Пенелопа Дуглас - Соперник

– Женщина, ты с ума сошла! – завопил Джаред. – Ни за что.

– Ой какие мы нежные! Это ведь всего лишь бальные танцы, – крикнула в ответ Тэйт.

Наши глаза расширились. Мы с Мэдоком переглянусь, бросились к двери в коридор и одновременно толкнули ее.

Джаред с Тэйт только что скрылись за углом и спускались по лестнице в холл в противоположном конце дома. Очевидно, в свою комнату.

Джаред развернулся и пошел назад.

– Ни за что на свете.

Приобняв меня за плечо, Мэдок крикнул:

– Что она пытается заставить тебя сделать на этот раз?

Из-за угла появилась Тэйт, уперев руки в бока, и Джаред перестал препираться.

– Пойти на уроки бальных танцев, – с наглым видом выпалил он. – Понятия не имею, как эта идея вообще пришла ей в голову.

Тэйт опустила глаза.

– Я просто подумала, что так мы сможем приобрести новые впечатления, Джаред, – сказала она, не поворачиваясь к нему. – Не может же Мэдок по любому случаю танцевать со мной, правильно?

Я прищурилась и пристально посмотрела на нее. По любому случаю? И тут до меня дошло.

Свадьба.

Вот о чем она думала. Джаред удивленно поднял брови, а Мэдок хмыкнул. Ясно, они явно не понимали, к чему она клонит.

Тэйт с Джаредом были влюблены друг в друга, и даже я видела, что в один прекрасный день ему придет в голову на ней жениться. А на свадьбе, разумеется, она захочет, чтобы он с ней потанцевал. А Джаред не танцевал. Вообще.

Может, еще несколько лет это умение ему не пригодится, но Тэйт все продумывала на несколько шагов вперед. Закусив уголок губ, она молча злилась, но была слишком гордой, чтобы объяснить ему, почему ей так хочется, чтобы он этому научился.

– У меня есть идея, – заговорила я, придерживая полотенце, чтобы оно не упало, и выглядывая из дверного проема.

– Гонка, – предложила я. – Если она победит, то тебе придется научиться вальсировать как профессионалу. А если ты, то сможешь отказаться, и она не будет больше тебя донимать.

Он отвел глаза с таким видом, будто я не предложила ничего интересного.

– Я и сейчас могу отказаться. Какой смысл мне на это подписываться?

Тэйт прикрыла рот рукой с таким видом, будто готова его убить.

– Хорошо, зараза, – она повернулась и обратилась к своему парню. – Если ты выиграешь, я сделаю то, на что ты так давно меня уламываешь.

Он оживился и недоверчиво на нее посмотрел. Думаю, именно так выглядит Джаред Трент рождественским утром, когда видит подарки.

– Так вы договорились? – спросил Мэдок.

Джаред подошел к Тэйт и взял ее за подбородок.

– Вечером в следующую субботу. Я все устрою, нужно только позвонить Заку.

И он направился в их комнату, на ходу доставая из кармана телефон.

– А чего он от тебя хочет? – спросил Мэдок, и по голосу было понятно, что он улыбался. – Анал? Я думал, ваши отношения уже давно перешли в эту стадию.

Тэйт закинула волосы за спину и покачала головой.

– Не имеет значения. Все равно он проиграет.

У нее был такой голос, будто она скорее пыталась убедить в этом себя, чем была уверена в своих силах.

Мэдок расхохотался.

– Ну ладно. В последний раз Джаред проиграл гонку, когда… хм, никогда.

Он был прав.

Наверно, моя идея была глупой, но Тэйт на нее уже подписалась.

Когда очередная уморительная ссора подошла к логическом завершению, Джаред и Тэйт уехали обратно в Чикаго, чтобы с понедельника продолжить учебу. Он пытался убедить ее оставить машину в Шелберн-Фоллз, раз уж они через пять дней все равно вернутся. Но она решила, что лучше ехать по отдельности и вообще всю неделю не видеться. Он вспылил, а она промямлила что-то про то, что от долгого сексуального воздержания он потеряет концентрацию, и к выходным отточенные до мелочей реакции начнут давать сбои.

Пока Фэллон была со мной, я не хотел торопить время, но не мог удержаться от улыбки при одной только мысли о возвращении на «Петлю». Пришлось самому себе признаться, что я скучал по друзьям куда сильнее, чем думал раньше.

Фэллон решила остаться еще на день-другой, так что мы оделись и запрыгнули в машину. Наш путь лежал к Джексу, а потом мы собирались проведать Лукаса.

– Джекс! – позвал я, открыв входную дверь. Она была не заперта. – Не спишь?

На втором этаже послышались шаги босых ног. Потом на лестнице появился и сам Джекс.

На нем, как обычно, не было рубашки. Он ходил по дому в одних только черных штанах Adidas, пренебрегая обувью и носками. Его волосы были собраны в обычный хвост, но часть выбилась, как будто он только что проснулся. У него припухла губа, а вокруг нее красовался синяк. Он выглядел жутко уставшим, но был в хорошем настроении.

– Привет, мужик, – я хлопнул его по руке и дал кулачок. Мы всегда так здоровались. – Будь другом, надень футболку.

Это было что-то типа шутки. Вроде бы. Я был сексуальнее него. Без сомнения. Но я крепко сжал руку Фэллон, напоминая ей, что можно смотреть, но не трогать.

Около года назад Джекс начал тренироваться вместе со мной и с Джаредом, и хоть он был моложе нас, уже не уступал нам в физической форме. Он следил за собой, что для ребят его возраста редкость. Старался вести здоровый образ жизни. И пусть он не всегда отказывался от алкоголя, но вот к сигаретам и наркотикам в жизни не прикасался.

Наоборот, к наркотикам у него выработалось устойчивое отвращение. Я однажды видел, как какой-то парень предложил ему травку, а Джекс только недовольно отвернулся.

Фэллон тоже сжала мне руку, посмеиваясь над моей шутливо-ревнивой просьбой.

Джекс скрестил руки на груди.

– Чувак, тебе повезло, что я надел штаны. Чего ты хотел?

Я махнул рукой в сторону лестницы.

– Давай поднимемся к тебе в кабинет.

Он развернулся и пошел вверх по лестнице в свое логово, как я шутливо его называл. Мы проследовали за Джексом. Кэтрин, мама Джареда (и, видимо, в скором времени моя мачеха), забрала Джекса из приемной семьи, чтобы Джаред мог воссоединиться с братом, и теперь он жил с ними.

Джекс у нее как сыр в масле катался, и это порядком его подпортило. Когда рос Джаред, его мать была слишком занята собой, чтобы думать еще и о сыне. Когда в семье появился Джекс, Кэтрин повзрослела и осознала всю меру ответственности, которая лежала на ней, поэтому младший получил заботливую мамочку, домашнюю еду и преданную фанатку на соревнованиях по лякроссу. Хотя ничего плохого в этом не было. После такого детства, какое было у Джекса, он вполне заслужил передышку, а Джаред был счастлив, что его семья наконец воссоединилась.

Когда Джаред уехал в колледж, Джексу досталась его спальня, а соседнюю комнату он стал использовать как свой «кабинет». Когда входишь туда, чувствуешь, что попадаешь в мобильный штаб ФБР. Там всегда полумрак: комнату освещают только экраны. Вокруг полно переключателей и всяких проводов, развешанных по стенам и разложенных по полу. На стене висит шесть огромных сенсорных мониторов (два ряда по три штуки), а седьмой стоит на штативе и используется для того, чтобы контролировать остальные. А еще там есть три длинных стола с кучей всякой непонятной электроники, которая непонятно как работает, компьютером и ноутбуком.

Когда в прошлом году я спросил его, зачем все это, он ответил, что много играет в видеоигры.

Это так, но дело тут явно не в играх. Для них не нужно такое навороченное оборудование.

Но, учитывая положение, в котором мы с Фэллон оказались, я был рад, что у Джекса есть такие возможности. Он мог даже подделать документы, по которым меня, например, экстрадировали бы в Судан, чтобы я смог предстать перед судом за измену королю – или кто там у них правит, – только он был на моей стороне. И это было мне, безусловно, на руку.

– Ого.

Как только мы вошли в комнату, Фэллон встала как вкопанная, поэтому я на нее налетел и, чтобы сохранить равновесие, приобнял ее рукой за талию, которую скрывала серая футболка, давая время переварить увиденное.

Все было в точности так, как я помнил, но это было трудно представить даже мне. Все экраны были включены. На парочке из них строка за строкой появлялся код, в котором я ничего не понимал, на остальных были открыты веб-страницы, документы и мессенджер. Я несколько раз моргнул: мой мозг был перегружен. Как Джекс каждый день смотрел на все это многообразие и не путался?

– Джекс… – беспокойным и сильно озадаченным голосом начала Фэллон.

Он обошел комнату, выключая на ходу мониторы и не глядя в нашу сторону.

– Не спрашивай, если не хочешь, чтобы я соврал тебе, – ответил он, словно прочитав ее мысли.

Она круглыми глазами посмотрела на меня.

– Ладно, – шепотом выдавила она из себя.

– Эй, парень. Мне нужна твоя помощь, – я заметил на одном из столов бумагу и ручку и подошел к нему. – Можешь пробить одно имя? Патрисия Карутерс, – я записал имя, а также все возможные фамилии и телефон. – Ее можно также найти под именами Патрисия Пирс и Патрисия Фэллон. Посмотри полицейские записи, данные по кредиткам, прошерсти круг общения, выясни, где и с кем она бывает…

Я протянул ему клочок бумаги.

– Патрисия Карутерс. Эта же твоя приемная мать, верно? – спросил он, поглядывая то на Фэллон, то на меня.

– Это моя мама, – вступила в разговор Фэллон и, взглянув на меня, продолжила. – Джекс, прости, что мы тебя втягиваем, но она заходит слишком далеко с этим разводом. И мы очень хотим посмотреть, что ты сможешь, – она виновато пожала плечами, – на нее найти. Чтобы убедить ее, что пора остановиться, понимаешь?

Джекс вдумчиво посмотрел на нас с Фэллон, а затем кивнул.

– Дайте мне пару часов времени.

Забрав Лукаса, мы заехали перекусить, а потом направились в скейт-парк. Еще в ресторане, когда Лукас захотел в туалет, я пошел с ним и стоял у двери, как охранник, чтобы никто к нему не вломился. Он никогда не катался на скейтборде, и я хотел удостовериться, что он не проболтается, ведь для Фэллон это должно было стать сюрпризом, и, если честно, я не знал, как она воспримет идею. Так что решил застать ее врасплох.

Ведь проще попросить прощения, чем спрашивать разрешения, верно? Это мой девиз.

Пока мы ехали, телефон надрывался в кармане. Я нащупал сквозь штаны кнопку выключения и вырубил его.

Фэллон посмотрела на меня, прищурилась и указала глазами на карман. Я взял ее за руку.

– Перестань на меня пялиться.

Она закатила глаза.

Весь последний час мне названивали и написывали мама с папой. И я знал, почему. Но я не хотел, чтобы Фэллон беспокоилась на этот счет.

Они знали, что мы вместе. Я отлично понимал, откуда у них эта информация.

И ни капли не винил Эдди за то, что она им рассказала. Она ни за что бы не выдала нас по собственному желанию. Наверно, кто-то из них сам позвонил ей и спросил, где я и чем занимаюсь. Эдди не стала бы лгать, да и не должна была.

Моя мама жила черт-те где, в Новом Орлеане. Можно было не переживать, что к вечеру она может заявиться в Шелберн-Фоллз.

Отец, напротив, мог нас проведать.

И тогда мне пришлось бы бороться за свое счастье. Я бы ни за что не оставил Фэллон. Она гладила меня по коленке, а я взглянул в зеркало заднего вида на Лукаса, качавшего головой под музыку из плеера. Пацан так вымахал. У него выросли волосы, которые уже закрывали уши. За последние четыре месяца он подрос сантиметров на пять.

Фэллон крепче сжала мою руку. Я посмотрел на нее краем глаза. Она заметила, что мы свернули в сторону «Ирокез Мендозы».

Шестеренки у нее в голове закрутились, и она нахмурилась.

Я закусил губы, чтобы не выдать, что улыбаюсь, протянул руку и потрогал ее между ног.

– О чем ты думаешь?

Она обеими руками вцепилась в мою ладонь.

– Прекрати! – одними губами произнесла она, поглядывая через плечо на Лукаса.

Он продолжал трясти головой и смотреть в окно.

Я стал поглаживать ее и выводить пальцами круги. Так она хотя бы точно не будет злиться на меня за то, что привез ее в скейт-парк.

Продолжая смотреть на дорогу, я стал гладить ее по внутренней стороне бедра, постепенно надавливая все сильнее.

Взглянув на нее, я прошептал:

– Сегодня ночью тебе не поздоровится. Вот увидишь.

Она сжала губы и оттолкнула мою руку.

Улыбаясь, я перевел глаза на дорогу и резко затормозил.

– Великолепно! Мы на месте! – закричал я, одновременно поставив машину на ручник и вынимая ключ из замка зажигания.

Мы с Лукасом вышли из машины, обошли ее и полезли в багажник за скейтбордами. Утром я заблаговременно прокрался в подвал, где они хранились за рампой, и забрал их.

А еще я заметил, что коробки были вынуты из-под пианино, а вещи Фэллон разбросаны по полу. Но она не заводила об этом разговор, и я решил тоже не пускаться в объяснения. Так что мы оба избегали разговоров о том, что вся ее жизнь последние два года хранилась в этих коробках в целости и сохранности.