Виктория Холт - Соперница королевы

Когда мы приехали в Уонстед, Роберт уже ждал нас. С ним был один из его ближайших друзей, лорд Норт.

Роберт обнял меня и сказал, что по настоянию моего отца он готов еще раз провести церемонию, чтобы всем доказать свою любовь ко мне и твердое решение стать моим мужем.

На следующее утро приехали мой брат Ричард и один из священников Роберта, некий мистер Тиндол, которому предстояло провести эту церемонию. На галерее особняка Уонстед отец отдал меня в жены графу Лестеру. Нас с Робертом объявили мужем и женой в присутствии таких свидетелей, что уже никто и никогда не смог бы усомниться в законности нашего брака.

— Моя дочь скоро родит ребенка, поэтому о вашем браке должно быть объявлено, чтобы сохранить ее доброе имя, — сказал отец Роберту.

— Несомненно, — согласился Роберт. — Предоставьте это мне.

Но моего отца не так просто было убедить.

— Должно быть официальное объявление о вашем браке и о том, что Леттис стала графиней Лестер.

— Мой дорогой сэр Фрэнсис, — ответил мой муж, — вы представляете себе гнев королевы, если она узнает, что я женился без ее согласия?

— Так почему же вы не получили его?

— Потому что она никогда его не даст. Мне нужно время, чтобы объявить ей это… в подходящий момент. Если она объявит о помолвке с французским принцем, то я с чистой совестью скажу ей, что женился.

— Отец, — воскликнула я, — пойми же, что мы все можем угодить в Тауэр. Представь, каково будет твое положение, если она узнает, что ты принял участие в этой церемонии. Ты же знаешь темперамент Елизаветы.

— Отлично знаю, — подтвердил отец.

Граф Уорвик, брат Роберта, горячо поддержал его и сказал, что нам следует проявить осторожность и предоставить Роберту самому уладить этот вопрос, поскольку никто не знает королеву лучше него.

На том и порешили.

Эту ночь мы с Робертом провели в Королевской Опочивальне. Я думала о том, как в этой самой постели спала королева, в полной уверенности, что эта комната предназначена исключительно для ее визитов. Лежа в роскошной кровати со своим мужем, которого я безумно любила и который так же безумно любил меня, я представляла себе гнев Елизаветы, если бы она могла нас сейчас видеть.

Да, это был настоящий триумф!

Роберт, похоже, также был доволен. Он не только получил меня, но и прекрасно отомстил королеве за ее обидные слова.

Как тесно связала судьба нас троих. Даже на брачном ложе мне казалось, что Елизавета незримо присутствует здесь.

И какие бы ни были последствия, одно было несомненно — я стала женой Роберта.

* * *

На следующий день пришло неожиданное известие. Королева, узнав, что Роберт у себя в Уонстеде, решила по пути в Гринвич на пару ночей остановиться у него. Когда королева в прошлый раз заезжала в Уонстед, она не застала там Роберта, в это время принимавшего ванны в Букстоне. Он тогда так из-за этого расстроился, что теперь она решила его порадовать своим присутствием и для этого немного сократила маршрут. Она намеревалась провести в компании Роберта два дня.

Нам обоим показалось, что Елизавета что-то почуяла и специально едет сюда. Роберт был сильно встревожен. Он ведь собирался сам рассказать обо всем королеве, выбрав для этого подходящий момент. Нельзя было допустить, чтобы королева узнала о нашем браке не от него. Как неудачно, что она решила приехать в день непосредственно после нашей свадьбы. Хотя то, что королева предупредила о предстоящем визите, говорило о том, что она ничего не знает, иначе нагрянула бы сюда без всякого предупреждения.

— Нужно торопиться, — сказал Роберт, и все с ним согласились.

Я с отцом должна была немедленно вернуться в Дарем-хаус, а Роберт с Уорвиком и Нортом остаются в Уонстеде, чтобы подготовиться к приезду королевы.

Пришлось мне согласиться. Мой триумф на королевском ложе закончился.

Я с большой неохотой покидала Уонстед. Королева испортила мой праздник. Теперь мне предстояло, собрав все свое терпение, дожидаться приезда Роберта.

Но все эти поездки и треволнения не могли не сказаться на моем здоровье. Быть может, потому что я однажды избавилась от ребенка, жизнь решила меня наказать. Как бы то ни было, но я разрешилась от бремени мертвым ребенком. Наша тайна так и осталась тайной.

Прошло довольно много времени, прежде чем Роберт смог выбраться ко мне, поскольку его общество в Уонстеде доставило королеве столько удовольствия, что она настояла, чтобы он ехал с ней в Гринвич.

Когда Роберт наконец приехал, я уже успела немного прийти в себя после постигшего меня несчастья. Он утешал меня и сказал, что скоро у нас еще будет сын. Королева, по его словам, ни о чем не подозревала, так что наши тревоги оказались беспочвенными.

Он был уверен, что сможет выбрать удобный момент и рассказать обо всем так, чтобы избежать неприятных для нас последствий. Тем временем я могла сказаться больной. Это не сулило никаких проблем, поскольку Елизавета ни о чем, кроме предполагаемого брака с герцогом Анжуйским, больше не говорила.

Некоторое время мы провели вместе в Дарем-хаусе, но мне все же хотелось, чтобы можно было открыто объявить о нашем браке.

— Всему свое время, — говорил Роберт, и я ему верила.

Ведь он уже столько раз ссорился с королевой, но всякий раз ссора оканчивалась примирением. Мне недоставало его уверенности в себе. Я помнила свое многолетнее отлучение от двора.

Но все равно, жизнь была прекрасна. Я стала законной женой Роберта в присутствии свидетелей и своего отца, а опасное соперничество с королевой только придавало остроты моим чувствам.

В течение последующих нескольких месяцев мы только и делали, что прибегали к всевозможным уловкам и уверткам. Я вернулась ко двору, и мы с Робертом старались улучить каждый удобный момент, чтобы провести его вместе. Королева стремилась удерживать его при себе, и мне приходилось слушать, как мой муж объясняется в любви моей сопернице, что вызывало у меня бурную ревность.

Разумеется, я понимала, что Елизавета никогда не решится завести настоящего любовника. В этом отношении она жила в иллюзорном мире, не имеющем ни малейшего отношения к реальности. Что касается Роберта, то он пытался утешить меня за необходимость терпеть его излияния королеве. В ее присутствии, рискуя навлечь на себя королевскую немилость, мы обменивались дерзкими взглядами. Иногда я внезапно ощущала, как он ко мне прижимается, и искра желания вспыхивала между нами прямо в Присутственной зале.

— Ты нас выдашь, — предостерегала я его.

Но мне было приятно, что он готов рисковать своим положением. В ответ он лишь пожимал плечами и делал вид, что ему все равно, но я знала, что, несмотря на рискованные выходки, он стремится сохранить наш брак в тайне.

К Новому году я подарила королеве янтарное ожерелье, украшенное жемчугом и золотом, и она заявила, что в восторге от моего подарка. Одновременно она заметила, что я несколько бледна, и поинтересовалась, вполне ли я оправилась после болезни.

Роберт считал, что на этот раз ему надлежит проявить исключительную щедрость, чтобы королеве не показалось, что он стал уделять ей меньше внимания. Я помогла ему выбрать удивительной красоты часы с рубинами и бриллиантами и шпильки для волос с такими же камнями. Я знала, что она будет носить их с огромным удовольствием, памятуя о том, кто ей их подарил.

Я часто видела, как она с нежностью смотрит на эти шпильки или поглаживает их в волосах. Часы она поставила у своей кровати.

В промозглый январский день в Лондон прибыл Джехан де Симьер — говорливый джентльмен с очаровательными манерами, сразу же покорившими королеву, тем более что он немедленно устроил целый спектакль, демонстрируя присутствующим, как его ошеломила красота Елизаветы. Она и в самом деле предстала глазам галантного француза во всем блеске своего великолепия. Она сообщила ему, что чрезвычайно рада тому, что его повелитель возобновил свои ухаживания. Она постоянно о нем думает, и на этот раз уже ничто не сможет помешать их браку.

Она танцевала с ним и услаждала его слух игрой на верджинале[11], всеми силами стремясь к тому, чтобы у него сложилось о ней самое благоприятное впечатление и чтобы это впечатление он передал герцогу. Она заверяла его в том, что чрезвычайно рада, что не остановила свой выбор на брате герцога, который некогда ухаживал за ней. Ведь он продемонстрировал непостоянство и женился на другой женщине. Зато теперь она в восторге от того, что может выйти замуж за милого герцога Алансонского, как его звали в прошлом, или за герцога Анжуйского, как его зовут сейчас.

Она помолодела как минимум на десять лет. Процесс одевания королевы теперь занимал гораздо больше времени. Елизавета могла придраться к любой мелочи, и порой нам всем доставалось, если ее волосы оказывались уложены не так, как ей того хотелось. Исполнять ее прихоти было невероятно тяжело, но в то же время занятно. Нельзя сказать, чтобы она была раздражительна, скорее, подвержена кратковременным вспышкам гнева, и если ей казалось, что мы недостаточно усердны, все наши усилия вознаграждались оплеухами или щипками. Даже я изумлялась, глядя на Елизавету, хотя она всегда выглядела значительно моложе своих лет благодаря девической фигуре и на удивление белой коже, за которой тщательно ухаживала. Порой она вела себя, как девчонка, которая впервые в жизни влюбилась. Ей удалось ввести в заблуждение даже саму себя, потому что на самом деле у нее не было ни малейшего желания выходить замуж за этого французского принца.

Она держала Симьера при себе и всячески о нем заботилась. Она задавала ему множество вопросов о герцоге. Она хотела знать, каков он по сравнению со своим братом.

— Он не так высок, как его брат, — последовал ответ.

— Я слышала, что король Франции очень красив и окружает себя в равной степени привлекательными молодыми людьми.

— Герцог Анжуйский не так хорош собой, как его брат, — прозвучало в ответ.

— Мне кажется, что король несколько тщеславен.

На это Симьер не ответил, поскольку по вполне понятным причинам не желал, чтобы его обвинили в измене королю.

— Стремится ли сам герцог к этому браку? — поинтересовалась королева.

— Он поклялся завоевать сердце Вашего Величества, — ответил Симьер.

— Сложно согласиться на брак с мужчиной, которого я ни разу не видела, — пожаловалась королева.

Симьер исполнился воодушевления и сказал:

— Мадам, если вы подпишете его паспорт, он, не теряя ни минуты, явится к вашим ногам.

Тут стали проявляться ее истинные чувства, поскольку всегда находилась причина, по которой паспорт не мог быть подписан.

Роберт откровенно забавлялся.

— Она никогда не выйдет за этого француза, — заявлял он.

— В таком случае что она сделает, когда узнает о нас? — спрашивала я в ответ.

— Это не имеет никакого значения. Сама она замуж не собирается, но она не может рассчитывать на то, что я тоже никогда не женюсь.

Было совершенно ясно, что она хочет, чтобы Симьер постоянно находился при ней. Она также желала получать очаровательные письма от своего поклонника. Она даже заявляла, что ей не терпится взглянуть на него хоть одним глазком. Тем не менее паспорт по-прежнему оставался неподписанным.

Подобная ситуация не могла не беспокоить Екатерину де Медичи, мать кандидата в женихи. Не было ни малейших сомнений в том, что королева Англии — предел надежд для ее юного сына, которому до сих пор удалось отличиться разве что своей крайней бездарностью. Но она не хуже самой Елизаветы обладала искусством интриги и поэтому понимала, что это сватовство ожидает судьба всех предыдущих.

Екатерина де Медичи и король Франции направили Роберту тайное послание, которое он показал мне. В письме содержалась просьба о том, чтобы, когда герцог Анжуйский все же прибудет в Англию, Роберт взял его под свою опеку и познакомил с обычаями страны. Царствующие французские особы особенно настаивали на том, что этот брак нисколько не угрожает положению при дворе самого Роберта.

Роберту это письмо немало польстило, поскольку указывало на то, что его влияние признавали даже при французском дворе.

— Она ни за что не выйдет за герцога Анжуйского, — повторил он. — Я слышал, что это уродливое маленькое существо.