Вера и Марина Воробей - Совсем другая история

В дверях она обернулась и наткнулась на пристальный, печальный взгляд Игоря. Сердце у Галины болезненно сжалось.

«Будто прощается…» – подумала она в отчаянии, но все же нашла в себе силы растянуть губы в ободряющей улыбке.

Идти в школу Гале не хотелось. Но она заставила себя подняться пораньше и не спеша позавтракать, хотя совсем не испытывала голода. Ей необходимо было отвлечься на что-либо позитивное, переключить свое сознание на повседневные проблемы, да и пропускать контрольную по русскому языку было нежелательно. Искушение остаться дома было велико, но Снегирева трезво рассудила, что пропуск занятий никак не поможет Игорю, а ей, наоборот, навредит. Ведь через каких-то полтора месяца заканчивался не просто очередной учебный год, – завершалась часть ее жизни длиной в одиннадцать лет. Другими словами, конец школе: все, баста!

– Ты чего два дня не приходила, а? – шепотом поинтересовалась Ира Наумлинская – Галина соседка по парте. – Небось прогуливала? Или случилось что?

Первый урок уже начался, училка по русскому Ангелина Валентиновна, по прозвищу Люстра, объявила неприятным, скрипучим голосом:

– Сегодня будем отвечать на вопросы теста. Из четырех вариантов ответа нужно выбрать единственно верный и…

Дальше Галя уже не слушала. По большому счету ее не особенно интересовал ни сам тест, ни то, как она на него ответит. Она никак не могла сосредоточиться, собраться с мыслями, а тут еще Ирка проявляет любопытство… Снегирева хотела промолчать, но неожиданно для себя произнесла:

– Да, случилось. Я и сегодня, в общем-то, должна не в школе находиться, а в больнице, но вот пришла из-за этой контрольной дурацкой.

– В больнице? Галь, ты что, заболела? Галя! Слышь, не молчи, расскажи все толком. – Чуть раскосые глаза Наумлинской распахнулись от волнения и стали почти круглыми.

Посвящать в свои проблемы посторонних Галя не планировала и теперь досадливо прикусила нижнюю губу. Черт ее дернул проговориться! Хотя разве Ирка посторонняя? И Люся Черепахина, и Катя Андреева, да вообще все одноклассники? Ведь ее роман с Игорем ни для кого не секрет! И их размолвка длиной в три месяца тоже не является тайной. Когда Игоря оперировали, все подруги сочувствовали и волновались, и их искреннее участие не было Гале неприятно, а, наоборот, поддерживало ее и придавало мужества.

– Нет, со мной все в порядке, – вздохнула Снегирева. – Проблемы у Игоря. И очень серьезные.

– У Игоря? А разве вы не… – Глаза Наумлинской округлились еще больше.

– Ира, давай потом, а? Я после урока все расскажу, – прошептала Снегирева, уткнувшись в тетрадь.

Она честно попыталась вникнуть в предлагаемый тест. Кое-какие вопросы показались ей довольно легкими, и она решила начать с них. Через пять минут она краем глаза заметила, что Тополян, сидевшая от нее через проход, выполняет какие-то странные манипуляции. Света время от времени закрывала глаза и разводила в стороны руки с повернутыми кверху ладонями. Складывалось впечатление, будто она взвешивает нечто невидимое на руках. Снегирева удивленно понаблюдала за ней минуты две, затем, не выдержав, толкнула Наумлинскую:

– Слышь, Ир, посмотри на Тополян. Что это она вытворяет, а?

– Это она пытается определить правильный ответ, – хихикнув, шепотом пояснила Наумлинская. – Система у нее такая, уж не знаю, откуда она ее взяла. Берет два предполагаемых ответа и как бы взвешивает их. Какой перевесит, тот и правильный.

– Клево! А ты не пробовала? Вдруг получится, а? – У Снегиревой на секунду даже настроение повысилось.

– Не-а… Да ты прикинь, если весь класс вот так станет на вопросы отвечать, Люстру кондратий хватит. Сто пудов! Еще психушку вызовет… – снова прыснула Ирина.

– Наумлинская! У тебя там что, вместо теста анекдоты? Тогда будешь смеяться за дверью! – Бдительная Люстра застучала указкой по столу.

– Вот так всегда, – пробурчала Ира, втягивая голову в плечи. – Тополян она в упор не видит с ее экспериментами, а меня…

– Ей главное, чтоб тишина была, – сказала Снегирева, – а Тополян никому не мешает. Сейчас я тоже попробую так.

Галя нашла несколько самых сложных для нее заданий и приступила к делу. Мысленно положив на обе руки по наиболее подходящему ответу, она зажмурилась, развела руки в стороны и расслабилась, прислушиваясь к своим ощущениям. Через секунду ей действительно показалось, что левая рука как бы потяжелела и чуть качнулась вниз.

«Так, значит, пишем вариант „С“, – удовлетворенно подумала Снегирева. – Интересно, а вдруг на самом деле попала? Я же практически наугад…»

Таким образом она ответила на все трудные для нее вопросы теста. Контрольная немного развеселила даже ее, но внезапно Галина почувствовала себя неважно: разболелась голова, запершило в горле, и навалилась такая слабость, что ей хотелось только одного – улечься на диван, закутавшись в пушистый теплый плед, и на время отключиться от внешнего мира.

– Ир, знаешь, я, кажется, сама заболеваю… Я домой пойду, полежу… – призналась она соседке по парте, когда прозвенел звонок на перемену.

– Конечно иди, сегодня ничего особо судьбоносного не предвидится, кажется, – кивнула Наумлинская и тут же спохватилась: – Галь, а ты же про Игоря не рассказала! Что с ним, а?

Снегирева в двух словах обрисовала ситуацию.

– Я вот сегодня ему обещала прийти, но чувствую, что вряд ли смогу, да и нельзя мне простуженной туда. Ему только гриппом не хватало еще заболеть! – грустно закончила свой рассказ Снегирева.

– Да-а, ну и дела… – сочувственно протянула Наумлинская. – Знаешь что? Купи в аптеке «Антигриппин» или «Терафлю». Здорово помогает, вот увидишь! Я всегда так делаю, если заболеваю. Выпьешь, и завтра будешь как новенькая, стопудово! Ну, давай иди лечись и держи нас в курсе. Можно, я Люсе расскажу про Игоря?

– Конечно можно… – Галя махнула рукой.

Ее мысли снова целиком вернулись к любимому. Как он там? Не стало ли ему хуже, не начались ли осложнения? Ну а если стало, если начались? Кто может что-то изменить? Дремавшая в глубине души тревога снова проснулась и неумолимо росла, и справиться с ней Галина не могла.

– Галь, что случилось? Почему ты не в школе? – Марина Николаевна встревоженно выглянула из комнаты.

– Да ничего, мам, простыла немного, – вяло произнесла Галя, сбрасывая ботинки.

– Как ничего? Сейчас же меряй температуру и в постель! – Мама захлопотала вокруг дочери. – Давай ложись без разговоров, сейчас я тебе чаю горячего с медом налью.

Галя и не думала сопротивляться, она чувствовала себя отвратительно.

– Ну так и есть, тридцать восемь и шесть! – Марина Николаевна строго посмотрела на дочь, будто та была виновата в своей болезни. – Небось бегаешь без головного убора, а еще ведь не лето.

Галина хотела сказать, что надевает на голову капюшон, но у нее не осталось никаких сил на бесполезные пререкания с мамой.

– Мам, дай мне водички, я купила какой-то порошок от гриппа, говорят, здорово помогает… – слабым голосом попросила она.

Порошок имел странное название «Терафлю» и, разведенный в воде, обладал неожиданно приятным лимонным вкусом. И хотя Галина терпеть не могла лимоны, выпила его с удовольствием. Глаза ее слипались, и последнее, о чем она успела подумать перед тем как заснуть, был не Игорь, а Валик. Она вспомнила, что так и не позвонила ему вчера после больницы.

Когда Галя открыла глаза, за окном уже были сумерки. Она прислушалась к себе, пытаясь определить, улучшилось ли ее состояние. Наконец решив, что ей действительно стало лучше, она сунула ноги в меховые тапки и, кутаясь в шерстяной плед, вышла на кухню.

– Тебе звонил Валентин, – сказала Марина Николаевна, нарезая овощи для витаминного салата. – Я так поняла, у него что-то важное.

Галя вышла в коридор и набрала номер Валика.

– Галь, это ты? – выкрикнула трубка знакомым взволнованным голосом.

– Да, привет. Что случилось? Мама сказала, у тебя какие-то новости? – Галине вдруг передалось волнение Валика, ее сердце сбилось с привычного ритма и сделало лишние удары.

– Галь, мне позвонил дядя Гриша. Он сказал, что разговаривал с лечащим врачом Игоря и что вопрос решился положительно, – торопливо выпалил Валик и замолчал.

– И что? Что значит «положительно»? Я… я не понимаю! Это очень расплывчато, – начала раздражаться Галя.

– Галь, это значит, что у них уже есть подходящая почка. Понимаешь? И еще это значит, что на завтра назначена операция, – терпеливо пояснил Валентин.

Галя потрясенно молчала. Завтра операция! Блин, в голове не укладывается! Нет, так не бывает! Вернее, бывает, но только в сказках!

– А его родители в курсе? И потом, как же деньги? – спохватилась Галина.

– Вот насчет бабла не знаю, но думаю, что там и по этой части порядок. Не парься, завтра все узнаем. А ты позвони его родителям, позондируй почву: как они, в курсе или нет? Если они не в теме, подготовь их к радостной вести, ну, ты сама знаешь, как надо. – Валик пытался говорить сдержанно, но Галя чувствовала в его голосе плохо скрываемую радость.

Как бы там ни было, а Валентин тоже переживал за Игоря и радовался теперь вместе с Галей. Она облегченно вздохнула, ведь неприязнь Валентина к Игорю очень огорчала ее.

Остаток дня девушка пролежала в постели, опекаемая Мариной Николаевной. Галя поделилась с ней чудесной новостью и теперь покорно сносила разнообразное мамино лечение, только бы к завтрашнему дню снова обрести силы и энергию. Галя терпеливо пила чай с лимоном и медом, каждый час полоскала горло настоем из трав, нюхала мелко нарезанный лук, вдыхала пары свежесваренной картошки, а перед сном даже безропотно выпила стакан горячего кипяченого молока с содой, что для нее уже само по себе было подвигом. Подавив легкую тошноту и отвращение – Галя с детства ненавидела кипяченое молоко, – она наконец крепко уснула. Завтра ее ждал трудный, безумно волнительный день. Чем он закончится, неизвестно никому, но Галя твердо знала одно: она должна быть рядом с Игорем, чтобы первой улыбнуться ему, когда он придет в себя после наркоза.

– Мам, ты меня покормишь? А то я опаздываю. – Галина вертелась перед зеркалом в ванной. – Только не останавливай меня, хорошо? Я прекрасно себя чувствую, и я все равно пойду в больницу, и никто мне не запретит…

– Чего воюешь? Я и не собираюсь тебя задерживать, – спокойно сказала Марина Николаевна, накрывая на стол в кухне. – Ты что же, думаешь, я не понимаю, насколько для тебя важно находиться там, а? Только одевайся потеплее и на голову, главное, хотя бы капюшон надень, это моя единственная просьба.

– Ладно-ладно… – рассеянно пробормотала Галина, набирая домашний номер Владимировых.

– Никого нет. Наверное, они уже знают про операцию и давным-давно там, а я еще копаюсь, – посетовала Галя, слушая длинные гудки в трубке.

Через пятнадцать минут она уже мчалась по утренним улицам к остановке автобуса. С левой внутренней стороны куртки, около сердца, была аккуратно приколота красная атласная ленточка – странный талисман, подаренный Галине сумасшедшей теткой. Она приколола его еще позавчера вечером и теперь время от времени проверяла, на месте ли он. Совпадение ли это было, ясновидение или что-то еще, но талисман непостижимым образом сработал, предсказание сбылось, а это главное. Все остальное не имело решающего значения. Самое сокровенное желание Снегиревой сбылось именно в тот день и час, как и было предсказано.

Заглянув на всякий случай в палату и убедившись, что Игоря там нет, Галина понеслась на четвертый этаж, к операционной. Так и есть, в коридоре около белоснежных дверей «святая святых» в волнении топтался Лев Николаевич. Рядом с ним на стуле сидела маленькая женщина с болезненным лицом – мать Игоря. Галина знала, что с того дня, как Игорь попал в больницу, она слегла с приступом гипертонии, и Лев Николаевич разрывался между умирающим сыном и больной женой.

– Галочка! Только что начали… – бросился к Снегиревой отец Игоря. – Я толком ничего не понял, откуда взялись деньги, что и как… Сабанеев позвонил вчера вечером и сообщил, что сегодня операция. Фантастика! Просто поставил перед фактом, ничего не объяснил…

– Ну и чудесно! Лев Николаевич, главное, что все благополучно сложилось, остальное не важно. Правда! Да не переживайте вы так, я теперь уверена, что все самое страшное позади, – зачастила Галина. – Ну мало ли… может, они спонсора какого откопали, может, больница сама нашла возможность, потом все выясните. Всякое же бывает…

– Нет, как-то странно это все… – продолжал мучиться Лев Николаевич. – Хотя, вероятно, ты права, это уже не имеет значения.

Потянулись тревожные часы ожидания. Галина то ходила по коридору взад-вперед, то присаживалась на шаткий стул, то подходила к приоткрытому окну и задумчиво смотрела с высоты четвертого этажа на больничный парк. Весна упорно надвигалась на город, несмотря на холодный ветер и дожди, и это было здорово! Девушка с удивлением обнаружила, что деревья уже не стоят неприкаянно голые, а почти все покрылись нежной робкой зеленью, и сквозь тучи временами пробивается ласковое весеннее солнышко.