— Да. Теперь я точно знаю, что имели в виду Донни и Мария. Это как зажечь бенгальский огонь. Внезапная яркая вспышка — и море искр. Взрывоопасно, но очень захватывающе.

— Да, но только очень быстро затухает, — назидательно произнесла Шина. — Ты должна запомнить это на будущее. Итак, ты бежала от него?

Катриона подумала об Андро и об Элисон, и о том, какую роль они оба сыграли в ее внезапном отъезде, но предпочла о них не упоминать.

— Да, видимо, так. Но он будет там, когда я вернусь. Я знаю, что мне предстоит встретиться с ним лицом к лицу. Просто мне необходимо побывать на острове, восстановить свои силы и во всем разобраться.

Несколько минут Шина молча смотрела на Катриону, раздумывая, должна ли она высказать вслух то, что сейчас у нее на уме. Прямодушная и добропорядочная, абсолютно незакомплексованная, Шина терпеть не могла, когда кто-то начинал заниматься самообманом или позволял себе уронить свое достоинство, унизить себя какими-то поступками. Сейчас она считала, что ее дочь виновна и в том, и в другом. Шина была убеждена, что у Катрионы очень сострадательная натура, что в душе ее дочери таятся неисчерпаемые запасы любви, но, по мнению Шины, Катриона последовательно подавляла эту сторону своей личности, отдавая первенство развитию своего недюжинного интеллекта. И если сейчас позволить этому интеллекту подавить все остальные чувства, то со временем он превратит ее в сухую, бесплодную, так и не реализовавшуюся по-настоящему личность.

— Я думаю, тебе пора прекратить думать и начать чувствовать, дорогая, — наконец решилась Шина. — Не нужно постоянно спрашивать себя о том, правильно ли ты поступаешь. Все зависит от того, как ты себя при этом чувствуешь. В большом городе твои чувства атрофировались, инстинкты притупились.

У Катрионы слезы навернулись на глаза.

— Почти то же самое, слово в слово, мне сказал старый граф. Он сказал, что я не должна была покидать Скай, что я должна была жить здесь, рожать детей и возвращать что-то той земле, где я родилась и выросла. Но все это вздор. Я хочу совершить в жизни нечто большее, чем только это.

— Что, например? — мягко спросила ее мать. Всю жизнь она растила детей и работала на ферме и никогда не чувствовала себя ущемленной или обделенной. — Может быть, нечто большее — это спать с женатым мужчиной, подвергая тем самым опасности судьбу его сына? Если так, то это не кажется мне таким уж выдающимся достижением. И что самое печальное, это совсем не похоже на тебя.

— Как ты прекрасно знаешь, я работаю в банке, — сквозь слезы запротестовала Катриона. — Люди нуждаются в банкирах, может быть, не меньше, чем в детях. В твоих устах это звучит так, будто я разбивала семью, но ничего подобного: жена Хэмиша сама ему изменяет.

— Из двух плохих не сделаешь одного хорошего, — сурово напомнила ей Шина. — Но не это главное из того, что я хотела тебе сказать. Главное, тебе нельзя забывать, что следует жить по велению сердца, а мне кажется, ты к своему совсем не прислушиваешься.

— Здесь тоже не такой уж заповедник добропорядочности, — продолжала защищаться Катриона. — И на острове бывают любовные романы и измены. Помнишь, как жена хозяина гостиницы сбежала со стаффинским фермером?

— И ничего хорошего из этого не вышло, — подчеркнула Шина. — Фермер превратился в запойного пьяницу, и детьми пришлось заниматься социальным службам. Вот они, результаты погони за наслаждениями.

— Я не ищу наслаждений, я хочу… — ох, да я и сама не знаю, чего же я хочу! Все так запуталось, мама. — Катриона оторвала кусок от висящего на стене рулона бумажных полотенец и шумно высморкалась.

— Давай-ка еще выпьем, — ласково предложила Шина, переворачивая бутылку вверх дном и выливая остатки, — и ты расскажешь мне, каков собой этот Хэмиш и как ты с ним познакомилась. Я хочу побольше узнать о человеке, которому удалось настолько выбить из колеи мою разумную и уравновешенную дочь.

Часом позже, вернувшись из бара, Джемми Стюарт весьма изумился, обнаружив, что его жена и дочь вдвоем прикончили полбутылки виски. Не то чтобы он запрещал им пить или жалел виски. Шина очень редко соглашалась сопровождать его в ежедневных походах в «Ферри-Инн», но это вовсе не означало, что она не любит выпить иногда стаканчик-другой. Как и большинство обитателей острова, как мужчин, так и женщин, Шина время от времени с удовольствием согревала себя виски. Удивление Джемми было вызвано не столько неожиданным приездом Катрионы, сколько тем, что обе женщины сидели с заплаканными глазами.

— Чего это вы развели здесь такую сырость? — встревоженно спросил он. — Кто-нибудь умер?

— Нет, папочка, — Катриона робко улыбнулась. — Мы с мамой разговаривали.

Она встала, чтобы утонуть в медвежьих объятиях отца, и слезы вновь полились из ее глаз.

— Господи помилуй, о чем же вы говорили, что у вас обеих глаза на мокром месте? — Джемми растерянно провел ладонью по поредевшей и поблекшей шевелюре.

Поглядев на отца, Катриона поняла, что ее роскошным блестящим волосам не всегда суждено оставаться такими же, во всяком случае, без помощи парикмахера.

— О жизни, о любви и о погоне за счастьем, — загадочно ответила Шина. — Одним словом — женские разговоры.

— И только нужда в женских разговорах заставила тебя сорваться с места и приехать сюда? — спросил Джемми. — По крайней мере, родного отца ты можешь посвятить в свои тайны?

— Не волнуйся, па, — поспешно сказала Катриона. — Я не села на иглу, не забеременела и не потеряла работу. Просто мне необходимо хотя бы несколько дней побыть дома.

— Но это не связано ни с каким мужчиной? — продолжал настаивать Джемми, встревоженный таинственностью женщин, которая казалась ему стремлением утаить от него правду.

— Ну ладно, да, что-то в этом роде, но теперь уже все кончено.

Катриона умоляюще взглянула на отца, моля Бога, чтобы он прекратил расспросы. Напав на след, он превращался в терьера, а она чувствовала себя уже эмоционально выжатой и опустошенной длительной беседой с матерью. Кроме того, девушка знала, что во всем, что касается морали, Джемми придерживается гораздо более строгих взглядов, чем Шина. Он наверняка не сможет понять, как это поняла Шина, какой могучей притягательной силой могут обладать деньги и секс.

— Можно, я расскажу тебе как-нибудь в другой раз?

Пожав плечами, он кивнул, но все равно продолжал хмуриться. Джемми всегда ужасно гордился своей дочерью-банкиршей, хотя в глубине души не переставал удивляться, откуда в ней такие способности. Ни он, ни Шина никогда не проявляли склонности к математике, и пока Катриона училась, ее академические успехи были для Джемми неиссякающим источником радости. Само собой разумеется, когда Катриона стала подростком, ему пришлось с ней повоевать, например, когда она и ее сестра пытались посещать все дискотеки, которые только были в пределах досягаемости, да при этом еще и наряжались и красились, по его мнению, чересчур вызывающе. В те дни он был очень строгим, можно даже сказать, свирепым отцом, что, как известно, не помешало Марии согрешить и поспешно выскочить замуж совсем в юном возрасте. Тем не менее Катриона оправдала его надежды, в конце концов отказавшись от легкомысленных забав и превзойдя все, даже самые фантастические, помыслы отца, всецело сосредоточилась на своей блестящей карьере.

— Ну ладно, дочка, как хочешь, — неохотно произнес он по-гэльски. — Может быть, я заставлю твою мать рассказать мне, в чем дело. Осмелюсь предположить, тебе просто лень повторять свою историю дважды. Если это твои вещи в коридоре, то я отнесу их наверх, в твою комнату.

Он сделал шаг к двери, но Катриона спрыгнула со стула и бросилась к нему. Она услышала страдание в голосе отца и увидела, как печаль заволокла туманом его единственный глаз. А ведь ребенком к нему первому она бежала со всеми своими проблемами, а сейчас едва его не оттолкнула…

— Я пойду с тобой, па, переоденусь в джинсы. А потом, если ничего не имеешь против, прогуляемся вдоль берега.

— Отлично, — мгновенно просветлел Джемми.

— В твоей комнате ничего не изменилось, — заметила шина. — В шкафу даже найдется пара старых ботинок, раз уж ты собралась выйти.

Первоначально в доме Стюартов, как и в других фермерских домах, было только две комнаты и длинная, вытянутая вдоль всей задней стенки кухня, но, водворившись здесь, Джемми очень быстро пристроил над кухней второй этаж, где разместились ванная комната и третья спальня, которая в конце концов стала обиталищем Катрионы. Благодаря соседству кухонного очага там всегда было тепло, и, уединившись от домашнего шума и суеты, Катриона могла там спокойно заниматься. В свое время на нее большое впечатление произвела древнегреческая классика, и теперь, вернувшись в эту комнату и увидев веселые занавески в цветочек и свою детскую коллекцию тряпичных кукол, Катриона почувствовала себя аргонавтом, наконец-то нашедшим Золотое Руно.


— Нет-нет, Найел, не смей дергать Кэти за волосы! Это нехорошо.

Мария Макдональд, урожденная Стюарт, оттащила своего старшего сына, которому недавно исполнилось два с половиной года, от его младшей сестры, чьи золотисто-рыжие кудри едва прикрывали уши. Кэти скривила личико, готовясь разреветься.

— Посмотри, что ты наделал! Ты заставил ее плакать, гадкий мальчишка.

Малыш вывернулся из-под материнской руки:

— Найел хочет Кэтти! Хочет играть с Кэтти, — мятежно заявил он.

Катриона, державшая на руках племянницу, поспешно потерла и поцеловала больное место. Затем она спустила девочку на пол и стала наблюдать, как та, взяв игрушку, начала победно ею размахивать, добродушно улыбаясь во весь рот и демонстрируя все свои четыре зуба.

— Иди ко мне, Найел, — позвала Катриона мальчика, протягивая к нему руки. — Во что ты хочешь играть? В лошадки?

Мария подтолкнула сына по направлению к сестре и рассмеялась, глядя, как Катриона подбрасывает его на колене, приговаривая: «Фермер скачет по болоту, гал-лопом, гал-лопом!»

— Я так рада, что он не забыл тебя, Кэт, — сказала Мария.

Невысокая и полненькая по сравнению с Катрионой, она унаследовала чудесные материнские волосы и была очень хорошенькой, от природы незамысловато-прелестной, в то время как красота ее сестры была куда более утонченной и классической. На Марии был просторный свитер, который уже не мог скрыть ее обозначившийся живот.

— Но Кэти, конечно, тебя не помнит, — добавила она.

— Еще бы, она только начинала ползать, когда я была у вас в последний раз, — заметила Катриона, сделав перерыв в скачке и щекоча животик малыша, к его огромному удовольствию. — Теперь постараюсь навещать вас почаще, иначе у тебя появится еще один, который вообще не будет меня знать.

Мария чуть-чуть порозовела.

— Ты, наверно, считаешь меня сумасшедшей, раз я решилась на третьего? — нерешительно спросила она.

Пожав плечами, Катриона улыбнулась сестре:

— Пожалуй, это и впрямь немного легкомысленно, как ты считаешь? — мягко сказала она. — Тем более, когда у вас такая крошечная квартира.

Муж Марии, Донни Макдональд, работал в Виге в продуктовом магазинчике, которым владел местный кооператив, и вместе с семьей жил в двухкомнатной квартирке над магазином.

— Знаю. Конечно, я не собиралась так скоро заводить третьего, просто запуталась с этими пилюлями, — призналась Мария. Несколько секунд она покачала игрушку перед носом дочери, а затем, позволив малышке завладеть ею, шепотом продолжала: — Ты не представляешь себе, как бы нам хотелось иметь настоящий дом. Но теперь это практически невозможно.

Катриона кивнула:

— Я знаю. Это просто безобразие, что все дома, которые поступают в продажу, скупают приезжие для того, чтобы превратить в дачи.

— Они предлагают такие цены, которые для нас просто недостижимы, — вздохнула Мария. — А при том, сколько Донни зарабатывает, мы не можем рассчитывать на ссуду. — Она наклонилась, чтобы достать пластмассовый кубик, который Кэти забросила под диван. Подняв лицо, раскрасневшееся скорее от негодования, чем от физического усилия, Мария продолжала: — В Шедере есть заброшенная ферма, которую, как нам казалось, мы могли бы купить. Дом совсем разрушенный, но Донни мог бы отстроить его заново, и я уверена, отец бы ему помог. Но только мы не можем собрать денег, потому что строительные и страховые компании говорят, что работы должны быть выполнены прежде, чем они предоставят заем! Разве это не идиотизм? Откуда, по их мнению, мы должны взять деньги на ремонт и строительные материалы до того, как получим кредит? Если бы мы и так могли все сделать, то на кой черт нам нужна была бы их ссуда!

Катриона промолчала. Она слишком хорошо знакома с проблемой гарантий при инвестировании денег, и одни только добрые намерения плюс полуразрушенная ферма при скудном заработке Донни не могли служить достаточным обеспечением.