Федерика Боско - SOS! Любовь!

– Знаешь… папа звонил сегодня утром.

– Ну нет! Только не это! – Она делает на каблуках разворот и быстрым шагом идет прочь.

Я бегу следом:

– Ты права, абсолютно. Просто я была уверена, что ты ни за что не согласишься. Он позвонил утром, сказал, что хочет собрать нас всех за ужином, наверное, хочет что-то сказать. Пожалуйста, сделай это ради меня!

– Вот видишь? Тебе нельзя верить ни на грош, ты врешь, не стесняясь, всем подряд.

– Я же хотела как лучше. Ты бы все равно отказалась. Как же я пойду одна? – Изображаю брошенного кокер-спаниеля, умоляюще сложившего лапки.

– Мне тебя не жалко, я ни за что туда не пойду, даже не думай.

– Сара, ты уезжаешь отсюда, у тебя начинается новая жизнь с Лоренцо, но если ты не примешь вместе со мной эту часть твоего прошлого, рано или поздно ты будешь сожалеть об этом. В детстве у нас всегда получалось, и сейчас получится: мы возьмемся за руки и прыгнем. Вместе мы сильные, с нами ничего не может случиться. Пожалуйста!

Сара в гневе, но, кажется, лед тронулся. Она берет меня за локоть и тянет в ресторан.

Отца мы выделяем сразу, поскольку он единственный, кто громко говорит по мобильному телефону, размахивая руками.

Дочерна загорелый, рукава пиджака закатаны, волосы собраны в хвост. Рядом с ним сидит Гайя Луна, волосы уложены в безупречную прическу, вертит в руках хлебную палочку, уставившись в какую-то точку на скатерти. Администратор провожает нас к столику. Отец приветствует нас так, будто мы расстались только вчера.

– Вот и они. Как дела? – Он встает, чтобы расцеловать нас. Говорит, обращаясь к официанту: – Это все мои дочки, представляете? Когда нас видят вместе, их принимают за моих подружек! Но они слишком старые! – Он громко смеется.

Если бы официантом был карлик, я бы поклялась, что мы оказались в фильме Феллини.

Сара ограничилась тем, что сказала два раза «привет». Хорошо, что не добавила: «очень приятно». Прячемся за раскрытым меню.

– Я не хочу есть, – говорит Сара, закрывая меню.

Мягко кладу руку ей на запястье и вонзаю ногти.

– Почему? Здесь очень вкусно готовят – мясо, рыба, трюфели… – Отец – сама любезность. – Выбирай что хочешь, я угощаю.

Естественно, кто же еще?

Гайя Луна тоже не блещет красноречием, но я могу ее понять. Она общается с ним каждый день, должно быть, это нелегко.

– Ну что, расскажите мне: как ваши дела? Женихи у вас есть? Погодите-ка, я угадаю… По-моему, у Сары – да, а у Кьяры – нет. Попал?

Это что, так бросается в глаза?

– Не сердись, Кьяра, просто у тебя такой типаж…

Боже, что он сейчас скажет?

– Более классический, что ли, правда?

Уфф, а мог бы одним словом свести на нет все мои психотерапевтические достижения.

– Папа, может, скажешь, зачем ты нас здесь собрал? – с заметным нетерпением спрашивает Гайя Луна.

– Что за спешка? Могу я немного полюбоваться на своих дочек? Когда еще такое случится!

– Случалось бы чаще, если бы ты интересовался нами, – язвительно замечает Сара.

– Знаешь, Сара, я пригласил вас не для того, чтобы ссориться, и не для того, чтобы ворошить прошлое. – Пожалуйста, давайте наслаждаться этим семейным ужином, – сухо отвечает он.

От взрыва застарелых обид нас спасает официант с подносом.

– О! Наконец-то рыба, заслуживающая своего названия! Представляете, на Кубе нет рыбы! Посмотрим, как пойдут дела у Рауля Кастро, но, в общем, эмбарго – это вам не шутка.

– Ладно, папа, тебе-то грех жаловаться, твои дела идут в гору, – комментирует Гайя Луна.

– При чем здесь это? Стоит на минутку расслабиться, как тебя тут же обойдут конкуренты!

Кажется, мы смотрим скетч с комиками Тото и Альдо Фабрици, только почему-то не смешно. Сара уставилась в свою тарелку, перекатывает вилкой горошек. Ей уже в третий раз подливают вина, боюсь, что это не к добру.

– Когда ты прилетел? – спрашиваю я, чтобы поддержать разговор.

– Вчера утром, а послезавтра уже возвращаюсь. Мне надо кое-что уладить, и я воспользовался моментом, чтобы встретиться с вами.

– Представляю, как ты без нас скучал, – с сарказмом замечает Сара.

– Знаешь, по правде говоря, без тебя – нет. Если ты намерена и дальше пререкаться со мной, тебе было бы лучше остаться дома.

– Я и хотела остаться, но меня заставили прийти, – вызывающе отвечает она.

– Уходи, ты совершенно свободна. Если тебе так тяжело провести вечер с отцом и сестрами, тебя никто не держит.

– Ну да, конечно, тебе кажется, что это нормально, что можно вдруг возникнуть из ниоткуда, когда пять лет о тебе ни слуху ни духу!

– Ладно, я понял. Ты, Кьяра, чем занимаешься? Работаешь? Все в порядке?

– Да, все как обычно, работаю в адвокатской конторе, ничего особенного.

– Неплохо. Вот выйдешь замуж за адвоката, и дело в шляпе, а?

– Они все уже женаты… А знаешь, кто скоро выходит замуж?

– Нет, кто?

– Сара.

На какой-то миг во взгляде отца недоумение: «Кто это, Сара?» – но, к счастью, он спохватывается и говорит:

– Прекрасно!

Сара вонзает вилку мне в ляжку. Чтобы скрыть гримасу боли, поворачиваю голову и зову официанта. Заказываю картошку фри, хотя, думаю, это блюдо здесь не подают.

– И кто же твой избранник? – спрашивает отец с набитым ртом.

– Симпатичный парень, вежливый, честный, влюбленный и очень толковый.

– То есть прямая противоположность мне.

– Ты сам сделал такой вывод.

– Что бы ты ни сказала, это однозначно звучит обвинением в мой адрес.

– Действительно, странно, ты же был образцовым папашей!..

– Я не был образцовым папашей, но я занимался делом, благодаря моим скромным достижениям некоторые смогли вырасти и получить образование, и я не намерен сейчас оправдываться перед какой-то воспитательницей детсада.

Так, все было очень вкусно, всем спасибо, «Титаник» идет ко дну.

– Не смей называть меня неудачницей! Если и есть здесь полное ничтожество, так это ты!

– Прекрасно, теперь ты понимаешь, почему я не жаждал тебя видеть эти пять лет.

– По мне, так хоть сто!

– Отлично, думаю, этим все сказано.

– Да, естественно. Всего хорошего! Пусть твоя жизнь и дальше будет такой прекрасной! – Сара поворачивается ко мне. – Доедешь на метро, завтра поговорим.

И уходит, разъяренная как фурия. Мы трое растерянно смотрим друг на друга.

– Ты скажешь наконец, зачем мы здесь собрались? – спрашивает Гайя Луна.

– Конечно, жду не дождусь, – отвечает отец, наливая себе вина. – Мне осталось жить месяца два максимум.

– Мне никогда еще не было так плохо, доктор. Сестра уехала на следующий день и даже не попрощалась, мама со мной не разговаривает, потому что я поддержала Сару, Риккардо прислал какого-то парня забрать вещи, и даже Андреа вдруг пропал. Как ни странно, но единственный человек, с кем я иногда разговариваю, – это Гайя Луна. Правда, говорит она односложно, но хоть какое-то общение!

– Кьяра, я вас очень хорошо понимаю и всячески хочу вас поддержать.

– Да. И как же?

– Представьте, в момент кризиса открываются новые возможности. Это тяжелое испытание, но оно делает вас сильнее, дает возможность роста.

– Короче, это означает, что я сама должна выбираться из ямы, так? И что дальше? – говорю я довольно агрессивно.

– Мы боремся вместе, с самого начала сеансов. Моя задача – поддержать вас.

– Ладно. Значит, вы меня поддерживаете… Так вот, я скажу вам, что хочу уменьшить грудь.

Фолли вопросительно смотрит на меня:

– Зачем?

– А затем, что позавчера я проходила возле школы и слышала, как подростки говорили друг другу: «Видел? Представляешь, что она вытворяет этими сиськами!» И тогда я решилась. Я поняла, что нужно сделать это.

– Кьяра, я понимаю вашу обиду и разочарование, но необходимо как следует подумать, прежде чем решиться на такое: как бы вам не пожалеть в дальнейшем, ведь сделанного не воротишь. Умоляю, подумайте сто раз, не принимайте скоропалительных решений.

– Я все решила и уже договорилась с хирургом.

– Значит, вы просто сообщаете мне о своем решении?

– Да. А вы что, против?

– Честно сказать, нет, это ваш выбор, я могу лишь советовать вам варианты.

– На этот раз вы ничего не можете мне посоветовать, это единственное правильное решение, которое я приняла в своей жизни, – сурово отвечаю я.

– Хорошо, Кьяра, но, если вам нужна моя помощь, знайте, что я здесь.

– По правде говоря, доктор Фолли, я предпочитаю обойтись без вашей помощи. Думаю, нам пора прощаться.

Кажется, Фолли удивлен и смущен.

– Вы уверены? Вам совсем не обязательно приходить сюда каждую неделю, можете просто позвонить мне, когда сочтете нужным.

– Мне кажется, что мы обо всем уже поговорили и теперь просто перемалываем одно и то же. Поэтому я предпочитаю закончить на этом.

– Хорошо, если вы так решили, я не спорю. Но поверьте, мне очень жаль вас терять.

– Одним пациентом больше, одним меньше.

– Вопрос не в количестве, Кьяра. Мы знакомы уже пять месяцев. Мне будет по-человечески вас не хватать.

Чувствую, как защемило сердце, но все-таки встаю и протягиваю ему руку.

– Прошу вас, Кьяра, помните, вы не одна, я с вами.

– Ну да, конечно, все так говорят.

Консьерж внизу подметает пол. Уходя, прощаюсь с ним, целую в обе щеки, как старого друга. Естественно, как только я поворачиваю за угол, он снова принимается напевать: «А люди бывают такие стра-а-анные…»

Сегодня же у меня встреча с хирургом. Я две ночи просидела в Интернете, изучая сайты и отзывы на форумах. Никогда еще у меня не было такой твердой уверенности в том, что я делаю. Если я сама о себе не позабочусь, никто этого не сделает.

В приемной сидят девушки, все они на вид моложе меня. Представляю, с чем они обращаются: увеличить грудь, увеличить грудь, увеличить грудь.

Дуры, вы просто не представляете, что вас ждет!

Когда подходит моя очередь, чувствую некоторое смущение.

Врач очень грамотный, хорошо знающий свое дело, и все же, стоя перед ним, голая по пояс, с нарисованными фломастером линиями, я чувствую себя как кусок говядины в мясной лавке: схема разделки туши – бедренная часть, задняя четверть, филей…

Хирург взвешивает на руке «материал», который надо отрезать, того и гляди, скажет: «Тут два с половиной кило, синьора. Оставить так?» Он считает, что можно управиться за один койко-день. Если б я знала, что это так просто, решилась бы раньше. А то лямки лифчика продавили на плечах такие борозды, что можно спокойно парковать велосипед.

Врач, как положено, выписывает направления на анализы. Выхожу из кабинета в приподнятом настроении. После операции я смогу начать новую жизнь, наконец-то на меня перестанут обращать внимание, и если кто-то захочет ко мне подойти, он сделает это не ради пышной груди!

Решаю сдать анализы в частной клинике, не хочу ждать полгода, когда за один день можно сделать анализ крови, электрокардиограмму и маммографию.

Медсестра, которая делает маммографию, улыбается и пытается меня приободрить, что совершенно бесполезно, потому как в это самое время моя грудь расплющивается на какой-то плите. Не могу отделаться от мысли, что тяготы для мужчин и для женщин распределены неравномерно. После того как другая грудь тоже побывала под прессом, выхожу в коридор ждать заключения.

Минут через сорок та же медсестра просит меня зайти в кабинет и в присутствии врача-рентгенолога показывает результаты маммографии.

Подчеркнуто спокойно она обращает мое внимание на маленькое подозрительное пятнышко, которое требует дальнейшего исследования.

– Не беспокойтесь, в большинстве случаев в такой фиброзно-кистозной груди, как ваша, не находят ничего страшного. Вы ведь регулярно проводите самостоятельный осмотр с пальпацией груди, верно?

– Честно говоря, нет.

– Значит, вы никогда у себя не замечали этот узелок.

– Какой узелок, простите?

– Позвольте?

– Пожалуйста.

Она просит меня поднять правую руку и двумя руками, сантиметр за сантиметром, ощупывает от подмышки вниз, пока не обнаруживает что-то. Я ощущаю ее беспокойство, хоть она и пытается его скрыть.

– Вот, чувствуете здесь как будто твердый камешек?

– Мм…

– В данном случае лучше сделать специальное обследование, чтобы понять его природу.

– Вы шутите, правда?

– Серьезна, как никогда.

– Вы хотите сказать, что это может быть рак?

– Нет, я этого не говорила. Но нужно сделать обследование. Возможно, ничего страшного, просто в таких случаях надо как можно быстрее показаться маммологу.

Придя домой, встаю у зеркала и повторяю движение рентгенолога. Узелок – вот он, круглый и твердый как камешек.

Эй, вы, там, ничего лучше не придумали? Вы решили, что мой персонаж вам разонравился, и хотите меня убрать? Слышите меня, а? Я вам говорю, сценаристы хреновы!

Опускаюсь на кровать совершенно без сил. Разве так бывает? Это что, шутка? У меня этот узелок, а у моего отца – рак поджелудочной.