Денби был с головы до ног в кирпичной пыли, осколки кирпича набились ему в башмаки, карманы. Он споткнулся о какой-то предмет, опрокинул его и только тут разобрал, что разбил хитро ухмыляющегося гномика в красном колпаке. В саду у Майлза ничего подобного быть не могло. Куда же он попал? На следующий забор он вскарабкался, уже слегка отдуваясь, и спустился с него по толстому стволу глицинии, который громко под ним затрещал. Он вдруг почувствовал усталость и слабость, ему уже не хотелось штурмовать собор святого Павла. Саднило колено, которое он, должно быть, где-то ушиб. Денби стоял посреди лужайки, тяжело дыша и пытаясь вытащить из ноги колючку. Но вот в скудном свете, падавшем из окон ближнего дома, он различил тисовую арку, неровные очертания невысокого кустарника и блестящую от дождя асфальтовую площадку. Колючку наконец удалось вытащить.

Освещенная изнутри балконная дверь была плотно зашторена. Денби, боясь, что слишком расшумелся, стал потихоньку продвигаться вперед; он перешел с травы на асфальт. Подошвы его башмаков прилипали к мокрому асфальту, отчего шаги сопровождались легким причмокиванием. Но этот негромкий звук заглушался шумом дождя. Шторы наглухо закрывали балконную дверь, но посредине оставался узенький просвет. Денби нетерпеливо притронулся к стеклу и вздрогнул, ощутив его непрочность: для пущей устойчивости он широко расставил ноги и наклонился, изо всех сил стараясь хоть что-нибудь увидеть в щелку между шторами. Он осторожно подался еще чуть-чуть вперед, и ему удалось заглянуть в комнату. Перед ним предстала мирная картина. Майлз, Лиза и Диана сидели, склонясь каждый над своей книгой. Майлз и Диана устроились в креслах по обе стороны камина, в котором едва горел огонь. Чуть поодаль на тахте сидела Лиза лицом к окну. Денби затаил дыхание и крепко прижал руку к груди, как бы пытаясь успокоить сильно бьющееся сердце.

Майлз, сидевший вполоборота к Денби, поднял голову от книги. Он взглянул сначала на склоненную голову Дианы, потом на склоненную голову Лизы. Диана подняла голову, и Майлз тут же уткнулся в книгу. Диана посмотрела сначала на склоненную голову Майлза, потом на склоненную голову Лизы. Лиза подняла голову, и Диана тут же уткнулась в книгу. Лиза посмотрела сначала на склоненную голову Дианы, потом на склоненную голову Майлза. Как только Майлз снова поднял голову, Лиза тут же уткнулась в книгу. Все молчали. Денби не сводил глаз с Лизы. Она сидела, подобрав под себя ноги, ее густые каштановые волосы падали на книгу, На ней было темно-синее прямое платье с отложным воротником, из-под которого выглядывал зеленый шарфик. Денби пришло в голову, что он впервые видит Лизу без плаща. Впервые видит се в платье. Впервые видит очертания ее фигуры, ноги в нейлоновых чулках, изгиб ее коленей. На ногах у нее были мягкие домашние тапочки в сине-зеленую клетку. Денби вбирал в себя взглядом линии ее тела, округлость груди под темно-синим платьем, покатую выпуклость бедра, стройность лодыжки, и ему захотелось опуститься перед ней на колени и тихонько погладить ногу в клетчатой тапочке. Он закрыл на мгновение глаза. Открыв их снова, он увидел, что Диана испуганно смотрит в щелку между шторами.

Денби выпрямился и поспешно отошел от балконной двери, топча мягкую землю и влажные побеги. С асфальта он побыстрее перебрался на лужайку и большими неслышными шагами устремился прочь из сада. Перед ним выросла тисовая изгородь, и он, продравшись сквозь нее, очутился в узеньком промежутке между тисами и забором. Здесь он с шумом наступил на кучу сырых веток — должно быть, остатки от костра. Освещенные окна укоризненно глядели теперь на него со всех сторон. В неясном свете он различал забор, очертания крыш с трубами и деревьев, едва заметные полосы дождя на фоне красноватого зарева в ночном лондонском небе. Он принялся карабкаться на забор. Ему показалось, что забор стал выше. Денби попытался подтянуться на руках, но они были как ватные, и он рухнул все в тот же ворох обгоревших веток.

Перед ним возник чей-то силуэт.

— Денби, это ты?

— Диана!

— Тсс. Тебя никто, кроме меня, не видел.

— Диана, прости, ради Бога…

— Говори тихо, не кричи. Как ты сюда попал?

— Через забор.

— Ну что ж, придется и обратно через забор.

— Да, конечно, Диана. Я так и хотел, а тут ты подошла.

— Ты что, совсем с ума сошел? Разве можно являться так поздно?

— Диана, я хотел написать тебе.

— Хорошо хоть Майлз тебя не видел. Потише ты, ради Бога. Ты что, на забор не можешь залезть?

— Да, трудновато что-то. Понимаешь, Диана, я хотел написать…

— Не надо ничего писать, идиот ты этакий. Ты же всегда можешь увидеться со мной днем. Позвони, и мы обо всем договоримся.

— Диана, я хочу объяснить…

— А я-то понять не могла, что с тобой. Думала, ты простудился или еще что-нибудь стряслось. А ты тут как тут!

— Диана, я должен…

— Ты пьян?

— Да.

— Ну так убирайся. Денби, дорогой, я вовсе не сержусь на тебя. Я все понимаю. У тебя сделалось вдруг тяжело на душе. Тебе нужно было повидать меня во что бы то ни стало. Я понимаю. А теперь, ради Бога, уходи!

— Диана, я…

— Давай не будем шуметь. Сейчас же уходи.

— Хорошо. Только я что-то ослаб. Не могу влезть на этот проклятый забор.

— Нужно подставить что-нибудь. Здесь где-то был ящик. Подожди минутку.

— А как я выберусь из следующего сада?

— Не знаю, черт побери. Ты выберись, главное, из этого.

— Ты не будешь возражать, если я захвачу с собой ящик?

— Ох, Денби. Вот…

— Тсс, Диана, по-моему, сюда кто-то идет.

— Нет там никого. Никто не видел, как я вышла. Помоги мне достать ящик.

Денби наклонился. Он увидел совсем близко мокрый рукав бело-розового плаща. Ящик, оказалось, был наполовину засыпан землей. Они начали вытаскивать его, он скрипел, из него с шумом посыпались камни.

— Тсс!

Денби подтащил ящик к стене. Влез на него.

— Ах, Денби, все это сущее безумие.

— Боюсь, это еще большее безумие, чем ты думаешь, дорогая.

— Осторожней, не сломай ногу.

— Ты вся промокла, Диана. Ступай домой. Я теперь выберусь сам.

— Дай руку.

Денби протянул ей в темноте руку, и Диана горячо сжала ее обеими руками. Он ответил на ее пожатие и побыстрее вырвал руку.

Вдруг в проходе между тисами вспыхнул луч фонарика и выхватил из темноты Денби, который как раз заносил ногу на забор.

— Что здесь происходит? — раздался голос Майлза.

Диана быстро отошла в сторону. Денби снял ногу с забора, но остался стоять на ящике. Яркий свет фонарика ослепил его, и он прикрыл глаза.

— Что это за комедия? — спросил Майлз. — За каким дьяволом ты залез в мой сад?

Денби не спеша спустился с ящика.

— Не слепи меня, пожалуйста.

Майлз опустил фонарик, его луч высветил нити дождевых струй, кружок потоптанной травы, разбросанную землю, остатки костра. И Денби увидел Майлза, который стоял перед ним с большим черным зонтом в руке.

— Прошу прощения, — сказал Денби.

— Ты не ответил на мой вопрос. Что ты тут делаешь?

— Я только хотел посмотреть…

— То есть подсмотреть?..

— Нет. Понимаешь, я не решился позвонить в дверь, поэтому полез через забор и…

— Хам паршивый, лазает через забор, ломает розы!

— И тут меня увидела Диана и…

— Где тебя увидела Диана? Что ты порешь?

— Он заглянул в окно, в просвет между шторами, — сказала Диана из темноты ровным, спокойным голосом.

Майлз направил на нее фонарик, посмотрел на се забрызганные грязью ноги в домашних тапочках.

— Так какого черта ты мне ничего не сказала?

— Я не знала точно, кто это.

— И выскочила сюда одна, чтобы скрутить бандита?

— Ну, я, конечно, знала, что это Денби, но…

— Кажется, тут все с ума посходили.

— С вашего позволения, — сказал Денби, — я, пожалуй, пойду.

Он снова влез на ящик.

— Нет уж. Теперь я скажу тебе несколько слов.

— У меня нет настроения разговаривать, — сказал Денби.

Он занес ногу на забор.

— Да ты пьян!

— Ну да. И мне пора идти.

— Я знаю, зачем ты сюда приходил.

— Майлз… — произнесла Диана.

Денби опустил ногу на ящик.

— Майлз, — сказала Диана, — думаю, нам лучше спокойно объясниться…

Денби тяжело слез с ящика.

— Не стоит, Диана, ничего не объясняй. Скоро все само выяснится.

— Да, Диана, ты лучше иди, — сказал Майлз. — Ступай, пожалуйста, домой. И ничего не говори Лизе. Я сам разберусь с этим полоумным.

Диана слегка махнула рукой, как бы прощаясь, и бело-розовый плащ растаял во тьме.

На земле, между Майлзом и Денби, ярко выделялся кружок света от фонарика.

— Мне нужно сказать тебе кое-что, и я надеюсь, у тебя достанет порядочности сделать из этого должные выводы.

— Что? — спросил Денби.

— Ты ведь хотел увидеть ее?

Денби попытался собраться с мыслями. Кого Майлз имеет в виду?

— Да. То есть нет.

— Ты напился до безобразия. Ничего удивительного, что тебе стыдно было позвонить в дверь.

— Я никого не хотел тревожить, — сказал Денби. — Никого.

— Не беспокойся, встревожить ты никого и не сможешь. Хотя, должен признаться, что-что, а надоедать ты горазд.

— А почему это ты говоришь, что я никого не смогу встревожить?

— Потому что ты сейчас уйдешь и больше здесь не появишься.

— Может быть, мы не вполне понимаем друг друга? — спросил Денби. — Я хотел видеть Лизу.

— Знаю. Так вот, оставь ее в покое. И перестань донимать ее своими нелепыми письмами.

— Господи! Она тебе что, показывала их?

— Нет. Но она говорила, что ты написал ей уже несколько писем.

— Ну и что? Разве преступление — кого-то любить? И почему ты говоришь со мной таким тоном? Это не твое дело. Ты ей не отец. И даже не брат. Она взрослая женщина. Она свободна.

— Она не свободна. В том-то все и дело.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Она связана. Ее сердце занято. Она любит другого.

Денби прислонился к забору. Дождь хлестал его по лицу, стекал за воротник холодными струйками, которые постепенно согревались на спине.

— Ты уверен?

— Да, я уверен. Жестоко говорить тебе такое, но ты должен это знать. Так что придется тебе оставить ее в покое.

Денби глубоко вздохнул. Он глядел на освещенный лиловый кружок мокрой золы, оставшейся от костра.

— Послушай, Майлз, я тебя понял. Но я ее люблю. Я не могу только потому, что ты мне сказал…

— Люблю!

— Она что — действительно помолвлена?

— Это тебя вообще не касается. Даже если бы она и не была связана, тобою она все равно не заинтересуется. Ты только раздражаешь ее. Надеюсь, теперь это прекратится.

— По-моему, ты не имеешь права мне приказывать, ты…

— Я знаю, как она относится к подобным вещам. Я просто сообщаю тебе об этом. Наверное, у тебя всю жизнь одна забота — пить да за женщинами волочиться. Но с Лизой ничего не получится. Советую тебе найти другое увлечение.

— Но у меня это серьезно, черт побери.

— Нет, ты несносен. Послушай, уходи. Убирайся из моего сада. Так же, как и пришел.

Кружок света на земле сместился, потом метнулся вверх, и Денби снова прикрыл глаза. Майлз опустил фонарик и выключил его, остался виден только зонт.

— Послушай, ну пожалуйста…

— Нам не о чем больше говорить. Я уйду, только когда ты перелезешь через забор.

— Черт возьми, я не просил тебя докладывать мне, что думает Лиза. Я буду делать то, что нахожу нужным.

— Если ты еще хоть раз увидишься с ней, это будет свинство с твоей стороны.

— Она не нуждается в твоей опеке! Ты-то тут при чем, Господи помилуй?

— Майлз, что там такое?

Между тисами мелькнул силуэт, приблизился к Майлзу и снова растворился в темноте живой изгороди. Дождь припустил с новой силой. Денби раскинул руки, прижался ладонями к шершавой поверхности забора.

— Лиза!

— С кем это ты разговариваешь?

— С Денби.

— А-а. Значит, я не ослышалась.

— Я велел ему уходить. Возвращайся-ка домой, Лиза.

— Подожди, Майлз.

Потоки дождя наполняли сад протяжными вздохами.

— Майлз, мне хотелось бы кое-что сказать Денби. Не оставишь ли ты нас на минутку?

— Лиза, не городи ерунды. Он пьян.

— Пожалуйста, Майлз!

— Этот дурак, того и гляди, что-нибудь вытворит.

— Нет-нет, — сказала Лиза.

— Ну тогда идите в дом. Что за бессмыслица мокнуть тут и разговаривать в потемках?