Джулия Тард - Соната для грешника

– Меня зовут Виктор.

– Извините, но разве это правильно? В подобной ситуации.

– А ты странная, – на этот раз он уже откровенно улыбался. – Хочешь научить меня, как именно следует обращаться с собственной пленницей?

– Извините.

– Адлэй говорил, ты любишь читать.

– Да.

– Ничего обещать не буду, но если выпадет возможность, я передам тебе ещё что-нибудь.

– Спасибо.

Какой странный разговор.… Даже и не знаю, что говорить и что думать. Но почему-то в этот самый момент, сложившаяся ситуация, куда больше напоминала мне беседу между двумя незнакомыми супругами, которых против их собственной воли обвенчали родители. А уж никак не между мучителем и его жертвой…

– Извините, но почему вы решили со мной заговорить?

– Потому что ты остаёшься.

– Значит, вы меня не убьёте.

– Значит, не убью, – откинулся в кресле, не сводя с меня холодного взгляда, от которого мне с каждой следующей секундой становилось всё жарче и жарче…

– Почему?

– Потому что до тех пор, пока ты позволяешь себя истязать, в этом нет нужды.

– И вам этого достаточно?

– В смысле? – непонимающе свёл брови. – Просто тебя резать? Вполне.

– Так значит, ничего другого вы от меня больше не потребуете?

– То ли это я сейчас плохо соображаю, то ли ты как-то невразумительно спрашиваешь, но почему-то я не могу тебя понять. Что именно ты имеешь в виду?

«Вот же… Он что, на самом деле хочет, чтобы я это сказала вслух?» – нервно прикусывая губы, теребя край халата, я всё никак не могла собраться.

Нервничала ли я? О да! Ещё как! Сейчас, как никогда прежде, нужно было подбирать слова как можно правильней, чтобы не разбудить в нём раздражение, или того хуже!

– Спать я с тобой больше не буду. Для этого у меня уже есть жена.

Стоило это услышать, как странное чувство опустошённости мгновенно заполнило всё моё тело. Стыдно было признать, но от этого заявления мне даже стало чертовски обидно.… То есть, меня, значит, резать, кромсать и мучить, а какую-то другую женщину ублажать…

– Так, значит, вы женаты, – спокойно взглянула на него, стараясь выглядеть совершенно не заинтересованной. – А ваша супруга в курсе, чем вы тут занимаетесь?

Спросила и тут же саму себя за это прокляла! А что, если в курсе? Большего унижения в подобном случае ждать не придётся…

– Держи себя в руках, девочка, а то ещё немного, и я решу, что ты меня ревнуешь.

От этого заявления у меня, откровенно говоря, отвисла челюсть:

– Извините, что ввела вас подобными вопросами в заблуждение. Мне абсолютно не интересно спать с вами, чему я крайне рада. Что же до вашей жены, то я не хочу, чтобы из-за вас её душу терзали укоры совести по поводу происходящего. В связи с чем, мне крайне жаль, что вы могли неверно истолковать мои помыслы и решить, что я хоть как-то могу вами заинтересоваться.

Стоило мне закончить, как лицо Виктора приобрело леденящее спокойствие. Сглотнув, видя, как напряглись его скулы, когда тот неспешно поднялся, приближаясь ко мне, перед глазами всё поплыло…

В одно мгновение вся жизнь пронеслась передо мной готовя к самому страшному…. Хотелось бы помолиться, но перепуганный разум отказывался вспомнить хотя бы одну строчку из «Отче наш». Впиваясь в него испуганным взглядом, я с ужасом поняла, что, упёршись в ручки моего кресла, Виктор нависает надо мной, словно грозовое облако. Секунда, и огненная молния пронзит моё тело, разрывая на части…

– Как тебя зовут?

– Ч-что?

– Назови мне своё имя, – приказал, испепеляя по-настоящему жутким взглядом.

– Нет.

– Нет?

– Я не хочу, что бы в этих стенах прозвучало имя, данное моими родителями. Имя, которым меня крестили никто и никогда здесь не услышит…

– Что ж, – отстранился, не меняясь в лице. – Кажется, я был неправ. Кем-кем, а вещью тебя уж точно не назовёшь. Хорошо. Не хочешь называть мне своё имя, тогда я дам тебе новое. – растянулись его губы в соблазнительной улыбке. – Приятно познакомиться, Мадлен.

* * *

– В честь лошади, Адлэй! Он назвал меня в честь лошади!

– Вы сами отказались называть ему ваше имя, – непринужденно констатировал старик, передавая через решётку чашку чая. – Вот он и решил дать вам новое.

– Но не в честь же лошади! – никак не могла успокоиться.

– Прошу заметить, в честь любимой лошади.

– Прежде я была для него вещью, а теперь поднялась до уровня кобылы.… Нет, Адлэй, этого человека уже невозможно спасти… Он напрочь отказывается видеть в нас людей, и не думаю, что хоть когда-нибудь сможет…

– Мисс, прошу вас успокоиться. Это всего лишь первое впечатление, но оно уже скоро пройдёт.

– Ты так сильно в это веришь? – подняла на него взгляд, устроившись прямо на полу. – А это, правда, что у него есть жена? – пыталась спросить как можно безразличней, отпивая горячего чая. Не хватало ещё, чтобы старик решил, что я его ревную, вот только мне слишком сильно хотелось узнать правду.

– Да, мисс, у господина есть супруга.

– Не думала, что такие, как он, женятся.

– А много вы знаете таких, как он? – насмешливо блеснули его ледяные глаза.

– А как же на счёт тебя? Твой хозяин пытает, насилует и убивает женщин, а ты так спокойно это всё воспринимаешь, словно в этом нет ничего ужасного…

Тяжёлая дверь с грохотом ударилась о стену, и мы увидели, как в комнате появился Виктор. Видя выражение его светлых глаз, нам со стариком сразу стало понятно, что с ним явно что-то не то. А заметя в руке верёвку – всё, тут же, встало на свои места.

– Адлэй, – взглянул на старика ничего не выражающими глазами и снова перевёл на меня.

– Да, господин.

Ни секунды не заставляя себя ждать, слуга тот час оставил нас, закрывая за собой массивные двери. Не сводя испуганного взгляда с верёвки, я наблюдала за тем, как Виктор подходит ко мне, протягивая руку. Стоило мне подняться, как он быстро запустил колючий конец по моим запястьям, связывая руки:

– Иди к кровати, Мадлен. Лежать будет куда легче, чем стоять.

Повинуясь, я, молча, смотрела на то, как, стянув одеяло, Виктор обнажил передо мной белоснежные простыни. Видя на его поясе огромную кобуру и выступающую из неё рукоять, я невольно всхлипнула. Воображение тот час создало кровожадную картину безжалостного убийства…

Словно наяву я видела капли крови… испуганные, наполненные слезами глаза… крики пощадить… жалостный плачь, и как растягиваются знакомы губы в довольной улыбке…

– На живот Мадлен.

Звук его голоса вернул меня в реальность, заставляя выполнить  приказ. Привязав свободный конец верёвки к изголовью, Виктор достал нож, разрезая платье,… а затем бинты…

– Не бойся, я не трону старые раны. А теперь расслабься, иначе будет хуже.

– Я… я не могу… – еле выдавила из себя, стараясь не заплакать.

– Расслабься, Мадлен. Если не научишься подавлять боль, то надолго тебя не хватит.

– Х-хорошо… Я попытаюсь…

Собравшись с силами, стараясь отогнать от себя любые мысли, я почувствовала, как дрожь прекратилась, и тело постепенно начинает расслабляться.

– Умница. А теперь подумай о чём-нибудь хорошем, и не переставай до тех пор, пока я не скажу.

«Лето у бабушки. Мне было десять лет, и я впервые осталась загородом без родителей. Девочки отвели меня на лавандовое поле и… »

Острое лезвие так глубоко вошло в плоть, что я практически ощутила, как оно врезается в рёбра.… Не позволяя мне отдышаться, Виктор снова впился в меня холодным металлом…

«… и, и мы прятались среди цветов, играя в прятки. После того раза я и полюбила аромат лаванды. Полюбила их цвет и то…»

Мгновение, и неторопливыми… змеиными движениями… остриё с новой силой скользнуло по спине, заставляя тело инстинктивно дёрнуться в безрезультатной попытке избавиться от своего мучителя.

«…то, какое волшебство они на меня оказывали.… Тогда мне по-настоящему казалось, что я попала в сказку. Мы так много смеялись. Наверное, это был единственный раз, когда я так много смеялась…»

– А-а-а…!

Не сдержавшись, испытав такую боль, которой я ещё никогда прежде не ощущала, уже не могла сдержать крик. Каждое его прикосновение к открытым ранам отзывалось в разуме мучительным стоном. Я ощущала каждое движение, когда Виктор всё с той же нечеловеческой силой продолжил разрывать мою плоть.

– А-а-а…! – обессиленно зарылась лицом в простынь, стараясь приглушить свой нечеловеческий стон. Ужас от собственной немощности диким шоком сковывал меня, заставляя страдать ещё больше…

Превращаясь в сплошной оголённый нерв, я уже ничего не могла с собой поделать: боль…  давление… страх.… Всё перемешалось, обратившись в по-настоящему невообразимое чувство, которое я ещё никогда в своей жизни не испытывала…

– Отдыхай, Мадлен, – разрезав верёвки, он отстранился, слезая с кровати, снова оставляя один на один с моими бесконечными страданиями…

Властные волны боли начали медленно отступать, но даже эта малость стала воистину божественным облегчением. Холодный пот, выступившей на лице и по всему телу, помогал остыть, в тоже время, напоминая обо всём том ужасе, что было пережито мною всего лишь за какие-то несколько минут…

– Сейчас, девочка, – подскочил ко мне старик. – Сейчас я всё сделаю.

Не знаю, почему, но на этот раз мне показалось, что Адлэй по-настоящему взволнован.

– Что… что там? – прохрипела из последних сил.

– Нужно будет зашить. Подождите, сейчас я принесу для вас опиум.

– Нет! – меньше всего на свете мне хотелось превратиться в этом месте в гниющую наркоманку. – Шейте так!

– Мисс…

– Я потерплю. Обещаю, что потерплю! Только никакого опиума!

– Хорошо.

Смыв с меня кровь, очищая раны, он наконец-то совершил первый стежёк. Чувствуя, как острая игла проникает в плоть.… Как содрогаются оголённые мышцы, мучительно следуя за нитью… всё, что я могла – лишь смотреть в стену, проглатывая болезненные всхлипывания…

Лондон, 2018 год.

Как только мы вошли в спальню, словно напрочь позабыв о моём существовании, он снял пиджак и, кинув его на спинку кресла, тут же сел в него, снимая ботинки. Наблюдая за тем, как Дэвид расстёгивает белоснежные манжеты, я невольно потянулась к молнии.

– Не нужно. Я сам это сделаю.

Не зная, как лучше поступить, я стояла возле кровати, наблюдая за ним. Покончив с пуговицами, он поднялся, высвобождая из-за пояса полы рубашки. Впервые за столько времени взглянув в мою сторону, Дэвид неспешно приблизился, остановившись всего в нескольких сантиметрах.

Несмотря на алкоголь, что бесстыже растекался по телу, меня продолжало трясти…. Сколько уже времени я провела с ним? Думаю, что точно не меньше двух часов, и всё равно не верилось, что происходящее – реальность. В одно, и тоже мгновение этот мужчина был и родным, и абсолютно чужим человеком…

Взяв меня за лицо, он несколько томительно-долгих секунд смотрел мне в глаза, словно пытаясь что-то понять, тут же накрывая губы необъяснимо нежным поцелуем.… Дэвид не спешил.… Совершенно не спешил. Казалось, он хотел пройти со мной весь путь от самого первого поцелуя и до самого последнего вздоха…

Прикасаясь к его твёрдому животу самыми кончиками пальцев, я задрожала.… Мои губы отвечали его требовательным губам, а язык неспешно скользил по ним, медля у самого входа, пока Дэвид не выдержал и сам не проник мне в рот, заставляя задохнуться под пьянящей волной наслаждения. Что-что, а целовался он, безумно приятно… Мне нравились неторопливые движения его языка, нравилось ощущать его прикосновения и то, как настойчиво он заставляет отвечать на свой поцелуй…

Оторвавшись от меня, он глубоко вздохнул, запуская палец под лямку чёрного платья. Скинув её с плеча, Дэвид прикоснулся к нему горячими губами, медленно поднимаясь к шее, оставляя после себя огненную дорожку, от которой по всему моему телу начала разливаться пламенная нега вожделения

«О Боже… Видимо, он смерти моей хочет…» – безумно хотелось снять туфли и снова поцеловать его, но я слишком боялась сделать хоть что-то по своему собственному желанию.

– Тебе неприятно? – прошептал горячим дыханием прямо в висок.

– Приятно, – из последних сил сумела произнести охрипшим от возбуждения голосом.

– Тогда почему ты не принимаешь участия?

– Не хочу всё испортить.

Иронично улыбаясь, он накрыл мои губы изнуряющее глубоким поцелуем, с каждым разом всё крепче и крепче прижимая меня к себе:

– Прости. Я всего лишь сам хотел тебя раздеть, но это не означало, что именно мне решать, что и как должно быть. Поцелуй меня, Клер… Поцелуй так, как тебе самой этого хочется…

Обняв его, я коснулась языком мягких губ, слегка оттягивая к себе. И, снова почувствовав, как страстно он отвечает, возбуждая меня куда сильнее прежнего, я впилась в него по-настоящему непристойным и самозабвенным поцелуем. Вот уж и не думала, что умею так целовать.… Сколько бы Дэвид ни давал, а мне всё равно казалось мало.… Я не могла остановиться… Совершенно не могла им насытиться…. С каждой следующей секундой мне хотелось ещё и ещё, всё больше и больше…. Этот мужчина должен был принадлежать лишь мне одной. И я хотела, чтобы с каждым моим движением, с каждым жадным поцелуем, он и сам понял это.… Понял, что я единственная, с кем он может быть…