Маргарет Макфи - Сорвать маску

– Доминик! – Арчи радостно выбежал вперед, радуясь приходу своего нового друга, и чувство вины вернулось, придавливая Арабеллу к земле своей тяжестью. Все-таки она не должна была разлучать их… – А мы сегодня будем играть в лошадок?

– Арчи, дай Доминику хотя бы снять шляпу и перчатки, прежде чем ты на него набросишься. Я уже говорила тебе, он очень занятой человек, у него может не хватить времени на игры, – строго произнесла Арабелла, но Арчи уже стоял рядом с Домиником, с надеждой глядя на него.

Герцог улыбнулся и ласково взъерошил сыну волосы:

– Разумеется, у меня есть время, чтобы поиграть в лошадок. Если твоя мама и бабушка нам разрешат.

Арчи с мольбой посмотрел на нее и миссис Тэттон. Арабелла тоже покосилась на мать, которая пристально наблюдала за Домиником и Арчи.

– Мама? – мягко спросила она, желая, чтобы ее мать не осталась безучастной.

Миссис Тэттон кивнула:

– Пусть проведут время вместе.

– Спасибо, – произнес Доминик. Арабелла прекрасно знала, что ему нет нужды спрашивать разрешения – в конце концов, он в своем доме и хочет пообщаться со своим сыном. Но то, что Доминик понимал, как важно для нее одобрение матери, и то, что ему не безразличны были чувства миссис Тэттон, оказалось для Арабеллы важнее тысячи других слов. Его тактичность согрела ее сердце куда лучше цветистых комплиментов и дорогих подарков.

– Ура! – радостно закричал Арчи и вытащил из кармана потрепанный, измятый лист бумаги. – У меня и картинка с собой!

И когда они прошли в гостиную, миссис Тэттон, вместо того чтобы извиниться и уйти, села на диван и осталась с ними.

Доминик не переставал поражаться Арчи. Чем больше он узнавал мальчика, тем лучше понимал, что, несмотря на их удивительное внешнее сходство, тот ведет себя совсем как Арабелла. Арчи точно так же склонял голову набок, прислушиваясь, точно так же прикусывал губу, если был не уверен в себе. Доминик не уставал поражаться чуду, которое сотворили они с Арабеллой.

Он давным-давно сбросил фрак, расстегнул жилет и ослабил узел галстука. Арчи настоял на том, чтобы он избавился от ботинок, с гордостью продемонстрировав, как удобно и здорово бегать и скользить по отполированному до блеска полу в чулках. Доминик вспомнил, как сам делал то же самое в детстве в Шардел-Холл.

Он опустился на диван и почувствовал, как что-то твердое больно врезалось ему в спину. Оглянувшись, Доминик извлек из-под подушки маленькую деревянную лошадку.

– А, ты нашел Чарли. Он спал в конюшне, – улыбнулся Арчи.

– Значит, его зовут Чарли? – уточнил Доминик.

– Да, его сделал Джеммел и подарил мне на день рождения. – Арчи широко улыбнулся. – А мама повела нас на прогулку в парк и разрешила нам с Чарли покататься на настоящей лошадке! – Казалось, Арчи в любой момент готов лопнуть от радости.

– Уверен, ты наслаждался прогулкой, – произнес Доминик, бросив взгляд на Арабеллу и недоумевая, как все это могло происходить у него перед носом, а он даже ничего не заподозрил. Ее щеки окрасились легким румянцем, и она прикусила губу.

– Еще бы, да! Это был лучший подарок в моей жизни!

– Что ж, Доминик, теперь вы обо всем знаете, – вставила миссис Тэттон. – Она должна была рассказать вам о мальчике и обо всем остальном с самого начала.

– Мама! – прошептала Арабелла, пораженная поведением матери.

– Но тебе действительно следовало так поступить, дорогая, – наставительно заметила та. И продолжила, снова повернувшись к Доминику: – А вы, несмотря на все свои извинения и увещевания, должны были гораздо лучше обращаться с моей дочерью.

– Вы совершенно правы, мэм, – галантно отозвался тот. – И сегодня я здесь, чтобы наконец разрешить этот вопрос.

Глаза миссис Тэттон слегка расширились. Она тут же бросила взгляд на Арабеллу, Доминик прочел в нем вопрос и беспокойство.

О его намерениях больше не было сказано ни слова, но он остался на ужин и поцеловал своего сына на ночь, когда мать укладывала его спать.

К тому времени, как Арабелла и Доминик остались наедине в гостиной, ее нервы уже были на пределе. Разгладив складки на подоле платья, она опустилась на краешек дивана.

– Твоя вчерашняя встреча с лордом Мисбурном прошла хорошо? – спросила Арабелла.

– Вполне. – Доминик расположился у камина, по-прежнему нетопленного, поскольку вечер выдался необычайно теплым.

Воцарилось молчание, которое Арабелла поспешила нарушить следующим вопросом:

– Не хочешь еще чашку чая?

– Нет, больше не нужно, спасибо, Арабелла. – Темные проницательные глаза посмотрели на нее. – Я абсолютно серьезно говорил вчера о женитьбе. На тебе.

– Доминик, – вздохнула Арабелла. Эта тема была слишком болезненна для них обоих. – Скажи, как мы можем пожениться после всего, что произошло?

– Скажи лучше, как мы после этого можем не пожениться? – Он по-прежнему казался спокойным, но дергающийся мускул на щеке выдавал напряжение, таившееся под маской безмятежности.

– В самом деле, Доминик, я же твоя любовница!

– А разве раньше мужчины не женились на своих любовницах? Как же Монтджой? Кроме того, я никому не представил тебя именно в этом качестве.

– Слишком многим известно о мисс Нуар и заведении миссис Сильвер.

– Возможно, но это никак не относится к миссис Марлбрук. Можешь быть уверена, я сделаю все, что в моих силах, и позабочусь о том, чтобы подобные ассоциации никогда никому не пришли в голову. Никто даже не предположит, будто твое прошлое не слишком респектабельно. Разве ты не уважаемая всеми вдова Арабелла Марлбрук, недавно переехавшая в Лондон? Все подумают, что мы женимся по любви.

Когда-то они и впрямь хотели пожениться по любви. А теперь… Арабелла взглянула в глаза Доминика.

– Мы должны сделать это, Арабелла, ради Арчи.

У меня есть долг и перед своим сыном, и перед тобой – за все зло, что я причинил вам.

«Долг?!» – потрясенно подумала Арабелла. Возродившаяся надежда, еще совсем хрупкая, была сокрушена непримиримой реальностью. Доминик ни слова не сказал о нежности, не говоря уже о любви.

– Значит, ты хочешь так поступить только для того, чтобы умалить чувство вины, – произнесла Арабелла, подумав про себя: «Как глупо с моей стороны ожидать, что дело не только в этом».

– Чувство вины? Это же ты скрыла от меня существование Арчи.

Арабелла воззрилась на него, и Доминик понял, что словесный выпад попал прямо в цель.

– А у меня был выбор? Я сделала то, что считала лучшим для Арчи. Он ведь мой сын!

– Он и мой сын тоже. Разве у меня нет права поступать так, как лучше для него, или ты отказываешь мне даже в этом?

Арабелла отвернулась, пытаясь скрыть боль:

– Арчи так похож на тебя, что все поймут – он твой сын. Он превратится в объект сплетен и насмешек.

– Меня не заботит, что подумают другие. Они могут высказывать свои предположения сколько их душе угодно, но я ведь не лишен власти и влияния. Кроме того, если, конечно, ты не намерена прятать его всю оставшуюся жизнь, о существовании мальчика скоро станет известно. Я смогу защитить его гораздо лучше, если к этому времени мы будем женаты, и я смогу защитить тебя.

Арабелла понимала, что Доминик прав, но ее переполняли разочарование и грусть. Следовало бы радоваться, что он так заботится о своем сыне и не лишен чести. Она, конечно, радовалась этому. Искренне. Но не могла не думать о том, как он в первый раз сделал ей предложение, когда они еще были молоды, наивны, влюблены. В этот раз все по-другому. Слишком многое изменилось за эти годы. Прошлое нельзя вернуть, никогда. И ей было больно сознавать это.

– Я не уверена в этом, Доминик.

– А какой у нас выбор? Оставить тебя здесь в качестве моей любовницы, а Арчи – бастардом? Неужели ты предпочитаешь этот вариант?

– Нет!

– Тогда положение безвыходное. Мы должны пожениться.

Она чувствовала, как колотится сердце. Он просит ее выйти за него замуж. Человек, которого она любила всей душой до сих пор, несмотря ни на что. Однако сердце упрямо сжималось в комок, и ей хотелось плакать.

– Есть еще один вариант, который мы не рассматривали, – медленно произнесла Арабелла. Ей показалось, что эти слова произносят чужие губы. Ее снова охватил холод, но она знала, что должна договорить. – Мне вовсе не обязательно оставаться твоей любовницей. Мама, я и Арчи могли бы поехать в деревню. Если бы у нас было немного денег, хотя бы на маленький домик, мы могли бы жить в довольстве, сохранив лицо в глазах света, а ты мог бы…

Доминик схватил ее за руки и притянул к себе, вглядываясь в ее глаза своими, горящими яростным огнем.

– Ты именно этого хочешь, Арабелла?

И внезапно за этим гневом она почувствовала боль от раны, которую только что нанесла ему своими словами. Арабелла не смогла солгать.

– Ты же знаешь, что это не так. – Она покачала головой, чувствуя, как слезы обжигают глаза. – Но речь идет не о том, чего мы хотим, верно? Ты уже сказал, мы обсуждаем долг и то, что будет лучше для Арчи.

– И ты считаешь, что лучше всего будет увезти его прочь от родного отца?

– Ты мог бы иногда навещать его и…

Но Доминик даже не дал ей договорить:

– У тебя два пути, Арабелла. Или ты выходишь за меня замуж, или остаешься моей любовницей. Другого варианта нет, потому что я никогда и ни за что не отпущу тебя и ребенка. Что ты выбираешь? Ты выйдешь за меня замуж?

Она была зла, расстроена и опечалена одновременно. Разум твердил, что в его предложении есть смысл. Доминик действительно предложил вариант, который будет лучше всего для Арчи. За такое предложение любая другая женщина в ее положении ухватилась бы без колебаний. Но сердце… Оно говорило совсем о другом.

– Ты обрисовал ситуацию вполне ясно, – произнесла Арабелла и вспомнила, как он сказал ей в ту первую ночь в борделе: «Шлюхи выполняют прихоти богатых мужчин». И часть ее в негодовании отвергла это предположение, отрицая власть герцога над ней.

Доминик смотрел ей в глаза, ожидая ответа.

– Да, Доминик, я выйду за тебя замуж.

«Ради Арчи, – твердила она себе. – Только ради Арчи».

Мужчина кивнул, и она почувствовала, как судорожно стиснутые пальцы, сжимавшие ее руки, ослабили натиск.

Они смотрели друг на друга, в воздухе витали гнев, напряжение и грусть.

Затем Доминик извлек из кармана маленькую коробочку, обернутую красной кожей, в которой оказалось прекрасное кольцо, усыпанное сверкающими бриллиантами, окружающими большой квадратный сапфир чистейшего синего цвета.

– Это обручальное кольцо Арлесфордов, – пояснил он и надел его Арабелле на безымянный палец правой руки.

Она потеряла дар речи. Арабелла боялась, что стоит ей открыть рот, как чувства рванутся наружу.

– Я сделаю все необходимые приготовления.

Арабелла молча кивнула.

Доминик поклонился и ушел.

Этот день должен был стать счастливейшим в ее жизни, но он обернулся сущим кошмаром и принес только печаль. Доминик просил ее руки не из-за любви, а из-за Арчи. Они оба решили сделать это ради сына. Все шло так, как должно было. Пора уже привыкнуть отдаваться человеку, который ни капли не любит ее.

Доминик знал, что не сумел сделать ей предложение как положено. Он был слишком потрясен и обижен тем, что Арабелла могла помыслить о том, чтобы покинуть его. И он сам еще пребывал во власти обиды на нее – за то, что столько лет скрывала от него собственного сына. Одна мысль о том, что Арабелла могла снова забрать Арчи от него, наполнила его душу гневом, как в то утро, когда он узнал о своем отцовстве. Он понимал, что делал все неправильно с той самой ночи, когда они встретились в борделе миссис Сильвер. Теперь Доминик пытался исправить положение. Но почему-то казалось, что уже слишком поздно.

Арабелла утверждала, что он ей небезразличен. Он же знал, что по-прежнему любит ее, и надеялся, что она захочет стать его женой. Но этот разговор прошел совершенно не так, как он рассчитывал, не считая результата. Видимо, иногда сломанное попросту нельзя починить. Иногда нанесенный ущерб оказывается слишком значительным. Он задумался, существует ли вообще возможность отмотать назад упущенное ими время.

Решено. Он сделает Арабеллу своей женой и позаботится о том, чтобы Арчи был признан его сыном и наследником, ибо это лучшее, что можно сделать для них обоих. А что до их отношений с Арабеллой… Что ж, оставалось только надеяться, что все обернется к лучшему.

Заглушив голос сердца, Доминик решил устроить бал в особняке Арлесфордов, чтобы объявить об их помолвке.

Через две недели с того дня, как Доминик сделал предложение, в девять часов вечера пятницы миссис Тэттон вертелась у зеркала в спальне, когда на улице раздался стук колес.

– Он прислал за нами карету, Арабелла?

Молодая женщина услышала беспокойство в голосе матери, несмотря на то что она сама не находила себе места от волнения, однако нашла в себе силы попытаться ее успокоить.