Но Бог может быть и великодушным, значит, и он, Керкленд, тоже может проявить великодушие.

— У меня есть для вас предложение, месье Клемент. Если вы дадите мне честное слово, что не станете больше заниматься шпионской деятельностью против Британии, я освобожу вас. Вы можете вернуться к своему портновскому ремеслу, к своим друзьям и своей парижской леди. Просто обещайте мне больше никогда не работать против моей страны.

Француз с надеждой и недоверием в глазах затаил дыхание:

— Вы освободите меня под честное слово? Вы примете мое слово, если я его дам?

— Мне кажется, мы договорились об этом, когда вас схватили. Так вы готовы не заниматься шпионскими делами?

— Еще бы я не был готов, милорд! С радостью. Шпионская деятельность иссушает мою душу. И вы… вы протянете мне руку?

— Разумеется. — Когда они обменивались рукопожатием, Керкленду пришла в голову одна мысль. — Я никогда не спрашивал вас об этом, но мой близкий друг по имени Уиндем был схвачен во Франции, когда закончилось действие Амьенского мирного договора. С тех пор о нем никто ничего не слышал. Полагаю, его уже давно нет в живых, однако… я должен спросить.

Клемент задумчиво прищурил глаза.

— По правде говоря, — медленно произнес он, — я, возможно, знаю, где находится этот джентльмен.

Эпилог

Заметки о бракосочетании, появившиеся в газетах, были, как и следовало ожидать, весьма сдержанными и официальными, хотя один популярный женский журнал опубликовал более пространную историю, снабдив ее подробностями, которые так любят его читательницы. Репортер отдела светской хроники этого журнала писала следующее:

«Бракосочетание сэра Деймиена Маккензи и леди Кири Лоуфорд состоялось в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер. Затем последовал роскошный свадебный завтрак в доме брата невесты, седьмого герцога Эштона. В качестве необычной детали следует отметить, что невесту провожали к алтарю и ее отчим, генерал Джон Стилуэлл, герой Индии, и ее мать, принцесса Лакшми Лоуфорд Стилуэлл, вдовствующая герцогиня Эштон.

Рядом со счастливой парой стояли сестра невесты, мисс Люсия Стилуэлл, и брат жениха, майор лорд Мастерсон. Его светлость выглядел абсолютно неотразимо в парадном ярко-красном мундире и с рукой на перевязи в результате ран, полученных на Пиренейском полуострове на благородной службе своей стране».

Пожилая вдова, которая пополняла свой доход созданием подобных шедевров, чуть помедлила, сунув в рот кончик карандаша. Поскольку церкви были публичными местами, куда каждый имел право прийти и помолиться, она присутствовала на бракосочетаниях, крестинах и похоронах бомонда. Обладая даром легко заводить дружескую беседу, она обычно собирала по мелочам среди участников церемоний достаточно информации, чтобы казалось, будто она тоже была приглашенным гостем.

В данном случае она не могла с уверенностью сказать, была ли рана, от которой страдает лорд Мастерсон, получена на поле сражения. Насколько она знала, он мог просто свалиться с лошади, будучи пьяным. Но быть раненным на службе своей стране звучало гораздо лучше.

Она отметила для себя, что нужно будет потом узнать название его полка. Некоторые подробности можно изобретать безо всякого ущерба, Но в делах военных требуется точность.

Она не была уверена, следует ли упоминать о том факте, что рождение жениха было… нестандартным. Сама она считала весьма трогательным тот факт, что единокровные братья так близки друг другу, но ее редактор ни за что не допустит упоминания о внебрачных детях.

Что касается сообщения о смерти сэра Деймиена, этот вопрос также лучше не затрагивать. Она понятия не имела о том, что там произошло на самом деле, но его утверждение, что он очнулся в больнице Святого Варфоломея через две недели после полученной травмы головы, кажется ей чистым вздором.

Герцогиня Эштон, очаровательная, любезная молодая женщина в интересном положении, без малейшего намека на высокомерие сообщила ей такие подробности, которые можно оценить только на вес золота. Вдова снова склонилась над работой, стараясь писать поубористей, потому что бумага стоила дорого:

«Счастливые новобрачные встретили друг друга благодаря тому, что сэр Деймиен учился в Уэстерфилдской школе вместе с братом невесты, герцогом Эштоном. Присутствовали также многие другие знаменитые выпускники этой школы. В качестве почетной гостьи из Кента прибыла основательница и директриса школы леди Агнес Уэстерфилд».

В своей работе вдова руководствовалась тем принципом, что кашу маслом не испортишь, и упоминала как можно больше титулов. В окончательном варианте она из осторожности сократит их до начальных букв, но сейчас она предпочитала написать их целиком. Кстати, разумнее не упоминать о том, что Уэстерфилдская академия была основана для мальчиков «хорошего происхождения и плохого поведения». В связи с этим у читательниц может возникнуть множество вопросов.

«Среди прочих гостей присутствовали: лорд Керкленд, майор Александр Рэндалл, наследник графа Давентри, и его очаровательная молодая жена леди Джулия Рэндалл, достопочтенный Чарлз Кларк-Таунсенд с женой и дочерью, а также достопочтенный Роберт Кармайкл».

Следовало ли ей упоминать молодую гостью под вуалью, поразительно напоминавшую принцессу Шарлотту-Августу? Соблазнительно, очень соблазнительно… но принцесса присутствовала явно не как официальное лицо. Неразумно упоминать членов королевской семьи, когда они думают, что находятся где-то инкогнито.

А теперь можно было перейти к той части, которую вдова любила больше всего, — к описанию невесты и жениха:

«Высокий и чрезвычайно красивый сэр Деймиен является известным законодателем моды, а его военная выправка говорит о его военной службе на Пиренейском полуострове».

Откровенно говоря, он был тем еще лихим шалопаем! Он напоминал вдове ее собственного незабвенного мужа. Когда священник спросил, известна ли кому-либо какая-нибудь причина, по которой брак не должен состояться, ее охватило искушение встать и остановить церемонию на том основании, что она хочет его для себя самой. Она, возможно, так и сделала бы, будь она лет на тридцать моложе. Правда, нельзя сказать, что сэр Деймиен смотрел на кого-нибудь, кроме своей невесты, которую явно обожал. А как же иначе?

«Отдавая дань крови индийских королей, текущей в жилах ее матери, скромная и красивая невеста была в великолепном алом шелковом сари, отделанном сложной золотой вышивкой. Ее золотые ожерелья, серьги и многочисленные браслеты были тоже индийского происхождения».

Вдова была несколько потрясена, увидев то, что выглядело как сложная коричневая татуировка на изящных руках и предплечьях невесты, но герцогиня Эштон объяснила, что рисунок этот смывается и составляет часть индийской свадебной традиции.

Вдова не была также убеждена в застенчивости невесты. Она стояла довольно близко от алтаря и слышала, как генерал Стилуэлл — такой великолепный мужчина даже в его возрасте! — выразил надежду, что сэру Деймиену, как мужу, удастся строже контролировать леди Кири, чем это удавалось ее отцу. Сэр Деймиен лишь рассмеялся и с решительным видом взял свою невесту за руку.

Вдова подозревала, что в брачную ночь молодоженов не ждали никакие неожиданности. Когда они, смеясь, шли по проходу между рядами, став мужем и женой, у вдовы сложилось впечатление, что эта парочка уже отведала запретных плодов и что они пришлись им по вкусу. Но ей ли осуждать их за это? Она и ее будущий муж с энтузиазмом опережали свои свадебные обеты так часто, как это удавалось.

«Счастливая пара проведет рождественские праздники с семьей и друзьями в резиденции герцога Эштона в Уилтшире. В дальнейшем они будут жить в Лондоне и в Уилтшире. Союз сэра Деймиена и леди Кири являет собой великолепный образец единения Востока и Запада, к общему удовольствию».

Довольная результатами своего труда, вдова с улыбкой положила карандаш. Жизненный опыт подсказывал ей, что они будут счастливы.