Пенелопа Дуглас - Соперник

– Мне совершенно наплевать.

Расстегнув пуговицу, а за ней и молнию, я одним движением спустил ее джинсы до колен, и нырнул между ног, жаждая снова ощутить этот вкус.

На дворе стоял октябрь. На улице было прохладно, но я не замечал этого, потому что весь горел от страсти. И ее тело было таким горячим…

Я поднял на нее глаза и начал играть языком с клитором, усмехнувшись, когда увидел, как она закрыла лицо руками.

Фэллон смущалась. Это приводило меня в экстаз. До этого момента я думал, что был не единственным, с кем она занималась оральным сексом. Но теперь точно понял, что тут я тоже первый. Я был первым во всем. Она вся моя.

Я плотно прижался языком к пульсирующему клитору и стал двигать им по кругу, и вскоре она убрала руки от лица и схватила меня за волосы.

Фэллон начала неуклюже дергать ногами, и я понял, что она пытается стянуть джинсы.

Что за девушка.

Приподнявшись, я взялся за пояс, который был уже на уровне лодыжек, снял с нее джинсы и швырнул в сторону.

– Твою мать, – тихонько простонал я, разглядывая ее.

На ней была одна только задранная футболка, все остальное тело было голое. Я снова расположился у нее между ног. Она сжала мои волосы в кулак, а я продолжил двигать языком: то вверх-вниз, то вокруг клитора.

– Мэдок, – задыхаясь, прошептала Фэллон, начав тереться о мой язык. – Мне так хорошо. Дай мне кончить. Пожалуйста.

Все мое тело было напряжено до предела, и в районе паха все изнывало от возбуждения. Член терся о джинсы, и я ощущал, как под футболкой капли пота скатываются по спине.

Я больше не мог это выносить.

Это было даже не возбуждение или желание, а притяжение, которому невозможно сопротивляться. Я хотел ее так, что низ живота пылал огнем, и я гнал от себя мысли о том, что она снова использует меня. Хочет Фэллон признать это или нет, но между нами существует безумная неразрывная связь.

Я накрыл ее промежность губами целиком и проник языком внутрь, заставив Фэллон застонать. Я то ласкал и посасывал ее, то входил внутрь.

– О боже, Мэдок.

Запрокинув голову, она дышала все чаще, а через минуту задрожала всем телом. Я обхватил ее за бедра, и, вцепившись мне в волосы, она кончила.

Я держал ее на весу, а она содрогалась у меня в руках. Опустив ее на землю, я сел на корточки и достал из кошелька презерватив. Прежде чем она успела открыть глаза, я разорвал упаковку, надел его и погрузил головку в ее горячую пульсирующую плоть. Я хотел войти в нее до того, как оргазм закончится. Дыша так же часто, как она, я наклонился, стянул с себя футболку и отбросил в сторону. Одной рукой опираясь о землю, другой я направил член внутрь. Она приподнялась, обхватила меня за плечи и страстно поцеловала.

Я погладил головкой ее клитор. Ее губы задрожали.

– Ляг обратно, – сквозь зубы прошипел я. – Я хочу войти в тебя.

Она расслабилась, опустилась на землю и развела ноги шире. Я вошел в нее одной головкой, затем приподнялся и вошел на всю длину.

– Ох! – простонала она, а я закрыл глаза и выдохнул.

Приподняв ее колени, я крепко обнял Фэллон руками и прижал к себе, чтобы проникнуть еще глубже.

– Мэдок, – растерянно шептала она.

Ее взгляд был затуманен, она хотела большего. Девушка схватила меня за попу и прижала к себе, и я вздрогнул, когда она впилась ногтями в мою кожу. Мне нравилось.

– Вот так, – прошептал я и начал быстро двигаться. – Ласкай меня, Фэллон.

Еще сильнее прижав меня к себе, она провела руками по спине, а потом притянула мою голову и снова поцеловала. Словно сходя с ума, она провела языком по моей шее, облизала мочку уха и с новой силой принялась целовать.

– Быстрее, Мэдок, – прошептала она мне на ухо. – Жестче.

Одной рукой я опирался на землю, а второй сжимал ее грудь. Я входил в нее, и с каждым движением она вцеплялась в меня сильнее и сильнее. Я завороженно смотрел, как ее тело вздрагивает от каждого моего толчка.

Я полностью растворился в ней. Может, я и мог бы жить без нее, но мне определенно этого не хотелось. Я хотел каждый день просыпаться с ней в одной постели. Хотел, чтоб она сидела у меня на коленях. Хотел носить ее на руках с этого момента и до конца наших дней.

Это моя девочка. Я понял наконец, почему Джареду так нужна была Тэйт и почему он так хотел причинить ей боль, когда думал, что не может любить ее.

Он просто ее хотел.

Закусив нижнюю губу, Фэллон подняла на меня глаза, и я увидел ее затуманенный взгляд. Вдруг все у нее там так сжалось, и я понял, что она сейчас кончит.

– Останься со мной, – прошептал я, не отрывая от нее глаз.

На каждое мое движение она вздыхала, и ее изумрудные глаза умоляли не останавливаться. Сжав зубы, я вошел в нее до упора.

Она закрыла глаза и закричала. Я тоже почувствовал, что сейчас кончу, ощутив, как сокращаются мышцы влагалища, сжимая меня со всех сторон, но все же сделал еще два резких движения и только после этого обессиленно рухнул ей на плечо. В тишине ночного парка слышно было только наше разгоряченное дыхание.

Черт.

Мне не хотелось смотреть по сторонам, потому что я боялся, что нас могли заметить. Ее последний стон был очень громким. Кожа горела. Сердцебиение потихоньку замедлялось.

Она прильнула головой ко мне. Я подтянулся чуть повыше, чтоб доставать до нее губами. Она приоткрыла рот и умоляюще смотрела на меня. В ее глазах были боль и наслаждение.

Приняв приглашение, я поцеловал ее и нежно обнял за плечи, накрывая своим телом.

Она сильно прижалась ко мне губами и поцеловала так глубоко, как никогда.

– Мэдок, – прошептала она, вся дрожа. – Я…

– Тсс, – остановил ее я и вновь поцеловал.

Нам многое нужно было сказать друг другу. Но не сегодня.

В ту ночь я спал на диване в папином доме, потому что не хотел напугать Фэллон. Она могла подумать, что все происходит очень быстро и заходит слишком далеко. Наши полночные похождения могли напугать ее, а меня бесило, что приходится ходить вокруг нее на цыпочках.

Я никогда не заботился ни об одной девушке и не понимал, что происходит. То ли дело было во мне, то ли это Фэллон так на меня действовала. Мы с ней начали слишком рано, когда были детьми. Может, поэтому больше ни одной женщине так и не удалось заполучить меня. Я не знал и был совершенно не настроен копаться в себе.

Так что решил: пусть все идет своим чередом.

Поэтому я не стал форсировать события и настаивать, чтобы мы спали в одной кровати, а позволил ей немного прийти в себя.

Когда мы с Фэллон вернулись, Джаред и Тэйт были уже дома. Я их не видел, но, судя по приглушенным звукам, доносившимся из их комнаты, они еще не спали.

Я еще раз долго и с чувством поцеловал Фэллон, прежде чем пожелать спокойной ночи. На следующее утро я проснулся оттого, что Джаред трепал меня за плечо.

– Эй, мы скоро уезжаем, – предупредил он.

Я вытащил руки из-под одеяла и продрал глаза.

– Все уже встали? – спросил я и сел на кровати.

Он выставил две сумки в холл рядом с дверью.

– Да, и Фэллон уже уехала.

Я свесил ноги с кровати и оперся локтями на колени.

– Что? – воскликнул я, посмотрев на него в надежде, что это шутка.

– Думаю, она разбудила Джекса с утра пораньше, чтоб он починил машину, – он с пониманием посмотрел на меня. – И это, естественно, не заняло много времени, потому что нужно было всего лишь поправить клапан. Так что она уже час как в дороге.

Остановившись, он пристально посмотрел на меня, не переставая жевать жвачку. Друг ждал, что я отвечу.

– Быть этого не может! – вскрикнул я, схватил вазу со столика и швырнул в другой конец комнаты.

Она ударилась о стену и разлетелась на осколки.

Я откинулся на спинку кожаного дивана и в отчаянии закрыл лицо руками.

Какого черта?

– Что случилось? – спросил Джекс, выходя из-за угла.

Я положил голову на подушку, закрыл глаза и заложил руки за голову.

– Ничего, – ответил Джаред за меня. – Дай я сам разберусь.

Я не слышал, как ушел Джекс, но, когда опустил руки и открыл глаза, его уже не было. Джаред обошел столик и сел в коричневое кожаное кресло.

– Остаток выходных она проведет в Шелберн-Фоллз. Ей написала мать и зачем-то попросила приехать, – сказал Джекс.

Я злился, и мне было трудно думать.

Джаред убрал руки в карман толстовки и, похоже, снимал со связки один из ключей.

– Мы сейчас уедем, – сказал он, закончив. – Заедем к родителям, а вечером у Тэйт гонка. Поехали с нами.

Я покачал головой, даже не посмотрев на него.

Он что, спятил?

Джаред протянул мне ключ.

– От дома Тэйт, – пояснил он. – Фэллон будет ночевать там. Мистер Брандт уедет в город по делам сразу после обеда, Тэйт будет со мной в нашей комнате у тебя дома. А ты разберешься со всем этим.

Я снова покачал головой.

– Ни за что. С меня хватит.

Фэллон хоть раз хотя бы пальцем пошевелила ради наших отношений? Это была последняя капля. Если она не в состоянии мне открыться и вести себя по-человечески, значит, она того не стоит.

Джаред встал и опустил ключ мне на грудь.

– Просто поезжай туда, – скомандовал он. – И реши свою проблему. Я хочу снова увидеть старого Мэдока, своего друга.

– Нет, – упирался я. – Я не стану снова за ней бегать.

– Я рассказал всей школе о своем плюшевом медвежонке, чтобы вернуть Тэйт, – он посмотрел на меня сверху вниз. – Нужно. Приложить. Больше. Усилий.

Но я ничего не мог сделать.

Фэллон знала, как сильно я хочу ее. Думаю, она понимала, что мне не плевать на то, что происходит между нами. Но я не мог ей доверять. А она почему-то только играла моими чувствами.

Когда ей захочется поговорить, пускай сама найдет меня.

– Папа?

Я только что очнулась на больничной кровати и смотрю на него снизу вверх. Он стоит передо мной в кремовом свитере с косами и коричневой кожаной куртке. От него пахнет кофе и дорогим парфюмом.

Он смотрит на меня усталым, полным боли взглядом.

– Посмотри, что ты с собой сделала.

Я зажмуриваюсь, из глаз начинают течь слезы.

– Папочка, прости меня.

Дыхание перехватывает. Я так жду, что он меня обнимет.

Он мне очень нужен. Он все, что у меня есть.

Пустота. Одиночество. Я так одинока теперь. У меня никого нет. Мать уехала. И даже не звонит. Ребенка тоже больше нет. Я инстинктивно кладу руки на живот, но чувствую только слабую пульсацию внутри.

Слезы обжигают глаза, и я отворачиваюсь в сторону, беззвучно рыдая в темной комнате.

Это не моя жизнь. Моя жизнь не должна была стать такой. Я не должна была в него влюбляться. И сломаться тоже не должна была.

Но после аборта я словно увязла в болоте и уже не могла толком ходить. Не могла есть. Тяжесть в груди нарастала с каждым днем. Я все время была уставшей от беспокойства и постоянных головных болей. Где он был все это время? Пытался ли со мной связаться? Думал ли обо мне?

Я не понимала, как сильно люблю его, пока нас не разлучили. Мама говорила, что это мимолетное увлечение. Удар. Что я от него оправлюсь. Но каждый день приносил новые разочарования в жизни. Я забросила учебу. У меня не было друзей.

Наконец я тайком приехала в Шелберн-Фоллз и обнаружила, что Мэдок ведет себя как ни в чем не бывало, как и предупреждала мать. Он ни секунды не зацикливался на случившемся. Единственное, что занимало его мысли, – это девушка, чья голова двигалась у него между ног. Выбежав из дома, я запрыгнула во взятую без спроса папину машину. А через три дня – вот она я, лежу здесь с израненными руками и острой болью в груди.

Я делаю глубокий вздох и замираю. Отец хватает одеяло с простыней, стягивает с меня и швыряет на пол.

– Папа, что ты делаешь? – вскрикиваю я, заметив, каким ледяным взглядом он смотрит на меня.

Папа сдергивает меня с кровати и тащит за локоть с такой силой, что руке больно.

– Ай, папочка! – ною я, хромая босиком вслед за ним.

Он тащит меня в ванную. И тянет за руку так сильно, что, кажется, в любой момент может ее вывихнуть.

Что он делает?

Я вижу, как отец затыкает пробкой слив в раковине и начинает наполнять ее водой. Пальцами другой руки он крепко вцепился мне в руку, и я начинаю дышать чаще.

Он подтаскивает меня к раковине и кричит:

– Кто ты?

Слезы текут по лицу. Сквозь рыдания я отвечаю:

– Твоя дочь.

– Неправильный ответ.

Он хватает меня за затылок и окунает лицом в полную раковину.

Нет!

Задыхаясь, я начинаю захлебываться, потому что отец удерживает мою голову под водой. Я молочу руками и пытаюсь сопротивляться, но он слишком сильный. Я трясу головой и пытаюсь бороться, но скользкими руками не получается ни во что упереться.