Эллери кивнул и, лукаво улыбнувшись, добавил:

– Желаю приятно провести время.

Серебристо-серый, до блеска отполированный лимузин уже ждал ее у тротуара, когда Флейм вышла из здания. Коренастый шофер торопливо выбросил сигарету и открыл перед ней заднюю дверцу.

– Добрый лень, мисс Беннет. – Он взял под козырек, и его широкое лицо расплылось в улыбке.

– Привет, Артур. – Она улыбнулась в ответ и автоматически протянула ему портфель. – Как внуки?

– Замечательно, мэм, – от гордости он заулыбался еще шире. – Растут прямо как на дрожжах.

Она засмеялась – отчасти тому, что ей захотелось доставить ему удовольствие и удалось этого добиться.

– Им так и положено. – Она взглянула на полоску синего неба, видневшуюся между вздымавшимися по обеим сторонам улицы небоскребами. – Чудесный день, не правда ли?

– Да, мэм. Чудеснейший.

Он поддержал ее под локоть, вышколенно помогая сесть на заднее сиденье. И, дождавшись, когда она поудобнее устроилась, захлопнул дверцу.

Шум уличного движения ненадолго проник в автомобиль, когда он открыл переднюю дверцу и сел за руль, положив изящный портфель на сиденье рядом. Затем они влились в поток машин, и тишину нарушал лишь шепот кондиционера.

Откинувшись на бархатном сиденье, Флейм воспользовалась минуткой затишья, чтобы расслабиться после необычайно лихорадочного утра. Она рассеянно смотрела в окно на запруженные тротуары и суету обеденного перерыва.

По обеим сторонам улицы стеной стояли небоскребы.

Месторасположение агентства было не случайным – на границе финансового центра, который многие называли «Западный Уолл-стрит», и зоной элитных магазинов вокруг Юнион-сквер с ее модными универмагами и роскошными отелями.

Флейм улыбнулась, вспомнив замечание Эллери относительно соседства с этими двумя районами, которое, по его словам, было единственно правильным выбором, так как, с одной стороны, господствовали высоченные здания, с другой – высоченные цены.

– Где мы сегодня обедаем, Артур?

Чуть приподняв голову, он встретился с ней глазами в зеркальце заднего вида.

– Не знаю, мэм. Мне было велено доставить вас в магазин.

– Понятно.

Она слегка удивилась этому нарушению традиции. Обычно они обедали в клубе Малькома. Однако она не возражала. Напротив, была почти рада. Возможно, смена обстановки поможет ей избавиться от беспокойства, не оставлявшего ее последние несколько дней.

Через каких-нибудь пять минут Артур высадил ее у входа в главный универмаг Пауэлла, от которого разветвлялась национальная сеть магазинов.

С портфелем в руке Флейм вошла в здание и, миновав парфюмерный отдел, где витал густой аромат, направилась прямо к служебным кабинетам, расположенным между первым и вторым этажами.

Когда она вошла в приемную Малькома, суровая брюнетка за столом подняла голову и позволила себе улыбнуться.

– Проходите, мисс Беннет. Мистер Пауэлл ждет вас.

– Спасибо.

На долю секунды Флейм задержалась у двери в кабинет, затем без стука вошла.

Паркетный пол был покрыт персидским ковром, а каждый дюйм вертикальной поверхности облицован калифорнийской сосной ручной обработки – дерево было тонировано, тщательно ошкурено и покрыто воском. Это придавало шикарному, импозантному кабинету сходство с капитанской каютой. Это сходство еще больше усиливалось картой Южно-Китайского моря в раме, висящей на стене над массивным антикварным столом в дальнем конце комнаты. Несмотря на гигантские размеры стола, сидевший за ним человек не казался карликом.

Мальком поднялся, приветствуя Флейм, которая бесшумно приблизилась к нему по ковру.

– Ты, как всегда, прелестно выглядишь, Флейм. – Он окинул ее быстрым, оценивающим взглядом серых глаз. – Мне, собственно, нравится твой костюм.

– Еще бы. – Улыбаясь, она жестом манекенщицы вскинула руку, демонстрируя бирюзовый трикотажный костюм от Адольфо. – Ведь он с вашего четвертого этажа.

От улыбки ямочка на его подбородке углубилась.

– Я всегда знал, что ты женщина с тонким вкусом. – Он смотрел на нее алчно, по-хозяйски, словно хотел включить в реестр своего имущества.

Заметив это, Флейм с прежней улыбкой обронила:

– С очень тонким, Мальком… в отношении всего и вся. – Она поставила кожаный портфель на стул с жесткой спинкой, стоявший около стола. – Обговорим изменения до обеда?

И, не дожидаясь его согласия, стала открывать металлические замки.

– Харрисон их одобрил? – спросил он, имея в виду директора маркетинговой службы.

Она утвердительно кивнула.

– Мы обсудили их в прошлый четверг.

– Тогда мне незачем их просматривать. Если он остался доволен, значит, все в порядке.

Она не ожидала такого поворота дела. Прежде Флейм всегда согласовывала с ним любой пустяк. Это был способ поддерживать иллюзию, будто их ленчи носят деловой характер, хотя она прекрасно понимала, что бизнес не имеет никакого отношения к его желанию с ней встречаться.

Что может означать эта перемена – в сторону явно личностных, частных отношений? Она не понимала. Возможно, он хочет усилить натиск с тем, чтобы склонить ее к более интимной дружбе.

Несмотря на внезапно овладевшее Флейм беспокойство, она решительно захлопнула портфель все с той же милой улыбкой.

– Как хотите, Мальком. – Повернувшись к нему, она улыбнулась еще шире. – Я никогда не вступаю в спор с клиентом.

– Это очень мудро, Флейм. – Он не сводил с нее серых пристальных глаз. – Потому что клиент всегда прав. А кто в этом сомневается, пусть попробует обойтись без него.

Что это, угроза? Прозвучало именно так, но его ласковый взгляд, казалось, говорил обратное.

Флейм решила отнестись к этому всего лишь как к остроумному ответу.

– Рекомендую включить это изречение в следующий информационный бюллетень вашей компании – в качестве афоризма Пауэлла. Будет выглядеть весьма эффектно, особенно если учесть, что его автор – председатель совета директоров.

– Я над этим подумаю.

– Тут и думать нечего. – Она взяла портфель. – Итак, где мы сегодня обедаем? Вы не сказали.

– Мы никуда не поедем. – Он вышел из-за стола и остановился перед ней. – Мы пообедаем здесь. Я решил, что сегодня использую свою личную столовую в более приятных целях, нежели сухие и скучные деловые ленчи. Ты не против?

– Разумеется, нет. – Флейм не выказала ни малейшего беспокойства, хотя до сих пор они всегда обедали на людях. – По крайней мере не будет повода жаловаться на обслуживание.

– Надеюсь, на кухню тоже, – добавил Мальком, в чьих глазах мелькнул веселый огонек.

– Говорят, у вас такой великолепный повар, что наверняка нам не придется жевать один хлеб.

– Что ж, попробуем?

Взяв Флейм под руку, он повел ее в соседнюю приемную, которую, по слухам, переоборудовал в столовую за пятьдесят тысяч долларов, однако благодаря безупречному вкусу это не бросалось в глаза. Великолепные деревянные панели его кабинета повторялись и здесь.

Намерение придать обстановке сходство с корабельным интерьером проявлялось и в выборе сюжета картины, написанной маслом, – китайский парусник мчится по волнам в преддверии бури. Полотно висело над столиком в эдвардианском стиле.

Небольшой круглый стол в центре комнаты был покрыт ирландской полотняной скатертью – он был сдвинут, чтобы двое чувствовали себя за ним более уютно. Но ни свечей, ни роз в хрустальных ведрах не было, зато над головой ярко горела бронзовая люстра, подчеркивая отсутствие малейшей романтической интимности. Флейм вздохнула с некоторым облегчением.

Как только они сели за стол, официант открыл бутылку вина. Мальком отмахнулся от предложения взглянуть на пробку и продегустировать вино, велев официанту сразу наполнить оба бокала жидкостью глубокого красного цвета.

Мальком молча поднял бокал – обычная для него форма приветствия, а затем подождал, пока Флейм отпила из своего.

– Каберне, – одобрительно произнесла она.

– Нравится? – Интонация, с которой был задан этот вопрос, предполагала, что в противном случае они закажут другое.

– Вино отличное.

Хотя многие, следуя моде, пили только сухие белые вина, Флейм всегда предпочитала полнокровный вкус хорошего красного.

– Прекрасно. – Мальком кивнул нависающему над ними официанту, затем наконец сделал глоток сам.

– Можно начинать подавать, сэр?

Мальком согласно кивнул. Официант удалился в буфетную, откуда почти тотчас вернулся, неся две порции салата из свежего шпината с земляникой. Флейм расправила на коленях полотняную салфетку и взялась за салатную вилку.

– Как прошли выходные? – спросил Мальком.

– Слава Богу, спокойно. – Она принялась наматывать лист шпината на зубцы вилки. – Однако, Мальком, у меня была одна весьма странная посетительница.

Флейм вкратце поведала ему о пожилой женщине, которая явилась к ней в субботу утром и утверждала, что она ее дальняя родственница. А когда Флейм дошла до предполагаемого наследства в виде ранчо в Оклахоме, Мальком согласился, что все это слишком притянуто за уши и старуха, вероятно, не в своем уме, если вообще из него не выжила.

– А как вы провели выходные? – спросила она. – Как обычно, в доме, полном гостей?

Его жена, как было всем известно, обладала страстью принимать, а приглашение в фамильную резиденцию Пауэллов, входящих в закрытое островное сообщество Бельведер, было предметом зависти, поскольку подразумевало принадлежность гостей к кругу избранных, а также позволяло насладиться целительным климатом и живописной панорамой Сан-Франциско, открывавшейся с юга, и видом знаменитого моста Золотые ворота – с запада.

Основанный на рубеже веков старой гвардией богатых жителей Сан-Франциско, которые хотели укрыться здесь от летних туманов, Бельведер славился историческими особняками, узкими, извилистыми дорогами и красивыми садами, а местная жизнь, типичная для большинства островных сообществ, проходила главным образом на воде и тем самым породила элитарный яхт-клуб Сан-Франциско.

– На этот раз нет, – ответил Мальком. – Я провел выходные спокойно, как и ты. Признаюсь, я решил напоследок выйти на лодке в море. – Судно, столь уничижительно именуемое лодкой, было шикарной сорокафутовой парусной яхтой, которая пару лет назад участвовала в состязаниях на Кубок Америки. – Судя по тому, как плотно расписаны мои следующие несколько месяцев, мне вряд ли удастся это повторить до прихода зимы.

Парусный спорт интересовал их обоих. И разговор вращался вокруг этой темы, пока они ели салат. Официант подал горячее.

– Телятина с соусом из зеленого перца – это же одно из самых любимых моих блюд! – воскликнула Флейм, послав Малькому мимолетную улыбку.

– Теперь ты можешь сказать, что я знаю твой вкус!

Только сейчас Флейм поняла, что все меню было составлено с учетом ее предпочтений – от выбора вин и салатов до горячего, значит…

– На десерт будет шоколадное суфле? – догадалась она, стараясь говорить непринужденно, чтобы скрыть впечатление, которое произвели на нее его внимание и желание угодить.

– А еще что? – Он сиял от удовольствия и удовлетворения.

Она мягко рассмеялась – у нее значительно поднялось настроение, от прежней тревоги не осталось и следа. Она решила, что обязана этим отличным вину и еде, богатой и в то же время штатной обстановке столовой, а главное, столь утонченной заботе Малькома о мелочах.

Остаток обеда – шоколадное суфле и кофе – они болтали о делах вообще, время от времени касаясь политики и экономики.

Подобный обмен взглядами и мнениями, характерный для большинства их совместных обедов, Флейм ценила больше всего – эти спокойные разговоры будили в ней мысль и позволяли отвлечься от бесконечных рабочих дискуссий и злых сплетен в агентстве.

– Еще кофе? – Мальком потянулся к серебряному кофейнику, который официант оставил на столе.

Она отказалась, слегка качнув головой, затем улыбнулась.

– Нужно ли говорить, что обед был превосходным.

– Я рад, что тебе понравилось. – Он оглядел ее быстрым восторженным взглядом. – Этот бирюзовый цвет тебе невероятно идет. Он оттеняет твои зеленые глаза. Ты должна чаще его носить.

– Если вы всегда будете подавать после десерта еще и комплимент, то стоит чаще обедать здесь, – откинулась она, с улыбкой сворачивая салфетку и кладя ее на стол.

– Я это запомню. – И затем, после непродолжительной паузы: – Кстати, я хотел бы тебе кое-что показать. – Бросив салфетку на стол, он встал. Флейм вернулась за ним в его кабинет. – Я уже некоторое время подумываю о том, чтобы расширить меховые отделы в наших основных магазинах. – Мальком остановился, чтобы закрыть двери в столовую. – Естественно, что я всегда обязан любыми способами поддерживать репутацию товаров от Пауэлла. Вот почему меня интересует твое мнение об этом манто.

Просьба не выходила за рамки обычного. Мальком и раньше консультировался с ней в подобных вопросах, говоря, что она представляет сразу два слоя его клиентуры – деловых женщин и светских львиц.