Кайли Скотт - Соло

Неудивительно, если бы ответ Джимми повлиял на выражение лица Дэвида. Но тот всего лишь улыбнулся.

— Конечно. Найду Эв и Бена.

— Хорошо.

Дэвид не сдвинулся.

— Слушай, по поводу недавнего с мамой. Я не хотел...

— Все нормально, — оборвал его Джимми. — Не парься.

— Просто я... я не перестал в тебя верить. Кажется жестоким не предоставить ей такого же шанса.

Джимми резко втянул воздух.

— Ты был готов бросить меня. Черт, ты угрожал это сделать, помнишь? Да все вы. Но я не об этом. Последние несколько лет я предоставлял ей столько возможностей. А все, что она делала — выжимала из меня деньги при каждой гребаной возможности. Ей не нужна помощь. Она счастлива жить в сточной канаве.

Дэвид вздрогнул.

Я уставилась в пол и стояла молча. Разрезать ножом воздух не получится: для этого, по меньшей мере, потребуется цепная пила.

Чертовски неловко.

Если бы Дэвид не стоял в проходе, то я бы быстренько удалилась, давая им личное пространство, чтобы выяснить отношения. Но я застряла, поневоле неся бремя свидетеля. Вряд ли Джимми оценит, что я столько узнала о нем за один день. Не в физическом плане, а в смысле его секретов, его прошлого. Такая информация связывает людей, и мой босс относился к тем, кто меньше всего желает чего-то подобного. Смотря на него, понимаешь, что мои попытки не заводить отношения и оставаться одной кажутся детской игрой. И напряженные отношения, которые он завязал со своим братом, с которым он тоже работает вместе, были тому главным примером.

— Да, — выдохнул Дэвид, оборачиваясь, чтобы уйти. — Наверное, ей помощь ни к чему.

Я ждала, пока мы с Джимми останемся одни, чтобы поговорить. Долгое время единственным звуком была капающая вода из крана. Пришло время нарушить молчание.

— Он прав, — сказала я. — Речь получилась идеальной.

Джимми посмотрел на меня из-под своих темным бровей. В его глазах бушевал ледяной ураган, а челюсть была стиснута.

— Ты проделал превосходную работу, — сказала я, сосредотачиваясь на позитивной части его разговора с братом. — Правда, просто фантастика. Как я и говорила.

Уголок его губ дернулся. При виде этого внутри меня что-то встрепенулось от облегчения.

— Ты поняла это еще тогда, да? — спросил он.

— Да, поняла.

Он покачал головой.

— Здорово. Разве я не сказал тебе уходить?

— Ты всегда посылаешь меня. Я была бы уже на полпути к Юкону [территория на северо-западе Канады — прим. перев.], если бы на самом деле слушалась тебя, — я как следует зевнула. Если бы не было так прикольно подкалывать его, тогда я бы с большой вероятностью перестала это делать. Причем с вероятностью, близкой к нулю.

— Ты так и не сказал, действительно я уволена или еще нет.

Он изогнул брови, ожидая ответа.

— А как ты думаешь, Лена?

— Я думаю, несмотря на все то, что срывается с твоего языка, ты продолжаешь мне платить. А деньги решают все.

Он ничего не ответил.

— А еще я думаю, что если я в самом деле уйду, то ты будешь скучать по мне, Джимми Феррис.

На мгновение запутанная, нуждающаяся частица меня жаждала, чтобы он согласился, что было полным безумием. Мне нужно вырезать эту глупую частицу и сжечь ее, убрать из своего тела. Потому что не сомневаюсь: она сделает со мной то же самое. Любое нелепое желание, возникающее после нечто похожего на нежную эмоцию со стороны Джимми, было большой ошибкой. Его нельзя рассматривать в качестве объекта привязанности, к тому же какие бы то ни было слабинки в его характере были зарыты глубоко внутри давным-давно руками той суки эпических масштабов, его матери. И помимо прочего быть одному намного лучше, думаю, мы оба знаем об этом. В связи с ситуацией, в последние дни нам просто случилось проводить время вместе. Наверное, так было лучше, чем справляться в одиночку.

— Да неужели? — он одарил меня равнодушным взглядом. — Почему бы тебе не уйти, после чего мы и узнаем?

Я улыбнулась.

— Заметано.

Два дня спустя…

— Что? — спросил Джимми, не отрывая глаз от телевизора. На экране вовсю бушевал хоккей, какая-то одна команда играла против какой-то другой. Нет, мне, правда, было побоку, кто с кем там играл.

Уже прошло два дня с момента нашего возвращения в Портленд, и мы вернулись к обычной рутине, только с одним или двумя небольшими поведенческими различиями.

— А? — спросила я, водя пальцами по экрану своей электронной книжки.

— Ты продолжаешь странно на меня смотреть.

— Нет, я не смотрю.

— Да, ещё как, — разозлился он, бросая на меня беспокойный взгляд, который я заметила краем глаза. — И делаешь это целый день.

— Ничего подобного. Ты всё выдумываешь.

Ничего он не выдумывал. С того самого дня в Кёр-д’Ален всё изменилось. Я изменилась. Я не могла смотреть на него, слушать его или находиться рядом с ним без своей соответствующей реакции, хотя искренне её не хотела. Вопреки надеждам, мои чувства не исчезали. Вместо этого, они, казалось, крепко осели, внедряясь всё глубже и глубже в моё сердце и разум. Все проблески его души и его проблемное прошлое безвозвратно изменили моё отношение к нему. То, как теперь я смотрела на него и то, как часто. Горькая правда заключалась в том, что эта ужасная идиотская влюблённость или, чем бы это ни было, скорее всего, отражалась на моем лице каждый раз, когда я к нему поворачивалась. Именно так, не иначе.

— Я не собираюсь снова срываться или типа того, Лена, — сказал он. — Успокойся.

Пауза.

— Да не-е, я знаю. Насчёт этого я не переживаю.

— Тогда перестань уже смотреть на меня, — проворчал он.

— Да не смотрю я! — возразила я, тайком бросая на него взгляд.

Он сильнее вжался в угол дивана, а его красивое лицо нахмурилось. Джинсы и чёрный пуловер без воротника «Хенли» были обычным домашним нарядом Джимми. Сильно сомневаюсь, что на модели этот наряд смотрелся бы так же хорошо. У парня был врождённое чувство стиля и классный вид. А я с волосами, в беспорядке завязанными на макушке, и с очками на кончике носа, скорее всего, выглядела как кандидат на роль кошатницы. Дайте мне выводок котят и образ готов.

Я отложила электронную книжку, бросая чтение, как гиблое дело. Когда он был в комнате, у меня, по-видимому, случался сбой концентрации из-за четырёхлетнего воздержания от сладенького. Но ещё и потому, что на самом деле на то была определённая причина.

— Ты не перезвонил своему брату.

— Хм-м.

— Он звонил два раза.

Он пожал плечами.

За окном текли крошечные ручейки из дождевой воды, а вдалеке светил уличный фонарь. Типичная погода для этого времени года. Лишь от одной мысли, каково будет оказаться на улице, меня пробирала дрожь.

— Могу принести телефон, если хочешь, — сказала я. — Я как раз собиралась пойти попить.

Он пригладил волосы ладонью.

— Почему ты тут? Обычно по вечерам ты сидишь в своей комнате.

— Мое присутствие представляет проблему?

— Я такого не говорил. Просто интересно, что изменилось?

Куча всего изменилось. Куча, ещё кое-что и немного прочего, с большей частью которого я до сих пор пыталась разобраться. Ни одного чёткого вывода пока что не наблюдалось. Я могла немного приврать, сказав, что не переживаю за него. Он вроде как был в порядке. Но это не означало, что мне нужно перестать за ним присматривать. Похороны и его огромный срыв до сих пор оставались свежими в памяти.

— Ничего не изменилось, — солгала я. — Наверное, мне просто стало скучно одной.

Я глубже завернулась в свой свободный зелёный кардиган, чувствуя неловкость. К тому же, по какой-то причине люстра ярко светила на полную мощность. Давайте не будем выяснять, почему. Но то, что я его раздражала, нельзя было отрицать, причём мне для этого было достаточно просто дышать, такой уж была вся прелесть характера Джимми. Хотя меня это никогда особо не волновало. Наверное, я становилась мягче. Может, мне не стоило спускаться. Может, просто нужно было провести промежуточную проверку его состояния и удалиться к себе в комнату.

— Ок, — сказал он.

И всё. Сколько душевных переживаний, а он даже не удосужился договорить целое слово по поводу моего присутствия. Полагаю, ему на самом деле было всё равно.

— Ты замёрзла? — спросил он.

— Что, прости?

Он откинул голову на спинку дивана и медленно обвёл меня взглядом. Его лицо никак не изменилось, но вот глаза, казалось, как-то потеплели. А может, мне просто показалось.

— Ты так закуталась, — сказал он. — Хочешь, чтобы я включил термостат?

— Нет. Спасибо.

Что мне было нужно, так это подкладка в лифчик, чтобы меньше было видно, в каком состоянии из-за него находились мои соски. Но в комнате было уютно и тепло, а диван под попой ощущался невероятно удобным. Джимми не скупился на роскошные вещи. Он не дешевил.

— Не беспокойся, — сказала я.

Кивок в ответ.

— Так, кто ведёт в счёте? — я подтянула под себя свои, затянутые в обтягивающие джинсы, ноги.

— Я не особо слежу за игрой. Можешь выбрать что-нибудь другое, если хочешь.

— Хорошо.

Я потянулась за пультом.

Он издал лёгкий смешок. Это был крайне необычный, но, безусловно, восхитительный звук, который пробежался по моей коже и вызвал странные, но, в тоже время, приятные ощущения. Если он когда-нибудь рассмеётся в голос, то я пропаду.

— Нет, Лена, ни за что. Только я пользуюсь пультом. Я буду переключать каналы, а ты скажешь, если что-нибудь заприметишь.

— Пультом пользуешься только ты?

— Ага.

— Самодур, помешанный на контроле.

— Это современный домашний кинотеатр, Лена. Его мне доставили из Германии, по спецзаказу, — он взмахнул броским чёрным пультом, будто тот был скипетром. Прям король Джимми. Размечтался. — Поэтому я не доверю его тебе ни в коем случае.

— Что? — у меня аж рот открылся. — Что значит, не доверишь?

— Вспомни кофеварку.

Он взял подушку и подложил её под свою дурацкую голову, переключая на первый канал. Шла кулинарная передача.

— Клацай дальше.

Мне нравилась еда. Просто я не испытывала особого желания входить в число тех, кто её готовит. Дома готовкой всегда занималась мама, что меня вполне устраивало.

— Я едва притронулась к кофеварке. Виной всему какие-то странные механические неисправности со стороны Вселенной.

— Да пофигу.

Дальше шел какой-то фильм 80-х годов. О времени можно было судить по укладкам волос, таким высоким и блёклым. Какие чудеса кератиновое лечение могло бы сотворить с теми несчастными женщинами. А эти огромные плечи у одежды... Ну и гадость.

— Переключи, пожалуйста, — сказала я. Здесь показывали старую серию «Дневников вампира».

— Ох, Иэн, милашка. Но я уже видела эту серию, так что клацай дальше.

— Слава яйцам.

Джимми нажал на кнопку, и по телевизору начали показывать документалку о природе. Или, по крайней мере, я надеялась, что это была документалка, потому что на экране блестящий чёрный жеребец взобрался на слегка испуганную кобылу.

— Эй, смотри, прям как на той рубашке, что ты взял у мистера Эриксона! — я с радостью и немного злым умыслом хлопнула в ладоши. — Лошадки резвятся, какая прелесть!

— Ты от этого балдеешь, да? — спросил он лукаво.

После очередного нажатия на кнопку экран заполнился несчётными милями голых и упругих тел. Кроме парня, засунувшего голову между титек одной из девушек. Её малышки оставались устрашающе неподвластными законам гравитации. И, в отличие от моих, они не были ни на каплю заострёнными.

— Как мило, — вздохнула я. — Ничто не выразит настоящую любовь так, как двойное проникновение.

Джимми подавил смешок и переключил канал: по гоночному треку с рёвом гнали машины.

— Почему у стольких мужчин чувство юмора сводится только к шуточкам на тему зловония, прыщавого лица и пошлятины? — задумалась я вслух.

— Не находишь это очаровательным? — спросил он, выгнув бровь.

— Странно с моей стороны, знаю, — я схватила подушку и прижала к груди. — Как-то был у меня парень, который подумал, что будет весело... а знаешь, вообще-то нет. Не хочу рассказывать эту историю. Никогда.

— Продолжай.

— Нет. Я гораздо счастливее, притворяясь, будто его и не существовало. Давай оставим мои постыдные предпочтения кавалеров в прошлом.

— Это едва ли честно, — сказал он. — Тебе много чего известно о моей жизни.

Не успела я сформулировать ответ, как «Формула — 1» сменилась на «Аббатство Даунтон», и я завопила в восторге: