы немного напряженной, и казалось, о чем-то постоянно думала, пытаясь решить что-то для себя.