Маргарет Макфи - Сорвать маску

– Видите ли, моя дочь овдовела два года назад, доктор, и мальчику отчаянно не хватает мужского влияния. – Она выразительно посмотрела на свою дочь, словно пытаясь напомнить ей о том, что во всем виноват только Доминик.

Арабелла отвела взгляд, ощутив укол вины. Она свалила всю вину на Доминика, который был совершенно ни при чем.

– Я зайду через несколько дней проверить, как себя чувствует Арчи. – Доктор Роксби принял деньги и попрощался.

Как только дверь за ним закрылась, Арабелла тяжело прислонилась к ней.

– Что ж, должна сказать, ни о чем подобном я в своей жизни не слышала, – произнесла миссис Тэттон.

– Теперь, когда доктор упомянул об этом, я и сама вижу связь, – произнесла Арабелла. – Арчи чувствует себя гораздо лучше, когда ему не нужно идти в школу. Один день там – и он снова болен. Он почти ничего не говорит о школе. И даже не упоминает о других мальчиках. – Арабелле стало плохо при одной мысли, что ее сына продолжают обижать. – Но почему он ничего мне не рассказал, мама?

– Возможно, не хотел тебя волновать. Или же обидчики угрозами вынудили его молчать.

Ну почему она ничего не поняла?!

– Что ж, причину угадать несложно. Ты ведь слышала, о чем он спросил за ужином на прошлой неделе. – Ее мать понизила голос. – Ублюдок. Подумать только… Теперь ты видишь, что он сотворил с мальчиком, Арабелла? Почему он просто не женился на тебе, покончив с этой историей? Тогда ничего подобного бы не произошло! Но нет, Доминик опять решил, что ты недостаточно хороша для него! И теперь дошло до того, что твой сын лежит наверху, боясь идти в школу, чтобы не слышать, что другие дети говорят о его происхождении! – Миссис Тэттон тяжело опустилась на стул и положила дрожащие руки на столик, стоящий в прихожей.

– Нет смысла снова и снова сводить разговор к Доминику, мама. Давай попробуем разобраться с возникшей ситуацией. Пожалуйста, будь добра, присмотри за Арчи, пока я схожу в школу.

Арабелла поспешила уйти, боясь, что больше не сможет молчать и расскажет матери всю правду о том, что заставило их уехать из дома на Керзон-стрит.

Визит Доминика в магазин мадам Буассерон убедил его в ее невиновности. Эта женщина была честной и искренней. Более того, ее ремесло предписывает определенное поведение, в частности – хранить самые разнообразные деликатные секреты клиентов. Если бы она выдала правду о ком-то из них, ее услугами перестали бы пользоваться и магазину пришел конец.

Этим вечером он сидел один за письменным столом, пытаясь понять, каким образом можно выйти на след человека, назвавшегося мистером Смитом, когда Бентли проводил в кабинет Хантера.

Себастьян опустился в кресло по другую сторону стола, напротив Доминика. Тот налил другу бренди.

– А сам что, не будешь? – удивленно спросил Хантер, приняв бокал из рук герцога и поблагодарив его.

Доминик только покачал головой.

– Мисбурн спрашивал о тебе в клубе «Уайтс».

– Именно это мне сейчас жизненно необходимо услышать, – с сарказмом отозвался Доминик. – Ты пришел, чтобы сообщить мне именно это?

– Нет, я пришел, чтобы узнать, как ты. – Доминик почувствовал на себе пристальный взгляд Хан тера.

– Полагаю, ты уже знаешь, что случилось? – По сочувственному выражению на лице друга герцог понял, что ему все известно.

– Об этом знает весь Лондон. Это какая-то бессмыслица, Доминик. У Арабеллы было еще больше причин желать этого брака. Почему она могла вдруг разорвать помолвку?

– Полагаю, она действовала под давлением, по принуждению. Кто-то добрался до нее, Себастьян. Кто-то знавший, что она и мисс Нуар – одно и то же лицо.

Хантер мгновенно посерьезнел, выпрямился в кресле и произнес:

– Я думаю, тебе следует узнать кое-что, касающееся нашей мисс Нуар. Не так давно я нанес еще один визит в заведение миссис Сильвер, чтобы повидать Тилли, мисс Роуз. И между прочим она упомянула о том, что очень многие интересовались личностью мисс Нуар. – Хантер пристально посмотрел на Доминика.

– Этого следовало ожидать. Я заплатил им всем за молчание. И миссис Сильвер уверена, что никто не выдал тайны.

– И я полагаю, она права, потому что Тилли отказалась обсуждать со мной мисс Нуар. Но она сболтнула кое-что другое. Оказывается, был один джентльмен, предлагавший немалые деньги – несколько сотен фунтов – за любую информацию о мисс Нуар. Тилли считает, что один из лакеев вполне мог продать эту тайну. Судя по всему, недавно этот тип исчез. А до этого ходили слухи, что у него были сложности финансового характера, сходные с моими собственными.

– Долги чести?

Хантер кивнул.

– А что с этим джентльменом, который задавал вопросы?

– По всей видимости, это был некий мистер Смит, хотя мне не верится, что ему бы хватило глупости представиться настоящим именем. – Хантер мрачно усмехнулся, но снова стал серьезным, встретившись взглядом с Домиником.

Глаза герцога угрожающе сузились.

– Значит, Смит?

– Совершенно верно. Я вижу, это имя ты слышишь не в первый раз.

– А эта девица не рассказывала больше ни о чем? Только назвала его имя?

Хантер снова улыбнулся:

– О да. Видишь ли, Тилли весьма наблюдательна. Она описала его внешность в деталях, вплоть до «темных, холодных, опасных глаз». И упомянула о том, что у нашего мистера Смита была трость с набалдашником в виде «жуткой серебряной волчьей головы». Она обратила на нее внимание потому, что глаза были сделаны из изумрудов.

Набалдашник на трости в виде волчьей головы? В этом было нечто смутно знакомое. Доминик понял, что раньше видел такую трость, но никак не мог вспомнить где.

– Вряд ли таких много в Лондоне.

– Ты прав, – многозначительно улыбнувшись, произнес Хантер. – Я вижу, наши мысли пошли в одном и том же направлении. Очевидно, сегодня ты примешься за поиски неуловимого мистера Смита?

Мужчины обменялись выразительными взглядами.

– Что ж, чертовски жаль. Я уж было решил, что ты избавишь наконец нас от неудач за карточными столами.

– В другой раз, друг мой, – произнес Доминик, хлопнув Хантера по плечу. – После того, как отыщу этого Смита.

Доминика мало-помалу начинала раздражать тщетность поисков. Прошло уже полчаса с тех пор, как бывший сыщик с Боу-стрит вышел из его кабинета в особняке Арлесфордов, и все это время герцог сидел, обдумывая полученные от него сведения – к сожалению, весьма скудные. Несмотря на пять дней непрерывных расспросов, слежек и подкупов, им так и не удалось установить личность мастера, изготовившего необычный набалдашник для трости. Все расспросы относительно личности ее владельца были встречены недоумением и молчанием.

Зато другие изыскания Доминика прошли более плодотворно. Он узнал, что Смит пытался купить любые сведения об Арабелле – и как о мисс Нуар, и как о миссис Марлбрук – из всех возможных источников, включая слуг в его собственном особняке и доме Арабеллы. Он знал, что неизвестный задавал вопросы о том, кто платит ренту за известный дом на Керзон-стрит, кто заказал мебель, на чье имя выписаны счета, кто дал объявление о том, что требуется прислуга.

Пропавший слуга из заведения миссис Сильвер был обнаружен в одном из игорных домов Брайтона, где проматывал остатки полученной взятки за одним из столов, не покрыв ни одного долга и с толпой весьма злых кредиторов у дверей. Пятьсот фунтов – необычайно щедрая цена за описание женщины и сведения о том, что герцог Арлесфордский заплатил за услуги мисс Нуар в ее первую ночь в борделе, а на следующий вечер купил ее у миссис Сильвер. Несмотря на то что Доминик по-прежнему не узнал настоящего имени загадочного мистера Смита, он понял, что этот человек весьма богат и приложил немалые усилия для поисков Арабеллы.

Очевидно, дальше нужно было отправиться в Авершем и побеседовать с Арабеллой, однако Доминик боялся, что она не захочет ничего ему говорить, иначе об этом станет известно Смиту, который к тому же узнает, куда она уехала. Нет, сначала необходимо разыскать Смита и заткнуть ему рот. Доминик снова задумался о том, почему Арабелла не обратилась к нему за помощью. Чем бы ей ни угрожал неизвестный, Доминик не сомневался в том, что сумел бы защитить ее. Он помассировал виски пальцами и плеснул в бокал немного бренди.

Герцог услышал, как открылась, а затем захлопнулась входная дверь, но практически не обратил на это внимания. Зато он отметил легкие торопливые шаги, прошелестевшие по мраморному полу коридора. Его охватило дурное предчувствие, от которого волосы зашевелились на затылке, а по спине побежали мурашки. Прервав свои размышления, он выпрямился в кресле и осторожно поставил бокал на стол. Рука скользнула в верхний ящик в тот миг, как распахнулась дверь. В кабинет ворвалась невысокая, закутанная в темный плащ фигура и застыла перед его письменным столом.

Раздался тихий вскрик, когда девушка – а этот высокий голос, несомненно, не мог принадлежать мужчине – увидела, что хозяин дома сидит в комнате.

– Но они сказали мне, что вас не будет… – Вошедшая прикусила язык, словно сказала что-то лишнее. – То есть… я… я… – Она нервно сцепила пальцы, затянутые в черные перчатки.

Пальцы Доминика отпустили рукоять пистолета, лежавшего в ящике, – он наконец узнал этот голос и понял, кто стоит перед ним.

– Что вы делаете в моем доме поздно вечером? Почему крадетесь в мой кабинет, леди Марианна? – Изогнув одну бровь, Доминик одарил ее суровым взглядом.

– Значит, вы знаете, что это я, – тихо произнесла она и отбросила капюшон на спину, открыв светлые волосы, собранные в строгий пучок. Перед ним и впрямь стояла леди Марианна Уинслоу, раскрасневшаяся от смущения, с большими глазами, в которых застыл страх. Она стиснула руками плащ, плотнее запахнувшись в него, словно Доминик был хищным чудовищем, готовым в любой момент наброситься на нее.

– Вы не ответили на мой вопрос, – без намека на улыбку жестко произнес Доминик.

С лица девушки сбежали все краски. Она попятилась к двери.

– Я боюсь, произошла ужасная ошибка, – произнесла она дрогнувшим голосом. – Мне не следует находиться здесь.

– Вы и не должны быть здесь, леди Марианна. – Доминик поднялся с кресла и одним быстрым движением преградил ей путь.

Леди Марианна беззвучно охнула и замерла на месте:

– Прошу вас, ваша светлость! Позвольте мне уйти, не подвергая опасности свою репутацию!

– Вы уйдете только после того, как расскажете мне, что вы здесь делаете. – Слова, произнесенные холодным, суровым тоном, заставили девушку вздрогнуть.

Она кивнула, соглашаясь с его условием:

– Мне было сказано, что сегодня вас не будет дома. Я должна была проникнуть незамеченной в ваш кабинет и оставить на столе это письмо, а затем уйти так же тихо, как вошла.

Леди Марианна опустила руку в карман и извлекла аккуратно сложенный и запечатанный конверт. Доминик заметил, как письмо дрожит в ее тонких пальцах.

Он взял конверт из ее рук, отметив, что письмо адресовано ему, но, кроме имени, на нем ничего не значится.

– Кто вас послал? – спросил он, сломав восковую печать.

Леди Марианна ничего не ответила. Герцог начал разворачивать письмо.

– Выкладывайте, леди Марианна, или можете быть уверены, я продержу вас здесь до тех пор, пока вы не ответите на мой вопрос.

Девушка покачала головой.

– Я ничего вам не скажу, – прошептала она.

Доминик наконец открыл первый лист письма. И в тот же миг понял, кто послал сюда леди Марианну и с какой целью. Лист был совершенно чист.

Он поспешно двинулся к колокольчику и позвонил. В тот же миг на пороге появился дворецкий.

– Проводите эту юную леди к черному ходу, Бентли.

Дворецкий был достаточно опытен, чтобы не продемонстрировать удивления, обнаружив в кабинете хозяина молодую женщину.

– Мне следует вызвать для нее экипаж, ваша светлость?

– Нет.

Бентли вопросительно взглянул на Доминика, затем снова потупился.

– Я уверен, что ее папочка ожидает у дверей моего дома, пока мы с вами здесь ведем беседу, – пояснил он, обращаясь к дворецкому. И, повернувшись к леди Марианне, добавил: – Или я не прав?

Она не произнесла ни единого слова, но заливший щеки густой румянец сам по себе являлся ответом.

– Выпроводите ее отсюда как можно быстрее и тише, Бентли, – приказал Доминик, уверенный, что правильно понял, кто и почему запланировал этот визит.

Но было слишком поздно.

В дверь забарабанили кулаком. У стоявших за ней людей не хватило приличия и воспитанности подождать приглашения.

– Я немедленно позову сюда Хилларда и Дауда, ваша светлость, – произнес дворецкий, но стоило ему открыть дверь, как в кабинет ворвались двое мужчин.

– В этом нет никакой необходимости, Бентли. Я разберусь с этими господами. Оставь нас.

Дворецкий не был так уверен, однако вышел, не посмев ослушаться хозяина.