Как следует из названия, Ист-Ньюк — укромный уголок, лежащий позади восточной оконечности Файф-Несс и состоящий из нескольких необычных, но привлекательных обрывистых бухточек, окаймленных цепочкой белых домиков с красными черепичными крышами, в которых живут рыбаки. Домики кажутся нанизанными на узкую песчаную полоску пляжей, позади них возвышаются эффектные скалистые берега, а еще выше — холмистые поля и пастбища. Несмотря на соблазны Греции или Испании, летом эти места становятся Меккой для семей среднего достатка из центральной Шотландии, жаждущих спокойного и простого отдыха. Ибо по какому-то капризу природы Ист-Ньюк, как правило, нежится на жарком солнышке, в то время как остальная часть восточного побережья изнывает под тучами. Пляжи заполняются детьми, их родители тем временем развлекаются гольфом, теннисом и барбекю, на которых подают свежие бифштексы и розовое шампанское.

Ранней весной те же семьи, усевшись в соответствующие своему статусу автомобили, приезжают снова. Преодолев полосы пахотной земли и прошлогодней стерни, они выстраиваются правильными рядами вдоль трехмильной полосы препятствий, чтобы полюбоваться ежегодными скачками, устраиваемыми охотничьим и скаковым клубом Файф-Хант.

Катриона встретилась со своими коллегами из банка на условленном месте возле смотрового круга. Она предпочла воспользоваться своей машиной, чтобы ни от кого не зависеть и иметь возможность уехать, как только ей этого захочется. Мойра, помощница Катрионы, привезла в своем автомобиле Джиллиан и Дональда, чем последний был очень доволен, поскольку это давало ему возможность «немножко расслабиться», не волнуясь о том, как потом вести машину на обратном пути. Как и Катриона, они воспользовались пятифунтовой платной стоянкой, откуда им пришлось идти пешком примерно четверть мили до скакового круга. Поставить машину у самого ограждения стоило двадцать пять фунтов, а расположиться недалеко от финиша могли только члены клуба.

— Что-то я не вижу стоящих рядами зрите лей, — с удивлением заметила Катриона, обозревая редкие тенты и порталы вокруг скакового поля.

Ее знания о скачках были весьма поверхностны и базировались в основном на ежегодных телетрансляциях с розыгрышей двух главных кубков: Дерби и Большого национального. Здесь, кроме ряда моторизованных фургонов с лошадьми, мало что напоминало о скачках.

Дональд рассмеялся.

— Меня тоже всегда удивляло, что люди сидят там, где полагается стоять. Убежденные любители скачек предпочитают взбираться на крыши своих автомобилей, чтобы получить хороший обзор.

Мойра купила программу скачек и обсуждала ее с Джиллиан.

— До первого забега еще масса времени. Давайте пройдемся, может, встретим кого-нибудь из клиентов, кто захочет угостить нас.

Катриона тихонько улыбнулась. Конечно, встретим, подумала она. Девушка никому не говорила о приглашении Хэмиша, поэтому размахивающий клешнями синий «рейндж-ровер» должен был оказаться для них сюрпризом.

— Да, банк в достаточной степени занимается благотворительностью, так что его клиенты могут в кои-то веки вернуть нам хотя бы часть того, что задолжали, — заявил Дональд, сунув программку в карман и потирая руки то ли от холода, то ли в предвкушении бесплатного угощении. — Наши клиенты здесь кишмя кишат, и я всегда готов выпить с ними за поддержание деловых контактов.

Посмеиваясь и поддразнивая друг друга, они пошли дальше, но вдруг Мойра потянула Джиллиан в сторону большой шумной компании, толпившейся возле открытого багажника серого «вольво».

— Это же полковник Бьюкенен из полка моего отца! — обрадовалась она. — Пойдемте к ним!

Катриона и Дональд, переглянувшись, одновременно покачали головой.

— Идите, девочки, увидимся позже, — предложил Дональд. — Вперед!

Хотя дождя не было, тяжелые тучи низко нависали над четко очерченными, покрытыми короткой травой вершинами холмов, пологие склоны которых окружали широкую лощину, где располагалось скаковое поле. Приехавшие на скачки зрители охотно пили и закусывали, холодный северо-восточный ветер способствовал резкому понижению уровня жидкостей в их бутылках и фляжках, и побагровевшие носы и щеки встречались ничуть не реже, чем бинокли и твидовые кепи.

— Ты только посмотри! — ахнул Дональд, хватая Катриону за локоть.

На привилегированном месте, как раз посередине между последним препятствием и финишным столбом, стоял синий сверкающий «рейндж-ровер» Мелвиллов с открытым багажником. Рядом с ним небольшая толпа оживленно болтающих людей группировалась вокруг двух накрытых белоснежными скатертями и в изобилии уставленных тарелками и бутылками столов. В безупречно строгом наряде обслуживавшего столы дворецкого не было ни малейшей уступки ни погоде, ни спортивному характеру мероприятия: на нем были черный фрак, белоснежная манишка, галстук-бабочка, полосатый жилет и белые перчатки. Непогрешимый, полный достоинства Минто с мрачным видом обходил «нахлебников» своего хозяина, предлагая им шампанское.

Оживленный, улыбающийся Хэмиш, одетый в бежевое ворсистое пальто с поясом, в коричневой фетровой шляпе, стоял посреди гостей, потихоньку руководя действиями своего дворецкого с помощью едва заметных кивков и жестов.

Линда Мелвилл закуталась в белоснежный кашемир, многочисленные слои которого облегали ее длинные стройные ноги, оборачивались вокруг гибкой талии и обвивали голову и плечи в виде своеобразного головного убора со свисавшим вниз длинным норковым шарфом. Своим экстравагантным видом, сверкающими зубами, яркими темными глазами, специфической позой манекенщицы с расставленными длинными ногами она, как показалось Катрионе, напоминала какого-нибудь удалого русского казачьего атамана. Сходство довершали блестящие высокие черные сапоги, к которым оставалось только приделать шпоры.

По сравнению с этой экзотической птицей Катриона в своем простом сером пальто из мягкой ворсистой шерсти и твидовых брюках почувствовала себя бесформенной, безвкусной колодой. Положение спасала только новая зеленая фетровая шляпа.

— Непохоже, что Линда Мелвилл приехала сюда ради лошадей, — шепнула Катриона Дональду.

— И уж, наверное, она здесь не ради пива, — согласился он. — Тогда ради чего же?..

В это время на противоположной стороне дорожки показались Брюс и Фелисити Финли. Компания Мелвиллов с энтузиазмом приветствовала их радостными криками, слышными на расстоянии пятидесяти метров.

— Возможно, у меня есть ключ к этой тайне, — цинично хмыкнула Катриона. — Пойдем, Дональд, выпьем и поедим за здоровье и за счет Их Величеств.

На номерной табличке «рейндж-ровера» значилось ХМ200. Когда Линда Мелвилл ездила по городу, ни у кого не должно было возникать сомнений, чья это супруга.

— О, я вижу, «Стьюартс» здесь мощно представлен! — воскликнул при виде них Хэмиш, приветственно помахав рукой. — Вы, если не ошибаюсь, Дональд Камерон? — уточнил он, когда они подошли поближе. — Мы уже встречались в банке. Прошу вас, выпейте с нами.

Мелвилл пожал руку Дональда и с видом заботливого хозяина повернулся к Катрионе:

— Катриона, ты выглядишь замерзшей. Может быть, тебе лучше выпить чего-нибудь более крепкого, чем шампанское?

— Нет-нет, шампанское — как раз то, что нужно, — ответила Катриона, обменявшись с Хэмишем, как это было принято в светских кругах, поцелуем в щеку и ощутив многозначительное пожатие на своем локте.

Улыбнувшись и поблагодарив Минто, Катриона взяла предложенный бокал с серебряного подноса. В этот момент к ней сквозь толпу пробралась Фелисити Финли.

— Привет. Надеюсь, вы довольны вчерашним вечером? Я боялась, не было ли вам скучно.

Фелисити не видела, как в этот момент за ее спиной Брюс с плохо скрытым энтузиазмом приветствует Линду Мелвилл.

— Вовсе нет, — с искренней теплотой ответила Катриона. — В особенности мне доставило удовольствие знакомство с вашей приятельницей Элизабет, э-э, кажется, Николсон?

Большую часть вечера Катриона и брызжущая энергией Элизабет провели, обсуждая возможные способы добывания денег на постройку детских приютов с помощью спортивных мероприятий.

Фелисити кивнула:

— О, да. Она звонила мне сегодня утром. Элизабет в восторге от ваших идей, в особенности от предложения привлечь к нашим соревнованиям знаменитостей. Она уже ищет способы ее осуществления. Вы ее просто очаровали!

Однако Элизабет — не единственная победа, которую накануне одержала Катриона. Фелисити, поглощенная идеей поймать мужа на том, как он будет оказывать своей обворожительной подчиненной какие-то особые знаки внимания, к концу вечера пришла в замешательство, поняв, что, хотя Брюс и обращается с Катрионой чересчур по-дружески, сама она тоже весьма расположилась к девушке. Ей уже хотелось, чтобы ее подозрения оказались ошибочны, хотя она еще не могла полностью сбросить их со счетов.

— Правильно ли я понял, Фелисити, что вчера вечером Катриона была у вас в гостях? — забавляясь, с улыбкой поинтересовался Хэмиш. — Чем же провинились бедные Мелвиллы, что их не пригласили на это пиршество веселья и забав?

— Вот уж кого никак нельзя назвать бедным, так это вас, Хэмиш, — без тени раскаяния отозвалась Фелисити. — Кстати, если память мне не изменяет, вы были у нас всего недели три назад. Правда, боюсь, что наше скромное угощение нельзя даже сравнивать с этими гастрономическими изысками, — она махнула рукой в сторону уставленного деликатесами стола. — Здесь, пожалуй, больше икры, чем ее загружают на яхту королевы на весь карибский круиз!

И в самом деле, посреди стола в ледяном гнезде красовалась огромная хрустальная чаша, доверху наполненная крошечными черными шариками — теми самыми, что стоят двадцать фунтов за унцию, как будто компания действительно собралась на первоклассном круизном лайнере, а не на продуваемом ветрами пятачке. Рядом громоздились чудовищных размеров блюда с креветками, омарами и истекающим розовым соком гигантским ростбифом, уже нарезанным тонкими ломтиками.

— Мне кажется, я уже вижу клешню, которая машет лично мне, — прошептала Катриона, вскользь улыбнувшись Хэмишу.

— Разве это не восхитительно? — вздохнула Фелисити. — Вы развращаете нас, Хэмиш. Я уже и не помню, когда в последний раз ела омара.

— А как вам удалось устроиться в такой близости к финишу? — осведомился Дональд, как следует глотнув шампанского. — Это самое привилегированное местечко. Разве вы член клуба?

— Нет, не я. Сам я предпочитаю держать своих лошадей на стене, в рамах. Желательно, чтобы они были нарисованы Стаббсом или Маннингом. Но Минто — член клуба. Он регулярно ездит на охоту, не так ли, Минто?

— Да, сэр, — пробормотал из-за плеча хозяина похожий на печального черного ворона дворецкий. — Когда обязанности позволяют.

— Он содержит в конюшне двух лошадей, — продолжал объяснять Хэмиш. — Видите, как хорошо я ему плачу.

— Да, сэр. Прошу прощения, — смущенно покашливая, пробормотал дворецкий и удалился, поскольку с другого конца площадки его позвала Линда.

— Я слышала, что вас назначили попечителем Национальной галереи, Хэмиш, — вставила Фелисити. — Брюс прямо-таки позеленел от зависти. Он удостоился такой чести только в Галерее изящных искусств.

— Боюсь, это зависит не от того, кто больше понимает в искусстве, а от того, у кого туже набит денежный мешок. Человек, который соглашается быть попечителем, должен быть готов к тому, что ему постоянно будут выкручивать руки, — с несвойственной ему самокритичностью вздохнул Хэмиш.

— И как, вы уже это на себе почувствовали? — поинтересовалась Фелисити.

— Еще как! Мой денежный сундук уже зарос паутиной.

— Ну, уж в это верится с трудом, — усмехнулась Фелисити.

— Ладно, давайте просто скажем, что я немного подустал от живописи. Я собираюсь немного сменить курс и начать вкладывать деньги в другие виды искусства.

— Вы хотите сказать, что собираетесь освободить место, чтобы кто-нибудь другой с помощью денег мог стать мафиози от искусства? — с усмешкой подсказал Дональд.

— Вот именно, — бесстыдно ухмыльнулся Хэмиш.

— В какие именно другие виды искусства? — заинтересовалась Катриона.

— Я еще не решил. Просто у меня создалось впечатление, что живописи и скульптуре достаются слишком большие куски пирога, они того не заслуживают. Так что я пока думаю. Но в любом случае, это должно быть что-нибудь шотландское.

— Скоро у ваших дверей выстроится очередь просителей, — сказала Фелисити. — Все бездари и графоманы, мнящие себя гениями, начнут охотиться за вашими пенни и фунтами.

— Нет, это не пройдет, — невозмутимо пожал плечами Хэмиш. — Я не меценат, я инвестор. Мне нужно, чтобы мои денежки приумножились и вернулись ко мне.

В этот момент к ним подплыла Линда.

— Я сказала Минто, что можно начинать, — объявила она. — Через сорок минут — первый заезд, и Брюс говорит, что уже умирает с голоду.