Пенелопа Дуглас - Соперник

Я вызывающе прищурился, принуждая его ответить. Пусть скажет хоть что-нибудь в свое оправдание.

Но он опустил глаза на стол, как только я начал говорить, и не поднимал их.

Тогда я продолжил, еще больше расправив плечи.

– Я люблю Фэллон. И я люблю этот дом. Я хочу, чтобы ты был в моей жизни, но если ты собираешься и дальше учить меня жить, то можешь идти к черту, – я остановился и подошел к столу. – Мы не нуждаемся в тебе. Но я на самом деле люблю тебя, папа.

Я замолчал и поморгал, потому что у меня наворачивались слезы.

Отец наконец оторвал взгляд от стола. Никогда не видел у него таких глаз. В них стояли слезы, но взгляд был твердым. Отец хотел бороться.

В глубине души он беспокоился о моем образовании, о том, найдем ли мы с Фэллон работу, о том, что мы поженились слишком рано, не успев повзрослеть… Но вот что от него ускользнуло.

Я перестал взрослеть, когда уехала Фэллон. И снова начал расти и развиваться, когда она вернулась домой.

У всех нас есть потребность в любви. Нам нужно что-то, ради чего стоит жить. Чтобы жизнь перестала быть тяжелой рутиной, чтобы в ней появилась цель. Фэллон не помешает моему будущему. А вот отец помешал.

Он смотрел на меня, а я не отводил взгляда, готовый ко всему, что бы он сейчас на меня ни обрушил. Но он должен понять, что мы справимся и без его поддержки.

Наконец он встал, поправил волосы и затянул галстук. Я наблюдал, как он подошел к сейфу, ввел код, достал какие-то бумаги и подписал их, вернувшись к столу, а затем протянул их мне через стол.

Я колебался. Скорее всего, это было новое завещание, согласно которому я оставался ни с чем, или что-нибудь еще в этом роде.

– Две трети накоплений, что ты еще не получил, я пока оставлю у себя и передам тебе позже, как мы и договаривались, – объяснил он. – А это будет свадебный подарок… если, конечно, нам удастся его отстоять.

Окончательно запутавшись, я просмотрел бумаги и улыбнулся.

– Дом? – удивленно спросил я.

Он отдал мне документы на дом, но они были не на мое имя. Смятение и приятное волнение разом овладели мной.

Хотел ли я получить этот дом?

Да.

Навсегда-навсегда?

Да, черт возьми!

Мне здесь нравилось, и Фэллон – тоже. Если только его можно удержать в руках семьи Карутерс, мы сделаем это. Но что это значило для моего отца? Я хотел, чтобы он остался в нашей жизни во что бы то ни стало.

Кажется.

Нет, правда хотел.

– Патрисия пытается отсудить этот дом. Уверен, ты уже в курсе, – глаза отца приняли более привычное выражение. – Но я затаскаю ее по судам и сделаю все возможное, чтобы этого не произошло. Неважно, сколько времени это займет, я выиграю суд. Дом оформлен на мое имя, но как моя жена она имеет право претендовать на него, пока суд не решит иначе. Когда угроза минует, я официально переоформлю дом на тебя, – он встал, выпрямился и протянул мне руку. – Теперь дом принадлежит тебе. Можешь делать с ним все что пожелаешь. Я знаю, что вам с Фэллон и Эдди тут нравится, и поэтому хочу, чтобы дом был твоим.

Я пожал ему руку, и гневное напряжение во мне поутихло. Я не мог знать наверняка, действительно ли отец сдается, или он просто устал от скандалов и разборок, или блефует.

Но когда я посмотрел на него, он выглядел более расслабленным, чем несколько минут назад. Не успел я понять, что происходит, как отец притянул меня к себе и обнял.

– Ого, – хмыкнул я и чуть не рассмеялся от того, насколько крепкими были эти объятия.

Не знаю, шутка ли это была и хотел ли он показаться смешным, но странности всегда в определенной мере забавляли меня. Попытавшись вдохнуть, я вдруг понял, что отец не собирается меня отпускать. Руки, обвивавшие меня, были словно из стали, а я силился припомнить, когда мы обнимались в последний раз, и не мог.

Не думаю, что он когда-нибудь обнимал меня так крепко.

Тогда я медленно поднял руки и обнял его в ответ.

– Кэтрин права, – он отступил и сжал меня за плечи. – Ты жить без нее не можешь, так ведь?

– Если бы вы с Кэтрин могли вернуться в прошлое и все исправить…

Он кивнул.

– Тогда бы вы с Джаредом стали сводными братьями давным-давно, – понимающе закончил он.

– Я не хочу жить с подобными сожалениями. Поэтому я так и поступил, пап. Я отстаивал свою позицию. У нас все будет хорошо.

Отец не решился на важный шаг, боясь разрушить семью. Я учился на его ошибках и не мог допустить подобное. Ошибки можно исправить, но потерянное время не вернешь.

Отец похлопал меня по плечу и глубоко вздохнул.

– Ну и где Фэллон?

Вслед за мной на кухню пришла Кэтрин, и мне захотелось провалиться сквозь землю.

А она подошла ко мне и обняла.

От удивления я дар речи потеряла.

Да, здравствуйте. Я та самая девочка, которая угрожала разоблачить ваш тайный роман, натравив телевизионщиков, и единственный человек, виноватый в том, что жизнь вашего мужчины из-за развода превратилась в ад. Но, конечно, давайте обнимемся!

Высвободившись из объятия, я села на высокий барный стул, а она полезла в холодильник за мороженым и сиропами.

У меня было к ней много вопросов. В конце концов, Кэтрин Трент втайне встречалась с мужем моей матери. Я должна была презирать ее. Или, по крайней мере, недолюбливать. И уж точно не симпатизировать разлучнице.

Но почему-то в этой истории я презирала именно мать. И я даже знала, почему.

Одного у Кэтрин было не отнять. Роман длиною в восемнадцать лет – это настоящая любовь.

И она была очень красивой. И молодой. Достаточно молодой, чтобы завести еще детей.

– Я удивлена, что вы так спокойно отреагировали.

Я выбрала мороженое с ванильным и карамельным вкусом.

Она пожала плечами, накладывая порцию для Мэдока. Разумеется, с шоколадом.

– Я тоже повзрослела очень рано, – призналась она. – Но, в отличие от меня, у вас с Мэдоком есть поддержка.

Она была права. Я все еще не знала, как отреагирует мой отец, и планировала утром первым делом ему позвонить. Но у нас с Мэдоком были средства к существованию и по меньшей мере с нами была Эдди. Нам повезло.

– Вам не страшно, что Джаред вдохновится нашим примером и сделает предложение Тэйт? – подшутила я.

Она негромко рассмеялась, откинув голову назад.

– Нет, – уверенно ответила она.

– Нет?

– Думаю, вам с Мэдоком пришлось преодолеть… гораздо более серьезные препятствия, назовем это так. И я понимаю, что для вас брак кажется вполне естественным следующим шагом. А в случае Джареда и Тэйт – они так долго заставляли друг друга страдать, что сейчас просто наслаждаются воцарившимся миром и покоем.

В холле раздались голоса Мэдока и мистера Карутерса. Мы с Кэтрин обернулись. Они вошли в кухню с улыбками на лицах.

Сначала у меня чуть сердце не остановилось от ощущения надвигающейся опасности, но, увидев их, я немного расслабилась и расправила плечи. Джейсон прямо с порога направился ко мне. Я заправила волосы за уши, судорожно вспоминая, что на мне надето. Джинсы, обтягивающая черная кофта с длинным рукавом… и на мне все еще был тот самый плащ. Свадебная завивка вполне успешно пережила двадцатичетырехчасовой марафон в постели с Мэдоком.

Взгляд Джейсона был спокойным и располагающим, но мне казалось, что он не дышит. Благожелательно настроенный, он не забывал быть начеку.

Взяв меня за подбородок, он быстро чмокнул меня в лоб, а потом взял за руку и стал разглядывать кольцо.

– Оно тебе идет. Поздравляю.

Что?

И это все? Такого просто не могло быть.

– Спасибо, – промямлила я, едва не открыв рот от изумления.

– Если хотите выслушать совет от человека, умудренного опытом уже практически двух разводов… – Джейсон посмотрел на нас с Мэдоком, – ссорьтесь, ругайтесь, если возникают разногласия. Истина рождается в споре. Никогда не выходите из дома, злясь друг на друга, и не ложитесь в постель в бешенстве. Ругайтесь, пока не найдете компромисс. Если вы перестанете ссориться, это начало конца.

А потом он посмотрел на меня.

– Держи его в ежовых рукавицах. Поняла?

Сглотнув, я слегка кивнула в ответ.

– Мистер Карутерс, – начала я.

Он поднял брови:

– Джейсон.

– Джейсон, я должна перед вами извиниться. Вся эта суета с разводом…

– Рано или поздно должна была произойти, – перебил он меня. – Все нормально. Точнее, все скоро будет нормально.

Он кивнул Кэтрин, и они вышли в холл.

– Мы с Кэтрин переночуем у нее, – сказал отец Мэдока. – Увидимся в пятницу вечером на благотворительном аукционе.

Они ушли.

Мэдок плюхнулся на стул у барной стойки, притянул меня к себе и уткнулся носом мне в шею. По спине побежали мурашки.

– Мэдок, – прикрыв глаза, я наклонилась ближе к нему, навстречу этим волшебным поцелуям, – малыш, извини, но мне нужно будет завтра вернуться в колледж.

Он остановился. Причем остановился так резко, что я испугалась, что его хватил удар. А затем поднял на меня голубые глаза. Взгляд выражал недоумение.

– Зачем?

Это было больше похоже на вызов, чем на вопрос.

– Получила сообщение по имейлу от профессора, – я достала телефон и повертела в руках. – Он не против, если меня не будет на нескольких занятиях. Но я не могу пропустить завтрашнее выступление приглашенного лектора и тест в пятницу. И то и другое очень важно. Я уже и так отсутствовала три учебных дня.

Мэдок тяжело вздохнул.

– Ладно. Я переночую у Джареда, чтобы быть рядом. Ты пойдешь на занятия, а я разузнаю, как перевестись в Северо-Западный, и начнем подыскивать жилье. Нам в любом случае в пятницу нужно быть в Чикаго на этом благотворительном вечере. Выезжаем рано утром.

Повиснув у него на плече, я сцепила руки в замок у него на затылке.

– Спасибо.

Меня окутал мужественный аромат Мэдока, я обхватила губами его верхнюю губу, а он – мою нижнюю. Наши поцелуи нередко заканчивались именно этим: губы сливаются в единое целое, и мы просто дышим друг другом.

Мне нравилось, что Мэдок пользуется одеколоном. Теперь он будет делать это всегда. Уж я-то об этом позабочусь.

– Пойдем в душ, – прошептал он, не отрываясь от моих губ.

Я покачала головой.

– Нет, иди один.

– Но я хочу в душ вместе с тобой.

Я сделала шаг назад и стала расстегивать плащ.

– У меня другие планы. Иди прими душ, а минут через десять отправляйся меня искать.

Он наморщил лоб.

– Искать?

Я больше ни слова не сказала. Секунд через двадцать он понял, что ждать объяснений бесполезно, и с улыбкой на лице поднялся на второй этаж.

Я усмехнулась про себя. Он думает, что он тут единственный шалун.

Достав бумагу из факса, что стоял прямо на кухне, я написала загадку для Мэдока, зная, как он обожает загадки, и оставила ее на первом этаже на перилах.

«В те дни, что мы бились друг с другом как дикие звери,

Я ночами ждала, когда ты постучишь в мои двери.

А теперь отыщи меня там, где вампиры приподняли веки

И где меня у тебя отобрать захотели навеки».

Скинув плащ возле лестницы, я прошла несколько шагов и стала раздеваться и бросать вещи на черно-белый мозаичный пол чуть поодаль друг от друга. Балетки, джинсы, кофточку, затем я расстегнула и уронила лифчик на мягкий бежевый ковер, застилавший пол в небольшом коридорчике, уходящем направо.

Одетая только в красные кружевные стринги, я прошла через слабо освещенный коридор и вошла в кинозал. Здесь было прохладно, и это слегка охладило мой пыл и заставило немного успокоиться.

Я ненавидела эту комнату и в то же время любила ее.

Медленно повернув ручку выключателя, я отрегулировала освещение и создала в комнате интимный полумрак. После чего осмотрелась и пришла к выводу, что здесь ничто не изменилось, чего и следовало ожидать.

Этой комнатой пользовались крайне редко, хотя места тут хватило бы на целую толпу. Несколько черных кожаных кресел и два длинных дивана были повернуты к огромному плоскому экрану на стене, окруженному тремя экранчиками поменьше. Семейные фото и спортивная атрибутика украшали кофейного цвета стены, а в сочетании с кремовым ковром комната становилась похожа на уютную пещеру.

Раньше мы с Мэдоком часто смотрели тут телевизор вместе, хотя обычно парой слов друг с другом не могли перекинуться. А Джейсон Карутерс появлялся здесь всего раз в год, посмотреть финал чемпионата Национальной футбольной лиги.

Стоя на ватных ногах, я провела рукой по гладкой, прохладной черной коже дивана, того, сидя на котором мы смотрели «Дневники вампира», на котором мы старательно друг друга игнорировали, несмотря на плотное облако напряжения между нами, и на котором мы в последний раз спали вместе перед тем, как меня увезли.