Джессика Мэннинг - Соперницы

На фоне траурных, покрытых черными тканями повозок с господами рабы казались толпой клоунов. Все они надели лучшие одежды, смеялись и пели свои песни. Несмотря на протесты Анжелики, Сюзанна настояла на том, чтобы неграм позволили проводить хозяина в последний путь так, как велят их обычаи. Многие принесли с собой тамбурины и прочие самодельные инструменты. Они танцевали, пели и играли на барабанах.

Наконец процессия достигла вершины холма. Люди спешились, оставив лошадей за воротами кладбища. Герцог, Филипп, Леон и Теофил взяли гроб на руки и, кряхтя под его весом, понесли к вырытой могиле. Помимо свежевырытой ямы, на кладбище было только две могилы: Анри и Люси Журден. Надгробных плит не было, и месторасположение могил можно было определить лишь по искусно сделанной скульптуре трехметровой высоты, изображающей преклонившего колено ангела с простертыми к небесам руками. Поначалу, когда статую только изготовили, многие жители Пристани считали ее претенциозной и даже вычурной, но по прошествии лет известняк потускнел, повытерся, да и просто примелькался.

Когда гроб уложили на ремни, подготовив к спуску, все собрались тесным полукругом у могилы. Яму вырыли строго с востока на запад, поскольку суеверные негры, как и многие белые, считали, что мертвые должны смотреть на восток, ожидая часа, когда Гавриил протрубит на восходе.

Сюзанна, сжимая в руках католический требник, вышла вперед и подняла черную вуаль. Она оглядела толпу собравшихся сухими глазами на бледном сосредоточенном лице.

– О, Господь наш, – начала она, открыв требник. – Не суди строго раба твоего у престола, поскольку ни один человек не праведен, покуда ты не простишь ему грехи его. Мы, собравшиеся здесь, умоляем тебя сжалиться над усопшим, что вскоре предстанет перед судом твоим, и взываем к твоему милосердию. Лишь твоя благосклонность может спасти его душу и избавить от мук ада, коих он заслуживает, поскольку при жизни предавался грехам смертным. Заклинаем, сжалься над ним и впусти душу его во врата рая. Аминь.

Речь Сюзанны на этом закончилась, и люди были удивлены ее краткостью. Девушка отступила от могилы и дала рабам знак, чтобы они опустили гроб.

Сет вышел вперед с банджо. Он подошел к статуе ангела и присел на ее основание. Он не плакал, но горе в его глазах было искренним. Опустив голову, мальчик начал наигрывать грустную мелодию и петь. Вскоре все негры подхватили знакомый им мотив.

Сюзанна молча подошла к могиле и по традиции бросила горсть земли на крышку гроба. Каждый из присутствующих сделал то же, и рабы начали зарывать могилу. Глаза Сюзанны заволокла пелена. Что бы ни ждало ее впереди, она будет стойкой, и мужа своего она всегда будет вспоминать добрым словом.

Ройал вернулся в Эритаж незадолго до окончания похорон и направил Звездочку прямиком в конюшню. Он заметил, что похороны еще продолжаются, только когда услышал звуки траурных песен. Стоя на открытой веранде, он был поражен красотой мелодии. Хотя она была ему знакома (негры в тюрьме часто пели эту песню), но только сейчас он начал понимать смысл ее слов, где речь шла о свободе. Но если в тюрьме он всегда считал, что негры поют о свободе от уз рабства и тюремных решеток, то сейчас он понял, что пели они о свободе бессмертной души.

Когда Ройал зашел в дом, то единственным звуком был топот шагов. Молчали даже огромные напольные часы в гостиной, которые остановили в час смерти Жана Луи. Все зеркала были закрыты материей или перевернуты к стене. Все это навевало на Браннигана депрессию. Даже радостное чувство, с которым он приехал от Джулии Таффарел, улетучилось без следа под натиском духа смерти, царившего кругом.

Ройал прошел к себе в комнату и начал мысленно готовиться к предстоящему разговору с Сюзанной и Анжеликой. Ему было очень трудно, ведь он был здесь чужаком, к тому же незваным чужаком. Не с кем поговорить, не с кем посоветоваться, некому доверять. Он чувствовал себя одиноким и несчастным.

Семейный адвокат Жильберо Мендоса прибыл в Эритаж вскоре после того, как женщины вернулись с похорон. Один из рабов проводил его в библиотеку, где его уже ждали.

– События, – начал он, переходя сразу к делу, – поведанные вам американцем, соответствуют действительности. Я опросил всех свидетелей случившегося, а с мадам Одалиски даже взял письменные показания. Могу я взглянуть на бумагу, написанную Жаном Луи?

Сюзанна протянула ему расписку, и он, надев на кончик носа пенсне в золотой оправе, внимательно перечитал ее несколько раз.

– Мне очень жаль разочаровывать вас, но эта расписка выдержит претензии в любом суде.

Анжелика раздавила розу, которую сжимала в руке. Сюзанна только слегка нахмурилась, она не рассчитывала на чудо, но все же какая-то надежда жила в ней до этой минуты.

– Это еще не все, – сказал Мендоса, извлекая из кармана пиджака листок бумаги. – Вот список долгов, числящихся за месье Журденом перед разными людьми, и долги эти нужно погасить в ближайшее время.

– Какого рода долги? – спросила Сюзанна.

– Преимущественно карточные. Плюс задолженность перед салуном госпожи Одалиски за… Ну вы понимаете, за определенного рода услуги.

– Но как же так! – воскликнула Сюзанна, давая наконец волю чувствам. – Ведь у меня было неплохое приданое.

Мендоса бросил на Сюзанну полный презрения взгляд.

– Приданое жены никогда не держится отдельно. С момента свадьбы оно вливается в состояние мужа и становится частью семейного бюджета.

Последовала неловкая пауза. Анжелика ковыряла ногой пол, сеньор Мендоса молчал, ожидая дальнейшего развития событий, а Сюзанну явно шокировали слова адвоката.

– Это значит, что мы не просто остались без средств к существованию, но еще и погрязли в долгах?

– Абсолютно точно, мадам.

Обе женщины посмотрели на Мендосу, ожидая от него каких-то идей, но таковых не последовало. Его манера поведения красноречиво говорила о том, что ни он, ни его контора не заинтересованы более в сотрудничестве с семейством Журденов.

– Если наш разговор окончен, – произнес адвокат сухим тоном, – то разрешите откланяться, мне предстоит неблизкий путь до Нового Орлеана.

Когда дверь за Жильберо Мендосой закрылась, Сюзанна встала с кресла и принялась мерить шагами комнату.

– Чем быстрее мы поговорим с месье Бранниганом, тем лучше, – сказала она наконец.

– Неужели мне придется лицезреть его сегодня, в день похорон брата? – с ужасом спросила Анжелика.

– Мы должны расставить все по местам как можно скорее.

– А ты не можешь попросить денег у родителей?

– Даже если бы могла, то такой суммы у них нет.

– А твои сестры? Ведь они замужем?

– Их мужья бедны, только мне удалось удачно выйти замуж. По крайней мере так мне казалось. Единственное, что нам остается, это обратиться к месье Браннигану и надеяться, что он все-таки джентльмен.

– В чем я лично очень сомневаюсь, – скептически заметила Анжелика.

Полчаса спустя Ройал сидел в гостиной перед Анжеликой и Сюзанной.

Сюзанна предложила ему следующее: она и Анжелика остаются в поместье до сбора урожая, чтобы они могли проинструктировать его, как работать с тростником и управлять плантацией; Ройалу отводился весь первый этаж, а дамам второй, так чтобы они не сталкивались нос к носу без нужды.

Ройал рассеянно слушал Сюзанну, а сам не мог оторвать от нее глаз. Несмотря на то, что с первого взгляда Анжелика казалась красивее, только сейчас он заметил, как сильно они похожи. Девушки были одного роста, одной комплекции и даже с одинаково овальными лицами. Сильно отличался лишь цвет волос – цвета соломы у Анжелики, и цвета сажи у Сюзанны, да глаза – светло-зеленые у сестры Жана Луи и серо-голубые у его вдовы. Обе были очень хороши собой, но в Сюзанне чувствовалась какая-то сила, какая-то притягательность… Ройал не сразу осознал, что его спросили о чем-то.

– Прошу прощения, что вы говорили, мадам?

– Я спросила, – повторила Сюзанна слегка раздраженно, – устраивают ли вас условия?

– Да, конечно, более того, я считаю, что должен вознаградить вас за то, что вы будете обучать меня. Скажем, двадцать пять процентов от урожая, идет?

– Что ж, это вполне справедливо, – ответила Сюзанна.

Ройалу не понравился ее ответ. Он ожидал, что дамы будут благодарны ему за щедрость. С другой стороны, разве можно осуждать их в такой ситуации?

– Кстати, – вставила Сюзанна, – вот список долгов, числящихся за Эритажем, и поскольку вы являетесь новым владельцем, то вас должен заинтересовать этот документ. – С этими словами она протянула ему перечень долгов Жана Луи.

Бранниган взял листок не глядя, попрощался и вышел. Позже, когда он был один в комнате, Ройал развернул список долгов, изучил его и после недолгих подсчетов понял, что после погашения всех задолженностей, а также за вычетом денег на поддержание жизнедеятельности поместья от всех его сбережений не остается и ломаного цента. Что ж, вот и он стал зависим от урожая сахарного тростника.

Пришел июнь, и мир вокруг подвергся удивительным метаморфозам. Светало раньше, и воздух наполнялся ароматами лета и пением птиц. А когда вставало солнце, то его лучи тысячами золотых иголочек пронзали листву деревьев. Кустарники и трава на лужайках зазеленели вовсю. Кисточки на острых стеблях сахарного тростника окрасились в нежный желтый цвет. Лето в этом году пришло в Пристань Магнолий раньше, чем ожидалось, и, судя по всему, стоило ждать настоящей жары.

Сюзанна затянула корсаж одного из своих траурных платьев, сшитых еще на похороны тетушки Аннет. Платье было темно-серым, мешкообразным и совершенно не шло ей. На голову она надела светлый льняной платок. Очевидное внимание со стороны Ройала было столь болезненным для нее, что она твердо решила выглядеть как можно хуже. Мысль о том, что убийца ее мужа увивается за ней, сводила ее с ума. Он разрушил ее мечты и поплатится за это, но не сейчас, нет. Она выждет удобного момента, чтобы нанести ему удар, от которого он не сможет оправиться. Она была уверена, что рано или поздно Бранниган устанет от скучной жизни плантатора и вернется к картам и женщинам, как Жан Луи.

Сюзанна посмотрелась в зеркало и горько усмехнулась. Она выглядела измотанной, лишенной жизненных сил и старой. Да, да, старой. А ведь какой-то год назад она была так молода и так счастлива. Ей вспомнился день ее свадьбы. Все было так замечательно, даже свадебный торт из Нового Орлеана прибыл в целости и сохранности. Да, почти все было замечательно, кроме…

«Дорогой, ну пожалуйста, не пей так много. Дорогой, ты не сможешь танцевать… Жан Луи, по-моему, ты не в состоянии удержать бокал шампанского… Кто-нибудь, пожалуйста, помогите донести мне мужа до спальни…»

Сюзанна моргнула и вновь увидела свое серое отражение в зеркале. Из уголка глаза стекала слезинка. Сюзанна удивленно смахнула ее, вздернула подбородок и спустилась по лестнице вниз, где у нее была назначена встреча с Ройалом Бранниганом.

Вдова громко постучала в дверь. Она была почти уверена, что он еще даже не вставал.

– Входите, мадам Журден, – раздался бодрый голос из-за двери, – я буду через минуту.

Сюзанна вошла внутрь и села на стул. Ройал вышел к ней, одетый в белую рубашку и бежевые брюки.

– Как видите, я воспользовался вашим советом и черное больше не ношу. Это все, что у меня есть, но я думаю заказать подходящую одежду в Новом Орлеане.

Сюзанна не могла не заметить, что светлая одежда ничуть не скрывала достоинств его мощной фигуры. Ройал сел в кресло и начал надевать ботинки. При этом мышцы на его ногах и ягодицах напряглись, выделяясь под обтягивающей тканью. У Сюзанны перехватило дыхание.

– Вы уже позавтракали, месье Бранниган? – спросила она, отводя взгляд.

– Да, спасибо. У вас очень хорошо готовят. Я много путешествовал, но так хорошо, пожалуй, нигде не ел.

Сюзанна поняла, что ничего не знает про Браннигана, но удержалась от расспросов. Ройал встал и потянулся.

– Что ж, я готов для утреннего инструктажа.

Сюзанне показалось, что он уж слишком откровенно с ней заигрывает. Неужели он не понимает, как для нее тяжело стать практически служанкой после того, как она была госпожой дома?

Ройал подошел к комоду и достал какой-то сверток из верхнего ящика.

– Я хочу, чтобы вы взяли это, – сказал он, протягивая сверток Сюзанне. – Мне они ни к чему.

Девушка развернула материю и увидела часы и кольца мужа. Она удивленно посмотрела на Ройала.

– Я выиграл их у вашего мужа в карты.

– Но я не могу…

– Пожалуйста, возьмите их. Для меня они слишком вычурные, да и не смогу я носить их, как-то все это неправильно. Нужно было отдать их вам раньше, быть может, вы захотели бы захоронить их вместе с мужем.

– Нет, я не стала бы этого делать. Могилы оскверняют и за меньшее.

– Здесь? В Пристани Магнолий?