- Пойдем, Сережа, пойдем, Шура, уже, наверное, дома, скорее же!

Побежала, Сережа подал ей шубу, шаль она заматывала уже на бегу. Она так спешила, что о Сергее уже не заботилась ничуть. Сергей бежал за ней, обнимал за плечи, отставал, любовался фигурой, и снова догонял... И вот, наконец, Тоня опять нажимает звонок - и Шура, безмятежный, безразличный Шура на пороге.

- Здравствуй, а где?..

- Да давно и след простыл...

- Как?!!! Куда?!! Ничего не оставил, ни записки ни адреса?

- Записка пустая, а оставил еще вот что, - Шура пригласил жестом войти. В комнате по-прежнему чисто, безлико, - Вот, - Шура протянул сумку и пачку тетрадей

Тоня схватила сумку, Сергею пришлось взять тетради. Говорить стало больше не о чем, распрощались и ушли. Чужие - они и есть чужие.

Сразу же в подъезде Тоня сунула руку в сумку - есть! На месте! Такую радость испытала Тонечка, что и не знаешь, с чем сравнить, ну примерно так давно она радовалась звонку Мякшева-младшего после долгого перерыва...

И вот тут вовремя Сергей сблефовал. Взяв лениво из рук Тони сумку, он сказал:

- Отвезу старику, суну как-нибудь на место. Спасибо, Тонь, выручила, и как бы охладев, показал, что ситуация исчерпана, и что были-то они вместе до той поры, пока пистолет не вернется к Сереже, как к ближайшему после хозяина человеку. А Тоня? Тоня очень хорошо помогла и спасибо ей, но, в сущности, она только вернула украденное. Сергей как бы пожимал плечами, чему, мол, она удивляется. Он контролировал ситуацию, но он был настороже ему-то нужна Тоня и сейчас! А наган этот - приманка! Клюнет ли? Тоня, конечно же не знает, что давным-давно разошлись пути старика Мякшева и Сергея, и что Сергей и не собирается в уже забытый им дом. Она пугается, она не хочет выпустить пистолет из рук. Но Сергей уйдет и пистолет уплывет! И вот она блефует тоже.

- Послушай-ка, Сергей, отдать ты успеешь, днем раньше, днем позже теперь все равно, - Тоня уже держит его под руку, заглядывает в глаза. А у того уже и звон в ушах и в глазах темнеет.

- Да-да, Тонечка, днем раньше, днем позже.

- А пока, Сереженька, - все ближе Тонино лицо, - мы сами наиграемся наганом. Вы меня и стрелять научите, ладно?

Сергей уже и поцеловал Тоню как-то, ткнулся как мальчик, в щеку, а Тоня будто не заметила, все продолжает:

- А потом-то, конечно, вернуть нужно, вернуть.

Сергей пришел в себя, конечно, есть шанс заполучить, приручить! Он ведь единственный знает об этой краже, сынок не в счет! Тоня, конечно, не дурочка, - поняла, что если он до сих пор никому ничего не сказал - значит, не считает нужным и пока не скажет. А Тоня знала уже наверняка, что она для Сергея так же вожделенна, как для нее наган. Ну что ж, побудем пока все вместе!

- Поедем сейчас ко мне, - властно теперь уже позвал Сергей. Он диктовал - Тоня слушалась. Слишком странной ей самой казалась эта зависимость от желанной, начиненной смертью игрушки. Магия, магия... И страсть? В руках Сергея власть - он хозяин положения - в его руках оружие и женщина...

2 января, день уж, видимо такой выдался, Валерий Федорович именно в этот день обнаружил пропажу. А случилось все до обидного прозаично: он стал протирать книги, а делал он это всегда не спеша, перелистывая странички, кое-что перечитывая. Библиотеку свою собирал он любовно и любил созданный им самим ритуал. Когда же за вторым рядом книг, в тайнике, он не обнаружил нагана (а в этом месте он хранился много лет), сначала покрылся холодным потом, а потом, будучи человеком бывалым и не слабонервным, решил пересмотреть, перерыть весь шкаф, поглядеть в других местах. Все бывает. Надев очки, сосредоточившись, он начал поиски. Но прочесав квартиру (на это у него ушел целый день), он сел на диван абсолютно спокойный - пистолета в доме не было! Теперь нужно было восстановить в памяти события последнего времени и понять, при каких обстоятельствах наган пропал. К милиции, естественно, он прибегнуть не мог.

А в доме Сергея теперь так - Тоня и наган. Заполучив Тоню, Сергей понял, что не выпустит теперь уже никогда. Если наган занимал его сильно, но не долго, то Тоня захватила все его существо, спокойной его жизни пришел конец. А Тоня как-то вся заострилась, оформилась в ней какая-то мысль: холодно и цинично оценила Тоня Сергея - "не моего романа!", но вся ситуация связана с ним и она волнует, будоражит... Тоня потихоньку полегоньку стала кружить вокруг него. Фигура за фигурой делались все изощреннее, все сложнее и, наконец, рухнула эта парочка в бездну страсти - без границ, без будущего, без прошлого. ("Это, пожалуй сгодилось бы для кино, - решила Ирина. - Не устарело".)

Но долго ли, коротко, а все же сказка сказывается, и Валерий Федорович, проведя бессонную ночь, теперь точно знал, что пистолет пропал в тот день, когда была девчонка Тоня, невеста... Сыном Мякшев-старший интересовался с периодичностью определенной - раз в два-три месяца. Последние сведения о нем он имел в октябре, можно бы и навести справки, но Валерий Федорович решил пойти по следу Тони и Сережи - очень может быть, что это сговор. Сергей дом знал прекрасно, в тайник сам не раз убирал оружие. Да и в тот раз, как вспомнил Мякшев-старший, сказал, что убрал... Кто из них, теперь в общем, не важно. Сергей знал, что у него нет разрешения на хранение оружия, но, конечно, не мог знать, что Валерий Федорович не будет охотиться за наганом. Для Мякшева-старшего важнее всего покой и ни за что не ввяжется он в сомнительные истории, где можно все потерять. Никакой наган этого не стоит! А вот пугнуть Сережу (скорее всего он девчонку и навел) необходимо. Пугнуть обоих - Тонин адрес он запомнил, Сергея же он найдет способ дразнить по телефону. Валерий Федорович был уверен, что наган давно уже в руках хозяина - того неведомого человека, который послал эту парочку на кражу. Мякшев-старший решил организовать запугивание поэффектнее, поэлегантнее и на обдумывание отпустил себе неделю. Попутно же решил заняться завещанием - не ровен час.

Сергея с Тоней теперь водой не разлить: как скованные одной цепью ходили оно всюду вместе и таскали за собой наган. Шла зима 80-го довольно холодная и солнечная. Они, конечно, следили друг за другом, все прочие занятия - учебу, работу они как-то отложили в сторону.

Но Тоня потихоньку стала уже утомляться от резких страстных посягательств этого в сущности абсолютно ей чужого Сергея - уже тянуло домой к родителям, в уют своей комнатки, уже давно ностальгически вспоминалась ее такая чудесная любовь к Мякшеву в прошлую зиму. Тогда были разговоры ночами напролет в его бойлерной, где он сторожил, гости, влюбленность, мечты Мякшева о гениальном романе. Но сейчас настоящее непотухающий все еще интерес к нагану заслоняет прошлое и заставляет мириться с Сергеем. Пока.

Однажды в квартире Сергея раздался телефонный звонок - мужской голос попросил Сергея Ивановича.

- Его нет, -ответила Тоня. А на вопрос, с кем имеют честь разговаривать, привычно ответила, что с женой.

- Очень хорошо. Так передайте пожалуйста мужу, что привезти заказ он может в ближайший вторник на квартиру Федора Валерьевича. И просьба проявить точность, иначе неустойка. Всего хорошего.

Тоня сразу же поняла, что это за "Федор Валерьевич" интересуется Сережей и напугалась очень. Сергей спал в соседней комнате, звонка не слышал. Вот, началось... Сбежать, пока он спит? Оставить здесь наган и исчезнуть? А вдруг проснется, схватит в дверях, повалит в постель? Утащить наган вообще казалось невозможным. Тоня впервые за долгое время тихо заплакала... "А что хочет сделать этот Валерий Федорович? Ему найти Сережу не составит труда, и он в любой момент может явиться сюда, а я ведь преступница! Преступница, преступница, - почему-то сладко замирала Тоня. Ну и пусть, а пока не сдамся! Значит будить Сережу и бежать с ним отсюда... И конечно к Шуре. Раз Мякшев в свое время поселился там, а он-то был специалист по заметанию следов, значит это место скрыто от отца, значит оно безопасное. Можно будет некоторое время пожить там, а потом...", - дальше Тоня не загадывала...

Вот опять тоже кафе. Тоня и Сергей ждут семи часов. Уже движется с работы ничего не подозревающий Шура. Тоня и Сергей сидят в молчаньи: говорить не о чем. Все злее делается страсть Сергея, все торопливее и небрежнее Тоня. Но вот, наконец, время. На пороге Шуриной квартиры они застыли парочкой - та же сумка в руках, те же тетради. Кажется, спаслись от погони. Но как бы тошно стало Тоне и противно Сергею, если бы они знали, что гнаться-то за ними никто не собирается! Но пока они слажены, объединены общей опасностью.

- Здравствуй, Шура! - Тоня с воспаленными глазами, говорит требовательно, - ты не мог бы нас приютить? Меня и его - Тоня кивнула на Сергея, мрачного, дерганного. Понимаешь, нужно. - Тоня приблизилась, взяла за руку. От нее несло жаром.

- У тебя температура, Тоня? - Шура освободил руку и впустил их в квартиру. - Конечно, конечно, оставайтесь.

Не принято было в шурином кругу отказывать в приюте, но рад не был, совсем не был рад... С антресолей была извлечена ширма - какая-то деревянная с вышивкой, комната разгорожена - живите себе.

И потекли дни друг на друга похожие. По утрам шевелились соседи, по комнате тихо ходил Шура - открывал шкаф, шуршал пакетами - разносился запах кофе. За ширмой на своем ложе из старых пальто и спальных мешков, пережидала это время Тоня, неспокойно спал Сергей. Под подушкой лежал загнавший их в это мучительное сожительство наган. Но вот все стихло квартира пуста. Тоня вылезает из своего укрытия - в ночной рубашке с отросшими до лопаток волосами, худая и кажется не совсем здоровая. Тихонько вытянув наган, она начинает на цыпочках кружиться с ним по комнате, потом, устроившись у зеркала, пробует различные позы, ищет удобное положение. Вот так - пистолет у виска, теперь у сердца, а вот - дуло во рту. Думает ли она, как в свое время Мякшев-младший о смерти? Сейчас она привыкает к ощущениям - там, в зеркале, бледная Тоня и пистолет у виска, теперь у сердца - только нажать курок. Упасть... Но нет, до этого еще далеко.

Неужели Сергей не знает об этих играх? И знает и не знает. Несколько раз в полудреме он видел Тонины проделки, но сил встать или даже что-нибудь сказать не хватало и он проваливался в тяжелый сон. Дело в том, что Тоня теперь повела с Сергеем тяжелую борьбу - она всеми силами отбояривалась, откручивалась от близости с ним - при такой тесной и подневольной связи это было не просто и мучительно. И потому ночами велась такая жаркая и бесплодная борьба, что бедный Шура засыпал теперь только со снотворным. Понять смысл происходящего он, конечно, не мог, но уже потихоньку злился. Что это с Тоней? С кем это она связалась? Зачем? Но они жили у него, и каждый вечер все вместе садились за стол и ели приготовленное Тоней, иногда что-нибудь пили и тогда еще беспощадней делались серые глаза Сережи и еще лихорадочнее горели Тонины. "Она же его ненавидит, - думал тогда Шура, что же это? Страсть, разврат... Но не любовь же! Человек не нашего круга этим все сказано!" Но терпеть его как каприз пусть малознакомой, но все же в некотором смысле своей Тони он был некоторое время согласен. Тоня даже как ни странно стала ему за это время роднее, но Шура держал дистанцию и в сложные отношения своих постояльцев не вникал.

Иногда бывали гости. Тогда раздвигали стол, стелили хорошую скатерть, иногда даже танцевали, не все же так мрачно!

Вот так протащился февраль. И все же Шуре пришлось узнать, что же за тайна связывает этих двоих. Как-то утро было такое промозглое, настроение такое мрачное, что Шура с полдороги решил вернуться и рухнуть спать... Он привык думать, что в его отсутствие постояльцы спят по полдня и потому тихонько приоткрыл дверь, рассчитывая застать сонное царство, но перед ним неприбранная и нечесаная Тоня с пистолетом в руке. "Господи, свят-свят, рука почти уже поднялась осенить крестом, но потом бессильно опустилась, и он просто прикрыл дверь. - Я этого не видел! Я не хотел этого видеть!" Шура отправился в читалку, выпил в буфете кофе. Конечно, он не хотел ничего знать, но теперь уже не мог. В свое время он проявил безразличие к оставленному Мякшевым наследству, поэтому он и не догадывался, что этот наган уже гостил у него, что он, Шура, уже был хранителем огнестрельного оружия. А сейчас он вообще преступную группу укрывает. Ну что ж, теперь нужно быть готовым ко всему. Шуре начало казаться, что при таком накале страстей неминуема кровь. Кто кого убьет - Тоня Сергея, Сергей Тоню, но развязка близка. А как только Шура осознал, что он невольно является участником событий, верх над прочими чувствами взяло чувство ответственности... Посидев немного в читалке, Шура поехал к себе на службу. Начальником его отдела был не то чтобы приятель, но все же факультетское знакомство давало некоторые преимущества. Взяв по дороге бутылку коньяку, Шура подготовился к атаке. Необходимо было недели на две выклянчить работу домой. Удалось все как нельзя лучше, а план был уже готов - последить за ними, негласно присутствуя в квартире, ну как сегодня. Вечером Шура вернулся как всегда к семи, встретила причесанная накрашенная Тоня, молчаливый Сергей. В портфеле папки с работой, в руке торт. Пили чай, Шура был оживлен и даже рассказал несколько анекдотов. И со следующего дня, а это было 21 февраля, Шура занял наблюдательный пост. А сделано было умно и просто - Шура в этой коммуналке прожил столько лет, что знал каждый вздох соседей: так называемая тетя Мотя уходила с утра до вечера мыть полы то туда, то сюда, в перерывах ездила к дочке сидеть с внуком, возвращалась часов в восемь, со вкусом ужинала, а в десять уже спала мертвым сном. Так вот - дверь в ее комнату не запиралась никогда. Был это принцип или легкомыслие тети Моти, Шуре все равно, главное, что он сможет это использовать. Шура забирался туда со своими тетрадками, попивал кофеек, слушал радио, которое у тети Моти никогда не выключалось. Круглый стол, покрытый скатертью, большой будильник, фотографии на стенках и постоянно включенный репродуктор... Запах яблок, теста, пыли. Уютно, тихо. Даже если бы тетя Мотя и застукала, не рассердилась бы - она Шуру с детства знает. Так шли дни. Слух и интуиция у Шуры обострились, уже по шорохам в комнате он почувствовал что-то новенькое. Приоткрыв дверь, он увидел, что Тонины игры теперь изменились, теперь она не перед зеркалом гримасничает, а наводит дуло на спящего Сергея. "Она его, - подумал Шура, бесшумно прикрыв дверь, - но не сейчас еще. Нужно быть наготове". Этим вечером Шура сказался больным, не стал ужинать и спать лег часов в восемь, напившись чаю с малиной. Тоня с Сергеем сидели долго, переговаривались вроде бы на первый взгляд мирно, вроде бы обыденные темы обсуждали. А речь шла вот о чем Сергей поставил вопрос ребром: либо Тоня идет за него замуж, либо они расстаются, но игрушку он забирает себе. Тоня не хотела ни того ни другого, но своего предложить не умела... Сохранить все как есть? Но этого уже не хотел Сергей, надоела борьба за обладание этой девицей, измучила. Он уже сильно был зол на нее. В злобе он мог совершить всякое, зная себя предлагал ей выход. Ну не в тюрьму же из-за этой девчонки. Рубить этот узел! Тоне он давал неделю: либо, либо. Вот Шура и узнал сроки, порадовался - вписывается в график.