— К сожалению, да, — ответила она. — Он оставил одну, но как только мои руки доберутся до спичек, она будет сожжена. Зато у меня хорошие новости о Флориене и Леоноре, — добавила она, меняя тему. Она заметила, что по лицу Алисии скользнула неприятная самодовольная полуулыбка.

— Они идеально подходят друг другу, — сказала племянница. — Лео всегда мечтала стать цыганкой и жить в одном из этих дурацких маленьких фургонов. Там и для котенка мало места. Хотя, возможно, она будет счастлива. Лошади, прогулки и так далее…

— Да. — Тете Сисли не нравился ее тон. — А ты замуж собираешься?

— Пока ничего конкретного, — ответила она. — Ищу Мистера Совершенство. Мужчина должен заслужить мою любовь. — Она усмехнулась, вспоминая экзотические уголки планеты, которые посетила благодаря толстым бумажникам своих любовников. Тетя Сисли удивленно подняла брови, но Алисия только рассмеялась. — На дворе семидесятые, — сказала она, будто это могло оправдать ее беспутное поведение.

— Ты тратишь слишком много времени на развлечения. Смотри, как бы самое важное не прошло мимо.

Алисия сделала круглые глаза.

— Вы говорите, как мама! — Она тяжело вздохнула и покачала головой. — Жизнь никогда не была такой прекрасной!

По дороге она вспоминала измученного любовью Марселя, каким он предстал перед ней на пляже в Антибе. Какой он имел ужасный вид! Она бы переспала с ним, если бы он не отверг ее год назад. Он упустил свой шанс. Дурак. Она отмахнулась от него, как от назойливой летней мухи, а он молил ее о пощаде, заверяя в вечной любви, утверждая, что не может ни есть, ни спать без нее.

— Моя жизнь — как пропасть, — в отчаянии говорил он. — Я бросил Сисли, которую любил, ради миража.

Картина, оставленная им на чердаке, лишила его возможности вернуться.


Свадьба была назначена на 29 октября. Одри смахнула пыль со своей швейной машинки и сшила для Леоноры изысканное платье из шелка цвета слоновой кости, а для Грейс, маленькой подружки невесты, — костюм феи. Панацель отдал сыну один из фургонов, чтобы он и его молодая супруга могли начать новую жизнь посреди поля, где впервые встретились. Тетя Сисли пообещала, что позволит им остаться там, даже когда продаст ферму, поскольку за землями поместья нужно присматривать, а она уже слишком стара и одинока, чтобы делать это самостоятельно.

Никто не знал о том, что произошло между Флориеном и Алисией в кабине трактора. Но как же сам он хотел, чтобы этого никогда не случилось! Он делал все возможное, чтобы не видеть ее. Но вина изводила его.

Леонора была счастлива, и ее лицо стало удивительно красивым. Она не могла сравниться с яркой, вызывающе красивой Алисией, но мягкость и доброта делали ее по-настоящему очаровательной.

Когда лето уступило место осени, Одри полюбила гулять по берегу моря. Грейс была в школе, Сесил работал в близлежащем городке в небольшой инвестиционной фирме. Он зарабатывал не много по сравнению с Буэнос-Айресом, но в Англии все было дешевле, и они справлялись. Она размышляла над их новой жизнью. К своему удивлению Одри обнаружила, что Англию оказалось очень легко полюбить. Волнистые холмы, лоскутки полей, такие зеленые и живые, рассветы цвета розового фламинго, хрупкое прозрачное небо, словно дождь смыл с него всю голубую краску… Понемногу нежный пейзаж завоевал ее сердце. Она стала близка с Сисли, часто виделась с Леонорой, Алисия почти каждый выходной приезжала их навестить. Одри скучала по матери, смерть отца до сих пор причиняла ей боль. Она часто думала о тетушке Эдне и тоже скучала по ней. Но ее переезд — маленькая жертва ради восстановления их с Сесилом брака. Она бы никогда не смогла сделать шаг к примирению там, в Аргентине, где была тетушка, которая знала слишком много. Присутствие Эдны постоянно напоминало Одри о ее слабости.

Свежий английский воздух дал им второй шанс. Она предприняла попытку простить своего мужа за то, что он отправил близнецов за границу, когда те были еще маленькими, и была за это вознаграждена. Одри не могла врать себе — она постоянно вспоминала о Луисе. Но все же Сесил был хорошим человеком… Она знала, что поступила правильно. Каждый день делал ее ближе к мужу и уносил дальше от Луиса. Боль от расставания не покинула ее сердца, но она старалась не обращать на нее внимания. Одри сдержала свою клятву и никогда не играла «Сонату незабудки», хотя душа ее томилась по ставшей родной музыке. Но тот факт, что она отказалась себе потакать, стал важной частью процесса излечения.

Она больше не танцевала и навсегда заперла в ящике тетрадь в шелковой обложке. Грейс осталась единственным напоминанием о Луисе, но Сесил вел себя так, словно она была его родной дочерью. Одри с каждым днем все больше восхищалась мужем, наблюдая, как отец и дочь общаются, такие разные, но все же искренне привязанные друг к другу.

— Ее ангелы — чепуха, — бывало, говорил он, — но мне нужно научиться понимать ее, чтобы любить.

И Одри любила его за то, что он любил Грейс.


В день своей свадьбы Леонора проснулась, трепеща от волнения. Флориена терзало чувство вины и нервного напряжения. Алисия встала с кровати не в силах поверить, что он все же сделает это. В тот день в кабине трактора она получила удовольствие. Но теперь реальность его неизбежной женитьбы предстала перед ней в новом свете. У Алисии разболелась голова, к горлу стала подкатывать тошнота. Она была уверена в любви Флориена. Она владела его сердцем с первой секунды их встречи и не сомневалась, что сможет удерживать его до тех пор, пока сама не захочет отдать его ему. Только она не была готова отдать… А сегодня брачные узы свяжут его с ее сестрой… Алисия побежала в ванную, где ее вырвало.

Леонора выкупалась и надела платье, сшитое мамой. Даже Алисия, лицо которой было серым, как октябрьское небо, вынуждена была признать, что сестра выглядит превосходно. Грейс прыгала по комнате в своем костюме феи, время от времени похлопывая Алисию по спине волшебной палочкой со словами, что превращает ее в жабу, чем невероятно раздражала старшую сестру. Сесил появился на пороге спальни в костюме и обвел семью взглядом.

— Ты выглядишь чудесно, Леонора, — сказал он, целуя дочь в лоб. — Для меня будет большой честью подвести такую красивую невесту к алтарю. Я надеюсь, Флориен понимает, как ему повезло.

— О, папа, конечно, понимает, — ответила она и весело рассмеялась. — Мне тоже очень повезло, что я выхожу за него замуж.

Алисия прикусила язык. Она знала, что любой праздник можно разрушить несколькими хорошо подобранными словами.

— Грейс, перестань носиться по комнате, меня от этого тошнит! Мама, скажи ей! — Алисии совершенно не нравилось, что Леонора оказалась в центре внимания.

— Грейс, почему бы тебе не присесть на пару минут, — ласково сказала Одри. — Иначе ты изотрешь до дыр и свои ножки, и ковер.

Грейс послушно плюхнулась на кровать, очередной раз помахав своей волшебной палочкой перед носом Алисии.

— Плохая фея, — прошептала она, прищурив глаза.

Алисия вспыхнула.

— Когда я буду выходить замуж, у меня будет шикарная свадьба! — Она не верила в дар Грейс. Однако ей казалось, что ребенок видит ее насквозь и может прочесть все ее потаенные мысли.

— Если ты найдешь принца своей мечты, тогда, возможно, и будет, — сказала Одри и рассмеялась. — А наша Леонора рада простой свадьбе, правда, дорогая?

— Семья для меня — самое главное, — ответила Леонора. — Жалко, что бабушка и тетушка Эдна не могут присутствовать. Так мило с их стороны прислать телеграмму! Мерседес прислала мне странное послание…

— И что она пишет? — спросила Алисия. Мерседес всегда была ее другом.

— «Я всегда знала, что ты будешь счастлива».

— Что она хотела этим сказать? — недовольно спросила Алисия. — Что я не буду?

— Конечно же, нет, моя дорогая, — вмешалась Одри.

Сесил покачал головой, но не стал заострять внимание на самоуверенности Алисии.

— Когда ты будешь выходить замуж, она, вероятно, пришлет тебе такое же, — сказал он, поправляя перед зеркалом галстук. Потом посмотрел на часы. — Ну хорошо, по-моему, вам пора в церковь. Мы с Леонорой пойдем следом.

Леонора улыбнулась отцу. Не важно, что она мало его знает, ведь сегодня — день ее свадьбы, и он поведет ее к алтарю. Одри кивнула, окинув взглядом идеально начищенные туфли и отглаженный костюм своего мужа. Он был так же одет на вечеринке, посвященной ее восемнадцатилетию в Херлингеме, только стал намного старше. Волосы его поседели, вокруг глаз появились морщинки — следы эмоционального напряжения последних лет, глаза стали усталыми и тусклыми. Тем не менее, он по-прежнему был красив. Даже красивее, чем когда-либо, потому что жизненный опыт пришел на смену добродушной браваде армейского офицера. Возраст смягчил его принципиальность, а судьба научила смирению. Он поднял глаза и поймал ее взгляд. Она улыбнулась ему с нежностью, которую он принял за материнскую гордость. В отличие от брата, Сесил так и не научился читать мысли Одри. Но улыбнулся в ответ, внезапно ощутив прилив радости: его маленькая Леонора превратилась в красивую молодую женщину…

Грейс ткнула его своей волшебной палочкой, и от задумчивости не осталось следа.

— Не забудь обо мне, папа, — попросила малышка. — Я тоже иду к алтарю.

Алисия пыталась поймать взгляд Флориена, но он не обращал на нее никакого внимания. Она села в первом ряду рядом с мамой и тетей Сисли. Желудок болел так сильно, что держать цветы и свечи казалось непосильной задачей. Ей так хотелось, чтобы он посмотрел на нее… Здесь, перед лицом Господа, он вот-вот должен был поклясться любить и почитать Леонору! Десять заповедей были написаны большими золотыми буквами на нефе церкви. Флориен читал их и чувствовал, как слова обжигают ему душу. Он совершил ужасный проступок и ненавидел себя гораздо больше, чем Алисию. Потом заиграл орган, и Леонора появилась в проходе под руку с отцом, в сопровождении Грейс с ее волшебной палочкой. Он поднял глаза и смотрел, как она приближается к нему. Лицо девушки было скрыто прозрачной вуалью. Он чувствовал, с какой ревностью смотрит на это все Алисия, и догадывался, о чем она думает. Ей очень хочется, чтобы все вернулось на свои места. И это придавало ему уверенности в правильности своего решения.

Леонора встала рядом. Влажными от волнения руками он поднял вуаль. И удивился, потому что страх вдруг исчез. Он посмотрел на девушку, которая всегда была ему другом, и тепло нежности разлилось по венам. Ее глаза сияли любовью. Он улыбнулся ей в ответ, спрашивая себя, как он мог быть таким подлецом, чтобы предать ее доверие.

Алисия наблюдала за ними. Она бы не узнала любви, даже если бы это чувство постучало к ней в сердце, но точно знала, что отчаянно нуждается во Флориене. В те короткие мгновения, когда жених и невеста обменивались клятвами любви друг к другу, пока смерть не разлучит их, Алисия осознала, что ее чувства к нему — не просто жажда секса и плотская страсть. Да, она желала его, да, она не хотела никого, кроме него. Но она ощутила что-то еще более мощное и не поддающееся контролю… Чувствуя себя совершенно больной и потерянной, она поудобнее устроилась на скамье и склонила голову на грудь. Она и сейчас не верила, что он сделал это…


После свадьбы Алисия уехала, не попрощавшись с молодоженами. Она не могла смириться со случившимся. Прибыв в Лондон, она тут же позвонила одному из своих богатых любовников и провела бурную ночь в его постели, пытаясь убедить себя, что на Флориена ей наплевать.

Флориен погрузился в счастливую семейную жизнь, но воспоминания об Алисии прятались во всех уголках, напоминая о предательстве и похоти, которая все еще продолжала жить в его теле. Леонора огорчилась, когда узнала, что Алисия уехала, и очень скучала по ней. Она не сказала о сестре ни одного дурного слова и, как всегда, простила ее сумасбродство. Флориен терзался сомнениями. Знает ли Леонора о предательстве Алисии? Если знает, она просто ангел доброты и благородства. У него не было ни сил, ни желания рассказать жене о случившемся накануне свадьбы, несмотря на то что признание облегчило бы ему душу.

Когда Флориен был уже на грани срыва (ему казалось, что его одержимость Алисией никогда не пройдет), Леонора забеременела. Он наслаждался видом округлившегося животика жены, запретил ей поднимать что-то более тяжелое, чем цыпленок. Одри начала вязать детские пинетки по образцам своей матери, которые та прислала из Аргентины. А сама Роуз, поклявшаяся никогда не брать в руки спицы, сделала для Леоноры исключение и снова принялась вязать. Грейс положила ручку на живот сестры и предсказала рождение мальчика. Никто не сомневался в ее словах, поэтому все приданое новорожденного было голубого цвета.

Когда Одри передала эту новость Алисии, та целую неделю терзалась приступами гнева, а затем набралась смелости и приехала в Дорсет, чтобы поздравить сестру. Она подъехала с тыльной стороны, прямо к полю, где по-прежнему стоял фургон Леоноры. Там она к своему удивлению обнаружила Флориена, который был увлечен плетением колыбельки. Он был настолько поглощен работой, что не заметил ее, пока она не встала прямо перед ним. Он поднял глаза, и внезапно его лицо стало багровым.