– Пусть воля Христова сияет в ваших сердцах всегда, приумножая любовь вашу и привнося в дом ваш покой и процветание. Любите друг друга в печали и радости.

Капитан чувствовал гордость и одновременно печаль. Гордость, что сумел помочь Анриетте и молодой паре, а печаль, поскольку рядом с ним не было человека, который разделил бы его печали и радости. Церемония подходила к концу. После нее он хотел пригласить молодоженов в свою каюту на «Прекрасной креолке», где у него были припасены охлажденная бутылка шампанского и небольшой свадебный торт, который он предусмотрительно купил рано утром в свадебном салоне Нового Орлеана.

После этого он посадит их на лучший корабль, идущий на север, даст несколько дельных советов, как добраться до границы с Канадой. А после… после они будут предоставлены сами себе. Им придется стать кузнецами своего счастья, взяв в руки свою судьбу. Капитан закрыл глаза и молча помолился о том, чтобы они добрались до Канады живыми и здоровыми, чтобы дорога была легкой, а счастье в их жизни долгим, чтобы они нашли свой дом, покой и уют, а главное, чтобы их любовь никогда не умерла. Единственное, о чем он сейчас жалел, так это о том, что Анриетта не может стоять рядом с ним и гордиться своей дочерью, наблюдая за церемонией венчания.

Священник сказал последние слова, перекрестил Алису и Блеза, и Бартоломи вдруг ни с того ни с сего почувствовал прилив небывалого счастья. Такого с ним давно не случалось. Как будто это он женился на молодой красивой, по уши влюбленной в него девочке.

По сигналу священника зазвонили церковные колокола. А капитан Калабозо стоял, глупо улыбаясь. Он снова начал верить в сказки со счастливым концом, которые уже давно казались ему чем-то наивным и глупым из далекого детства.

Несмотря на приближающийся вечер, солнце нещадно палило. Жара и духота выбивали Анжелику из колеи. Она скакала на Арабе по полям, не в силах развеять тоску, навалившуюся на нее в последние дни.

Ничто не склеивалось. Прекрасный план, который она продумала, разваливался к чертям. Она не смогла заставить Ройала Браннигана полюбить ее, не говоря уж о том, чтобы он захотел на ней жениться. Их связывала только плотская страсть. Он принадлежал ей только по ночам, когда неровный свет луны стирал грани приличий. Но днем… Днем он любил Сюзанну. Более того, она любила его не меньше. Это было так очевидно, что даже они сами понимали это. Она ненавидела невестку. Сюзанна любила человека, которого должна была ненавидеть. Впрочем, она никогда и не любила Жана Луи, и это тоже было очевидно.

Вдруг Анжелика резко остановила скакуна. Она только сейчас поняла, что Ройал ни разу не назвал ее по имени в постели. Они предавались греху молча. Интересно, а Сюзанна подозревает о том, что творится по ночам в нескольких метрах от нее? А даже если и подозревает?! Анжелика заранее знала, какой будет ее реакция. Она простит ему все, она простит и ей все. Святая! Чтоб ей неладно было. Она и Жану Луи все прощала. Он всегда был готов искупить свои грехи, и она всегда ему прощала. Она его сделала таким. Она привела его на край пропасти. Она виновата в его смерти. Они оба виноваты!

И куда же приведут отношения Браннигана и Сюзанны? Известно куда. В один прекрасный момент он сделает ей предложение, и она, конечно же, согласится. А что станет с ней, Анжеликой Журден? Она снова останется не удел. Снова будет гостьей в своем собственном доме, да и то в том случае, если ее не вышвырнут вон.

Ей не удалось женить на себе американца, значит, оставался только один путь. Натянув поводья, Анжелика развернула Араба и поскакала в другом направлении. Через несколько минут она подъехала к хижине Рафа Бастиля. Спешившись, она вошла к нему и не подумав постучаться. Управляющий сидел за столом голый, потный от жары. Его мускулистое тело практически везде покрывали волосы. В комнате пахло потом и перегаром. На столе стояла початая бутылка виски, а в пепельнице тлела сигара.

Он поднялся навстречу Анжелике. Она подошла к нему и обняла, не обращая внимания на пот и пыль, которые он так и не смыл после рабочего дня. Вмиг женщина оказалась без платья, Раф просто сорвал его одним сильным движением. В глазах обоих не было ничего, кроме животной страсти. Они повалились на пол, и Бастиль грубо овладел Анжеликой. А она подбадривала его, отдаваясь на волю своей похоти.

Несмотря на жару, Сюзанна решила проведать могилу мужа на фамильном кладбище Журденов. Она несла с собой большую корзину, полную цветов из сада Эритажа. Поднявшись на холм, она постояла немного, чтобы отдышаться, затем продолжила путь к зарослям кизила, возле которых и располагалось кладбище. Над мраморным ангелом висело жаркое марево, отчего казалось, словно он летит над землей.

Она подошла к могилке, поставила корзину и присела на пожухлую траву. Плющ, что она посадила на могиле мужа, никак не хотел приживаться. Он попросту засох. Неудивительно, ведь Жан Луи и при жизни не любил цветы. Сейчас эти засохшие растения напоминали ей их семейную жизнь, такую же сухую и безрадостную. Что там греха таить, этот год совместной жизни был одним бесконечным кошмаром для Сюзанны. Она с удивлением обнаружила, что даже рада смерти мужа как некоему облегчению. Женщина перекрестилась, извиняясь перед Богом за свои крамольные мысли. Но если бы не смерть Жана Луи, как долго она бы продержалась? Бесспорно, ее жизнь сейчас стала значительно лучше, вот только что готовит ей грядущее будущее? Что станется с ней после сбора урожая? Она осознавала, что влюблена в Ройала Браннигана, и этот факт одновременно пугал и радовал ее.

Если он сделает предложение, сможет ли она сказать «да»? Сюзанна улыбнулась иронии ситуации. Сейчас она не знала ничего. После их жизни с Жаном Луи знала ли она, что такое семья? Разозлившись на себя за то, что, придя на могилу мужа, она так мало о нем думает, Сюзанна поднялась и стала выкладывать принесенные ею цветы поверх пожухлого плюща.

Вдруг Сюзанна заметила что-то светлое на краю могилы. Она отгребла землю и увидела фарфоровую куклу, символизирующую ее покойного мужа в детстве. Когда они только поженились, Жан Луи устроил ей экскурсию по дому. Показал он ей и детскую, где стоял кукольный домик, показал и куклы – свою и Анжелики. В тот момент они казались ей забавными и милыми, но сейчас, когда она смотрела на изуродованную куклу с растрескавшимся лицом, бесцветными волосами и совершенно без одежды, ей стало не по себе.

Она задумалась, кто мог положить ее сюда в землю? Слуги? Может, это как-то связано с ритуалами Вуду? Ей казалось, что сейчас могила ее мужа осквернена. Она схватила куклу и зашвырнула ее подальше в заросли кизила. Скривившись от отвращения, Сюзанна вытерла платком руку, подхватила корзину и пошла прочь. Пройдя несколько метров, она обернулась, чтобы посмотреть на ангела. Женщина искала в его мраморных чертах ответы на свои вопросы, но ангел молчал, как и всегда.

* * *

Ройал, закончив ужин, сидел с сигарой и безмолвно наблюдал за служанкой, которая убирала со стола. Ему было интересно, знает ли она об их отношениях с Анжеликой? А другие рабы? Он был почти уверен, что Зенобия все знает. Что-то изменилось в ее манере общения с ним. Она по-прежнему говорила с ним грубо, но в ее взгляде появилось что-то новое. Что? Жалость? Страх? Ройалу казалось, что в Эритаже только двое не знали о ночных визитах – Сюзанна и Сет. Интересно, как они отреагируют, когда узнают, а в том, что рано или поздно они узнают правду, Ройал не сомневался. Быть может, он потеряет доверие в глазах мальчонки? Быть может, Сюзанна перестанет с ним общаться, перечеркнув их дружбу, перерастающую во что-то большее?

Ройал налил себе еще кофе и зажег сигару, которая погасла, пока он пребывал в раздумьях. Он подавил зевок. День был очень трудным, но им все же удалось закончить новый ирригационный канал, над которым они работали целую неделю. Самое главное, что эпидемия малярии, поразившая Саль-д'Ор, не коснулась его негров.

Ройал вышел на веранду в надежде на легкий вечерний ветерок, но воздух застыл, словно желе. Луна уже появилась на небосводе, но было еще достаточно светло. Мир как бы застыл в ожидании чего-то. Будто что-то важное должно вот-вот произойти.

Ройал понял, что почти боится приближающейся ночи. Он надеялся, что Анжелика не войдет к нему в комнату хотя бы сегодня. Но его тело по-прежнему реагировало на молодую женщину однозначно, он чувствовал некое растущее беспокойство, имени которому дать не мог. Он чувствовал, что она хочет узнать о нем больше, чем он готов рассказать ей. А он о ней не знал и вовсе ничего. Чем она дышит? Как живет? Они были связаны похотью, и ничто другое их не соединяло.

Ройал ощущал, что его растущее чувство к Сюзанне бесит Анжелику до глубины души. Анжелика вообще казалась Ройалу злой и даже жестокой. Он был почти уверен, что она способна на любую гадость ради достижения своей цели.

Глава 25

На самой середине туалетного столика возвышались две темные бутылочки снотворного, призывно глядя на Марго Мартино, словно пара карих глаз. Между ними стоял высокий и узкий хрустальный кубок, похожий на нос. Марго лежала на кровати, глядя на это лицо, как на лик смерти. Оно напомнило ей о чем-то, а точнее, о ком-то из ее прошлого. Наверное, этот кто-то был ей небезразличен, раз смутные воспоминания о нем всколыхнулись в ее голове в такой час.

Немногим раньше, как и обычно, Марго отобедала у себя в комнате. Она уже много недель избегала встречаться за столом с Мишель и Леоном. Они даже не поинтересовались причиной ее отсутствия. Им было попросту наплевать на свою старую тетушку. Что ж, тем лучше, тем легче ей будет принять смертельную дозу снотворного.

– Дети, – беззлобно сказала она. – Заносчивые, эгоистичные, самовлюбленные дети. Им ни до кого нет дела, кроме самих себя. И, как и все дети, они нарушают все мыслимые и немыслимые законы и правила, расстраиваясь только тогда, когда их наказывают.

Когда же придет их наказание? Уж наверное, они не станут воспринимать ее уход из жизни как наказание за свое плохое поведение. Нет, это будет всего лишь временное неудобство.

Марго поднялась с постели, расправила смявшееся покрывало и оглядела комнату. Повсюду в аккуратном порядке стояли коробки с ее жалкими пожитками. Интересно, что Леон и Мишель будут делать с ними? Уж точно они не станут распаковывать их, чтобы посмотреть на всю эту рухлядь. Скорее всего, они отнесут все коробки в подвал и оставят под замком, пока не продадут поместье, чтобы навсегда уехать в Европу. Затем ее вещи либо выбросят на помойку новые владельцы Бельшаса, либо оставят нетронутыми, удивляясь, зачем было тратить столько сил на то, чтобы сохранить такие никчемные пожитки. Марго улыбнулась, представляя их изумление.

Ее взгляд снова упал на лицо, которое ей виделось на туалетном столике. Марго не была из числа тех людей, что вечно откладывают дела. Даже если речь идет о самоубийстве. Она подошла к платяному шкафу и достала единственное уцелевшее платье, которое она уже давно выбрала для этого дня. Это было бальное платье, безнадежно вышедшее из моды, но неплохо сохранившееся. Платье было ей немного маловато и достаточно молодежного покроя, но оно по крайней мере шло ей. Кроме того, это было единственное платье, которое Марго на самом деле любила.

Марго неспешно оделась, тщательно разглаживая складочки на ткани. Под платье она надела свои лучшие юбки, а на ноги – самые дорогие в своей коллекции туфли. Они, как ни странно, почти в тон шли к платью. Затем она снова подошла к туалетному столику и присела на краешек стула. Она пододвинула к себе бокал и две темные бутылочки со снотворным и подняла глаза, глядя на свое отражение в зеркале. Еи показалось, что она стала выглядеть минимум лет на десять старше. Морщинки на лице были похожи на старую смятую карту какой-то далекой несуществующей страны. Подбородок отвис, а под глазами виднелись темные мешки. Уголки губ, видимо, под силой гравитации опустились вниз. Марго вдруг приосанилась, а выражение ее глаз изменилось.

– Я не собираюсь отправляться в последний путь такой развалиной, – заявила она сама себе.

Она взяла в руки расческу и стала яростно расчесывать спутавшиеся волосы. Мало-помалу непослушные пряди распрямились, ложась аккуратно по обе стороны лица. Затем она открыла ящички столика и стала один за другим доставать и ставить перед собой тюбики, бутылочки, коробочки с косметикой, которой она не пользовалась с того самого момента, когда приняла решение покончить с жизнью. Она расположила все в идеальном порядке и принялась создавать свое лицо в последний раз.

Леон и Мишель лежали обнаженными на кровати. Они молча глядели в потолок, на котором пухленькие ангелочки летали меж белоснежных облаков по чистому голубому небу. Ночь была такой жаркой и душной, что они так и не смогли уснуть. Самое страшное заключалось в том, что при такой жаре они даже не могли заниматься любовью.