Малькольм положил увесистую ладонь на плечо Питера.

– Что теперь будет, Малькольм? – спросил парень, подняв на него мокрые глаза. Наверное, впервые он не назвал его «мистер».

– Я не знаю, Пит. В Центральной обители решат, что делать. А мы будем ждать. И плакать не стыдно, малыш. У тебя есть душа, дай ей волю. Скорбь не грех, – сказал охотник тихо. Питер не сумел сдержать слез после таких слов.

Малькольм искоса следил за Мартой, но из ее глаз не упало ни слезинки. Она была холодна и опасна, как всегда. Каково было ей, обретя двух дороживших ею людей, сразу же их лишиться? Они были нитью к ее прошлому. Он не смел говорить с ней. Марта переживала свою боль сама, никого не подпуская близко. Свои слабости она не любила. Это было на нее похоже. Наверное, выплакала все слезы, оплакивая Дэрила и этого вампира. Истерика. Он впервые видел ее такой разбитой, отчаявшейся, поглощенной безутешной скорбью и паникой. Марта была живой, что бы она там ни говорила. И пусть она не помнила о своем прошлом, сердце у нее было. И оно-то уж точно помнило… Другого объяснения этой бесконечной панике в ее глазах он не мог найти.

…Марта сидела напротив камина и пила горячий чай. Охотница проспала до глубокой ночи, Анна уже дремала, так что она не стала ее будить, налив себе чай сама. В конце концов, руки-то у нее на месте. Обитель была мертва. Полная тишина. Ночами здесь всегда было тихо, за исключением тех ночей, когда возвращались они с Малькольмом, но теперь тишина была совершенно другой. Она была холодной. Обитель, бывшая уютным домом, стала пустынным склепом. Находиться здесь было неприятно, но уходить некуда.

– У тебя есть дом. Наш дом, милая, – раздался в ее голове бархатный голос.

– Пошел прочь, – тряхнула головой Марта.

– О! Прости, я не знал, что ты тут, – в дверях стоял вездесущий Малькольм, – приду позже, – он развернулся, намереваясь уйти. Марта поспешила его остановить:

– Стой! Все в порядке. Нам нужно поговорить.

Мужчина замер в дверях в нерешительности. Он как всегда был полуобнажен, что обычно раздражало Марту, но сейчас она даже не отпустила колкость. Малькольм не знал, что это значит для него.

– Как ты? Я волновался, ты не спустилась, как обещала, – произнес он, подойдя.

– Будешь чай? – вдруг предложила она, вставая.

– Не пью на ночь, – отказался охотник.

– Я заснула, – призналась девушка и вернулась на стул. Малькольм присел рядом.

– Послушай, я понимаю, ты злишься…

– Я не злюсь, Малькольм, – перебила она.

– … на меня за то… Что? – не понял он.

– Я сказала, что не злюсь на тебя за то, что ты меня поцеловал, – ответила Марта и сделала глоток чая.

– Тогда о чем ты хотела поговорить? – недоуменно уточнил Малькольм.

– Ты просил советоваться. Я готова. Если ты готов.

– А. Вот как, – кивнул охотник, все еще не понимая, что с ним не так. Может, он спит?

– Завтра последний день перед полнолунием. Я собираюсь ехать к Биллу. Без Диего.

– С этим молоденьким решила?

– Без вампиров в принципе, Малькольм. Так будет надежнее. Им я доверять не могу. Глупо было вообще надеяться на их честность. Это же вампиры, а я охотница! Идиотка! – проворчала Марта.

– А как же наш план? Вестей от епископа еще не было, – возразил Малькольм.

– Мы не можем больше ждать. Роза точно не сидит без дела, уж ты мне поверь!

– Мне ехать с тобой?

– Вот это я и хотела обсудить. Насколько хорошо ты подготовил Дориана, Тома и Питера?

Малькольм задумался.

– Хилые они больно для охотников. Да и нельзя стать охотником просто так. Да, кровь уже не играет роли. Наш брат Дэрил это доказал. Братство уже не то, что прежде, Марта, – с грустью произнес он. – Но я думаю, они достаточно отважны, чтобы быть полезными. Томас, конечно, еще только ученик, но Питер и Дориан вполне способны постоять за себя. Нападение на обитель пробудило в них силу.

Девушка нахмурилась, смотря на огонь. Впадая в размышления, она всегда смотрела на огонь. Малькольм молча ждал.

– На рассвете поедешь со мной. Пора заключить союз. И начать прочесывать улицы. Мы обязаны найти Розу, – сказала Марта.

– А как мы ее убьем? У нас нет против нее оружия, ты же знаешь.

– У нас всегда было оружие. Просто не было рецепта, Малькольм. Теперь он у нас есть, – скрытая ненависть в голосе заставила охотника поежиться. – Мы найдем ее и покончим с этим. Отомстим за братьев. Парни останутся в обители. Выезжаем на рассвете.

Повисла тишина. Ветер за стенами стих и больше не пытался сорвать крышу и выбить мутные стекла. Марта шумно отхлебнула из чашки, не сводя янтарного взгляда с пылающего камина. Малькольм смотрел на нее и пытался понять, о чем она думает. Пышная копна ее шелковистых волос касалась пола, из-под сорочки выглядывали белоснежные стройные ноги в простых вязаных носках.

– Пожалуй, я выпью с тобой чай, Марта, – вдруг сказал Малькольм, вставая. Девушка положила ему ладонь на плечо, с необычной силой усаживая на место. Он иногда забывал, насколько она была сильна.

– Я сама сделаю. Анна уже спит. Ты ее точно разбудишь, здоровяк. Сиди тут.

Беззвучно ступая, она ушла, а охотник снова задумался, какой она была до обращения. Были ли у нее дети. Хотя какие дети?! Единственное ее дитя учинило резню в обители и жаждет прикончить свою мать. А заодно и все человечество. Тем более она так и не вышла замуж.

– Тебе повезло, он еще не остыл, – внезапное появление Марты заставило его вздрогнуть. Она улыбнулась. Подумать только, она улыбнулась ему! – Твой чай, здоровяк.

– Ага, спасибо, – произнес он растерянно.

Когда она только очнулась, была совсем другим человеком. Как ребенок, изучающий мир с нуля. Она ничего не знала, не помнила. Малькольм нянчился с ней, учил держать ложку, писать, читать. Она даже говорить могла с трудом. Временами он видел в ее глазах, что она не узнаёт его, хоть Марта и старалась этого не показывать. Через пару недель это у нее прошло. Инквизитор был заинтересован в ней, приказав настоятелю подвергнуть женщину испытаниям. Малькольм всегда был против. Слышать ее крики, пока она болела, было менее мучительно, чем крики от прохождения испытаний. Марта была для Дитриха чем-то вроде комнатной собачонки с дополнительной лапой. Такую либо выдрессировать и показывать другим, либо приручить и оставить себе. Он предпочел единолично наслаждаться ей. К счастью, когда он решился придаться греху в стенах обители, это было его последнее решение.

После испытаний она была идеальной машиной для убийства. Холодная, бессмертная, опасная, не прощающая. Словно карающая десница самого Господа. С тех пор она не плакала, не улыбалась, не смеялась. Во всяком случае, Малькольм не помнил, чтобы она проявляла эмоции. Разве что гнев и раздражение. Он уже тогда стеснялся своих мыслей о ней, но ничего не мог с ними поделать. Марта жила в его сердце. Охотник вспомнил, как вот такой же осенней ночью, сидя в библиотеке за книгой, он рисовал ее на исписанном листе бумаги. Рисовал лицо, которое снилось ему по ночам.

Марта с интересом наблюдала за братом. Его роскошное сильное тело в бликах огня было великолепно, как и всегда. Шрамы на его коже были нежно розового цвета, тогда как на коже Марты серьезные ранения оставляли белые следы. Он хмурился и явно о чем-то думал.

– Эй, – позвала охотница, выводя его из раздумий. – О чем ты думаешь?

– Да так, вспоминаю, – ответил Малькольм, приложившись к чашке, но тут же отпрянул. – Горячо!

– Аккуратнее. О чем ты вспоминаешь?

– Это важно? – ответил вопросом на вопрос мужчина.

Марта пожала плечами.

– Не знаю. Я не могу себе позволить погрузиться в воспоминания, потому и спрашиваю. Ты мне никогда не рассказывал о своем детстве.

– Ты не спрашивала.

– Я спросила теперь.

Малькольм вздохнул.

– Ну, я родился в семье охотника. Отец мой был беден. Да и не нужно было ему богатство. С матерью моей они любили друг друга, она крестьянкой была. Так что против свадьбы никто и не возражал, – сбиваясь, рассказал Малькольм.

– Ты навещал их? Они еще живы?

– Нет. На самом деле я был еще совсем ребенком, когда они погибли. Меня воспитывали в обители. Поговаривали, что мой отец был фаворитом самого Епископа. Он и его брат. Его тоже убили вампиры. Мне мало рассказывали о них.

Он замолчал. Марта виновато поникла.

– Прости, – сказала она тихо, коснувшись его руки прохладной грубой ладонью.

– Я такой же сирота, как и ты, – грустно усмехнулся охотник.

– Времена меняются, Малькольм. В наших руках сейчас судьба братства. Этот союз даст нам больше возможностей. Вампиры не поддаются контролю. Им нельзя верить. Ликаны чуют вампиров и точно знают, где они. Братство слишком долго сбрасывало их со счетов. Настало время признать, что мы не справляемся.

– Епископу такая формулировка не понравится, – сказал Малькольм, делая глоток. – Но ты права.

* * *

Маргарет размеренно и с достоинством шагала по роскошному, выложенному белым мрамором полу одного из бесконечных, залитых солнцем коридоров Центральной обители. Малышка Мария бежала впереди, то и дело оглядываясь и нетерпеливо топчась на месте. Массивные колонны вдоль коридоров были увиты цветущими вьющимися растениями, которые Маргарет никогда раньше не видела. Внутренние дворы обители были полны красивых полуобнаженных юношей, томно отдыхающих на шелковых подушках, поставляя шикарные тела ласковому солнцу. Маргарет смутилась от своих мыслей и спешно отвела взгляд, проходя мимо очередного двора. Иногда дорогу ей переходили столь же преисполненные достоинства, как и сама графиня павлины. Их длинные прекрасные хвосты даже в сложенном состоянии выглядели превосходно. Она видела таких во дворце на приеме однажды.

Со всех сторон звучала спокойная переливающаяся музыка, журчали поражающие взгляд грандиозные фонтаны. Центральная обитель напоминала рай на земле. Только вот Маргарет не встретила ни одной женщины, кроме разве что малышки Марии.

– Крошка, скажи, а где все женщины? – спросила она.

– У нас нет женщин, – спокойно ответила Мария. – Дедушка не любит женщин.

– А ты как сюда попала?

– Дедушка говорит, что меня прислал Господь, чтобы я радовала дедушку своими танцами и песнями. Значит, я упала с неба.

– Вот как? Наверно, больно тебе было? – подыграла ей Маргарет. Отчего-то эта милая девочка пробуждала в ней такое теплое чувство, хотелось обнимать ее, любить и баловать.

– Нет, совсем не больно, – бойко ответила Мария. Она и правда походила на маленького ангелочка в своем белоснежном платьице.

– Какая ты умница, Мария.

Наконец, они оказались перед высокими массивными дверями, путь им преградили два атлетически сложенных юноши.

– Дедушка, то есть епископ ждет даму, – нетерпеливо сказала Мария, нагло протискиваясь между ними и открывая дверь. – Идем! – поманила ее рукой девочка.

Маргарет мило улыбнулась охране, заставив их смутиться. Кто знает, может она первая женщина, которая проходит мимо них в эти двери, если епископ так не любит женщин.

– Простите, мальчики, в другой раз поболтаем, – пообещала она, подмигнув и окончательно заставив охранников залиться краской.

Зал за дверями оказался просто огромным. Пол, выложенный причудливой мозаикой, колонны, инкрустированные голубыми камнями и золотом, разноцветные витражи от пола до потолка, превращавшие помещение в волшебный мир красок. Маргарет не подала вида, но обитель произвела на нее незабываемое впечатление.

Путь от дверей до восседающего на троне, словно король, епископа занял достаточно много времени. Скоро графиня дошла до превосходного синего ковра, где путь ей снова преградил очаровательный юноша.

– Что на этот раз? – раздражаясь, спросила Маргарет.

– Вашу обувь, мадам. Снимите ее.

– Что? – переспросила она.

– Я не позволю женщине ступать по моему ковру в обуви, кем бы она ни была, – возвестил епископ, подняв на графиню тяжелый взгляд.

Маргарет приподняла ногу и посмотрела в глаза слуге, но, поняв, что разувать ее он не собирается, она раздраженно оперлась на его плечо и сбросила туфли сама.

– Это все? Или мне еще платье нужно снять? – дерзко вскинув подбородок, спросила графиня. Епископ поморщился, юноша побледнел, Мария спряталась за трон своего деда.

– Избавьте меня от этого, – презрительно бросил епископ. – Ближе, я не собираюсь кричать на весь зал.

Маргарет подхватила юбки и, сердито топая по мягкому ковру, искренне желая, чтобы по нему пробежалось стадо диких животных, подошла к трону. Графиня заставила себя присесть в реверансе, как этого требует этикет.

– Доброго вам дня, Ваше святейшество, – произнесла она. Епископ нетерпеливо махнул рукой.

– Что вам нужно? – спросил он.

Маргарет подняла на него глаза. Излишества сделали свое дело – епископ был неимоверно толст и обрюзг. Подле него стояли двое прикрытых лишь набедренными повязками юношей и медленно работали опахалами из страусиных перьев. Толстые пальцы епископа были украшены золотыми кольцами с увесистыми камнями, он лениво ел медовый виноград, что горой был навален на столике, стоявшем рядом с его троном. Как заметила Маргарет, сам трон был еще более роскошен, чем во дворце, где ей довелось бывать. Епископ явно считал себя выше королевских особ. Его необъятное тело с трудом помещалось в украшенном золотом и рубинами троне, белоснежная ряса еще больше полнила его. А на груди висел совершенно нескромный крест, усыпанный бриллиантами.