Ройалу было очень одиноко. Может, стоило пойти с Вербеной? Нет, не стоило. Несмотря на всю ее внешнюю привлекательность, она отталкивала его. Ройалу вспомнилась ее улыбка, совершенно лишенная каких бы то ни было эмоций.

Бутылка уже почти опустела, когда он услышал приближение кареты с Анжеликой и Сюзанной. Ройал хотел встать, но комната поплыла перед глазами, и он осознал, что слишком пьян.

– Ну и черт с ними, – весело сказал он, допил шампанское, оттолкнул пустую бутылку к дальнему краю большой кровати и уснул, так и не забравшись под простыню.

Ройал открыл глаза, проснувшись от ощущения, что он не один в комнате. Он не знал, сколько спал – десять минут или два часа, но за окном по-прежнему было темно, и разглядеть что-либо в комнате не удавалось, как он ни пытался. Ощущение опасности не проходило, и Ройал был уверен, что в его комнате кто-то есть. Он научился этому, еще живя под одной крышей с отцом. Тот частенько приходил по ночам, чтобы, разбудив его, наказать за какую-нибудь провинность. А в тюрьме эта способность развилась, не раз спасая ему жизнь. Прислушавшись, он уловил едва заметное дыхание, словно кто-то пытался дышать в один с ним ритм, но сбивался. Ройал вспомнил о пустой бутылке шампанского и очень медленно протянул руку, чтобы не остаться безоружным. Вместо бутылки рука накрыла чье-то обнаженное тело. Ройал замер в испуге и удивлении. Он сразу догадался, что это женское тело: мягкая и нежная кожа, приятный запах, который он начал улавливать… Он скользнул рукой вверх и ощутил под пальцами упругую большую грудь с набухшим от возбуждения соском.

Кто бы это мог быть? Ройал недоумевал. Неужели Сюзанна? Или Анжелика? Их фигуры так похожи, а цвет волос и черты лица в кромешной темноте разглядеть не удавалось. Тем временем женщина приподнялась и начала целовать его грудь, спускаясь ниже.

Это удивительное состояние страха, непредсказуемости и желания возбуждало Ройала, рождая в нем животную страсть. А женщина, уверенная, что ее невозможно узнать, отбросила все приличия, отдавшись на волю страсти.

Глава 16

Солнце взошло над Пристанью Магнолий точно в пять двадцать семь. Небо, разметав тьму за считанные минуты, окрасилось бирюзовым цветом, даря миру тепло и радость.

Герцог вышагивал по галерее взад и вперед, словно часовой на посту. Он спал от силы два часа, но этого ему было вполне достаточно. Он считал, что сон – это подобие смерти, и спал как можно меньше.

Со своей возвышенной позиции он наблюдал, как рабы разгребают завалы от вчерашнего празднества и готовят столы к завтраку для тех гостей, кто остался в его поместье.

Герцог знал, что рабам известно о его привычке наблюдать за ними. Они боялись его, и Дювалону нравилось такое положение вещей.

Его семья, все до единого, разочаровала герцога вчера. Хуже всех вела себя, конечно же, Алиса. Что у нее за манеры?! Ему едва удалось убедить Гадобера, что она всего лишь взволнована предстоящим событием, чем и вызвано ее бурное поведение. Вот только удастся ли убедить Алису в ее глупости? Дочка очень упряма.

Другое дело – Анриетта. Ее поведение в общем-то никого не интересовало. Она всего лишь выставила себя дурой в инциденте с капитаном Калабозо. Но последнее время она что-то слишком часто стала позволять себе вольности. Может, у нее начался пресловутый кризис возраста? Дювалон ухмыльнулся своим мыслям о жене, но улыбка исчезла с лица, когда он вспомнил о Филиппе. Эта проблема с фейерверком чуть не испортила праздник. Но этого ему было мало, он решил окончательно расстроить старика своей выходкой с Лилиан. К счастью, она не сильно пострадала, и герцогу удалось замять дело, чтобы оно не вышло за пределы Пристани. Филипп был нервным мальчиком, и иногда ему трудно сдерживать свой темперамент. Но здесь есть и его вина, стоило почаще отпускать мальчика в Новый Орлеан. Конечно, где это видано, чтобы молодой симпатичный креол удовлетворялся какой-то черномазой девкой, как бы хороша она ни была?..

Прогуливаясь по галерее, герцог удивлялся, как это его сыну до сих пор не наскучила эта девица. Она, безусловно, недурна собой, ведь он сам выбирал ее для Филиппа, но столько лет?! Впрочем, когда она ему надоест, он и из этого извлечет выгоду, продав ее вместе с ее выродком.

Как бы его семья ни пыталась противиться его воле, герцог знал, что рано или поздно они придут к нему, поскольку полностью зависят от его денег. Дювалон упивался этой властью, он знал, что может делать все, что ему заблагорассудится.

Вспомнив эпизод с Вербеной, герцог остановился и, улыбаясь, начал раскачиваться с пятки на носок. Что за чудесная женщина! Нужно было брать в жены ее, а не эту курицу Анриетту. Красивая, богатая, умная и сексуально раскрепощенная. Несмотря на то, что он не мог полностью насладиться плотскими радостями с ней, ему все же было приятно вспоминать об обладании ее роскошным телом.

Мысли о Вербене Шевро подняли его настроение. Он глубоко вдохнул свежий утренний воздух, сладко потянулся и направился к лестнице. В конце концов это утро было не так уж плохо.

Анриетта облегченно вздохнула, когда шаги мужа стихли в коридоре, простучав по деревянному полу мимо ее закрытой двери. Она благодарно взглянула на святых, чьи иконы стояли на алтаре в восточном углу комнаты. Пламя лампадки играло на ликах икон, оживляя их, делая их сопричастными ее переживаниям.

Анриетта перекрестилась и поднялась с колен. Она утомилась за эту бессонную ночь. Ей пришлось сидеть подле Бартоломи почти до утра. Лишь когда она убедилась, что он в состоянии контролировать себя, Анриетта отправила одного из рабов, чтобы он отвез капитана на корабль. Остаток ночи она провела в раздумьях о том, как расстроить свадьбу Жильбера Гадобера с ее дочерью.

Незадолго до рассвета она пришла к выводу, что единственное решение – это деньги. Но в том-то и была загвоздка, ведь денег ни у нее, ни у Алисы не было, они полностью зависели от герцога. Когда-то Анриетта Вильнев была одной из самых богатых невест Нового Орлеана, но после свадьбы все ее состояние перешло Дювалону. А какой он был внимательный и обходительный до свадьбы! Подонок! Впрочем, не все потеряно, им придется экономить каждый пенни, но она достанет дочери денег и расстроит планы Александра.

Анриетта подошла к двери и вызвала служанку.

– Люсинда, – сказала она прибежавшей на звук колокольчика рабыне, – будь любезна, поставь герцога в известность, что я не спущусь к завтраку. Я ложусь спать, и если не случится пожар, наводнение или что-то подобное, то прошу нe беспокоить меня до обеда.

– Ой, мадам, боюсь, герцогу не понравятся такие слова, – робко сказала Люсинда.

– Ну и черт с ним, – вспылила Анриетта, – пусть идет завтракать с этой шлюхой Вербеной Шевро! – Анриетта закрыла дверь. – Прости Господи! – Она перекрестилась, легла в кровать и тут же уснула.

Лучи солнца пронзили деревянные ставни спальни Алисы, высветив хозяйку и ее чернокожего гостя. Алиса уже проснулась и смотрела на спящего Блеза. Он лежал на животе, а его шоколадную спину пересекали полосы света. Они напомнили ей о тюремных решетках. Девушка нахмурилась своим ассоциациям и провела ладошкой вдоль линий света по спине любимого. Блез пробормотал что-то, перевернулся, но не проснулся.

Алиса бросила взгляд на часы на каминной полке. Она удивленно вскинула брови, времени было всего полседьмого. На удивление, она ничуть не устала. Она с уверенностью смотрела в грядущее, готовая принять любой вызов судьбы. Да, ей придется иметь дело с отцом, братом, а быть может, и Жильбером, но она одолеет их! Без сомнения, она справится с любыми испытаниями.

Удивительно, насколько все становится легко и просто, когда принимаешь какое-то решение. Она не собиралась выходить замуж за Гадобера, и этим все было сказано.

Малыш прокричал что-то со шляпной полки, где он устроился на ночлег.

– И тебя с добрым утром, – с улыбкой сказала Алиса обезьянке. – Ты, наверное, проголодался? Я тоже.

Она подошла к проводу, который выходил в комнату для прислуги, и дернула за него два раза. Капуцин спрыгнул с полки и встал перед ней на задних лапах, преданно заглядывая в глаза. Алиса погладила Малыша по голове. В этот момент раздался стук в дверь.

– A, Сеси, это ты. Принеси что-нибудь на завтрак, – сказала она своей персональной рабыне, приоткрыв дверь. – Много фруктов, кофе и… Есть ли у нас на кухне орехи?

– Орехи, мадемуазель? – удивилась рабыня. – Я посмотрю. По-моему, оставались кешью и немного миндаля.

– Вот и отлично, принеси по чашке тех и других. – Она отодвинулась немного, чтобы Сеси смогла разглядеть капуцина в дверном проеме. – У меня новый друг, и он голоден.

– Сейчас принесу, мадемуазель.

– Да, Сеси, и передай отцу, если увидишь, что я еще сплю.

Рабыня ушла, и Алиса закрыла дверь на ключ. Она любила свою рабыню, хотя отец едва не продал ее. Оказалось, что у нее эпилепсия. Алиса тогда заступилась за девочку, потому что привыкла к ней и потому что доверяла Сеси.

Алиса забралась на кровать и стала целовать Блеза в глаза до тех пор, пока он не открыл их.

– С добрым утром, соня.

– С добрым. А который час?

– Около семи, тебе еще не нужно спешить, они не хватятся.

Блез заметил Малыша и улыбнулся:

– Я и забыл о нем. На кухне, наверное, подумают, что ты решила поправиться.

– Что ж, папа всегда говорил, что я слишком тощая.

– Ты не тощая, ты стройная и очень красивая. А что мы будем делать с животным?

– Дай-ка подумать. Тебе его брать нельзя. Ага, придумала, я скажу отцу, что вместо мужа заведу домашнее животное.

Они вместе рассмеялись. Через полчаса, позавтракав, Алиса проводила Блеза до дверей на веранду.

– Я проверю, чтобы никто не увидел, – сказала она и выглянула наружу. – Все в порядке.

Блез выскользнул на веранду и быстрым шагом направился к баракам, где ночевали рабы.

Филипп с трудом оторвал голову от подушки. Проклятое солнце светило прямо в глаза. Превозмогая головную боль и слабость во всем теле, он встал и подошел к окну, чтобы закрыть ставни. И тут увидел Блеза, который как раз спускался по ступеням с восточной веранды. Он собрался было позвать раба, чтобы дать ему какую-нибудь работу, но интуиция подсказала ему повременить. Какого черта этот парень делает на восточной веранде рано утром, да еще и в той же одежде, в какой был вчера? Откуда он идет?

Несмотря на явный перебор шампанского и жуткий недосып, Филипп крайне заинтересовался. На восточную веранду выходили только три спальни. Его, Алисы и гостевая, в которой расположилась Вербена Шевро.

– Неужели этот гаденыш ублажал Вербену всю ночь? – удивился Филипп.

Молодой Дювалон почесал затылок в изумлении. Он, конечно, много слышал про мадам Шевро, но такой прыти не ожидал. Чтобы с черномазым, да еще и в гостях! Удивительно, но ведь не мог же он выходить из спальни его сестры? Или… Нет, исключено. Чтобы его сестра спуталась с рабом? Не может быть!

Впрочем, стоит присмотреть за этим прытким малым. Филипп оделся и приказал рабу принести ему сырые яйца и бутылку шампанского. Когда раб выполнил приказание, Филипп взбил пару яиц в бокале с шипучим напитком и залпом выпил. Смесь уняла дрожь в теле и сняла головную боль. Что ж, пожалуй, пора идти на поклон к отцу, которого он крепко рассердил вчера.

Оставив Лилиан лежать без сознания на кухне, Филипп отправился на поиски сексуальной партнерши. Он ввалился й женский барак и выбрал себе двух девочек, одной было двенадцать, другой чуть меньше четырнадцати. Выгнав остальных рабынь, он надругался над ними, а затем ушел, пообещав вернуться через неделю.

Филипп открыл дверь и сразу услышал голос отца. Герцог, как и всегда, наводил панику на рабов. Те готовили завтрак для гостей, и Александр Дювалон не давал им спуску.

– Доброе утро, папа. Могу я чем-либо помочь?

Герцог обернулся, и его лицо потеплело при виде сына.

– Нет, сынок, но я буду рад, если ты составишь мне компанию за завтраком, поскольку твои мама и сестра не желают меня видеть.

– Ты не поверишь, Оттилия, что за хищница эта Вербена, – рассказывала Джулия Таффарел своим верным слугам, – от ее когтей пострадало немало мужчин на балу. А слышали бы вы ее пошлости – «Ах, святые угодники», – изображала она Вербену, – «Как мне нравится ваша сигара, месье, как мужественно она смотрится, прямо не терпится самой попробовать ее на вкус».

Оттилия и Катон рассмеялись.

– Мисс Джулия, а расскажите про месье Ройала. Понравился ли он креольским дамам?

– О! Безусловно. Он пользовался таким успехом во время бала, что к полуночи с ног валился от усталости. Но он был самым галантным кавалером и, безусловно, самым красивым мужчиной.

– А мадам Сюзанна или мадемуазель Анжелика танцевали с ним?

– Нет, но в том, как они переглядывались, что-то было. Мне кажется, что Ройал влюблен в одну из них, вот только он еще сам не знает, в которую именно. Для любой из них было бы Божьим благословением выйти за него замуж. Я лично ставлю на Сюзанну. Анжелика мне никогда не нравилась.