Женщина недовольно фыркнула.

– Это не интересное наказание.

– Зато действенное.

– С этим не поспорить, да, – задорно отметила она.

– Так ты скажешь, кто ты?

Ведьма поправила волосы и присела на подлокотник, медленно убирая его руки от шеи.

– Не бойся, я не убью тебя, станет легче, – промурлыкала она, мягко касаясь губами укуса. Действительно, стало легче. Френсис даже испытал своеобразное удовольствие.

– Мое имя – Лизетта. Теперь я – твоя повелительница, а ты – мой господин. Пока мне не наскучит твое общество, ты будешь жить. Ах да, чуть не забыла – теперь ты проклят так же, как и я. Добро пожаловать в семью, милый.

14

Центральная улица как всегда была полна людей. Крики, топот копыт, вонь, валящая с ног, грязь, отбросы. Кити подтянула поясок своего дорожного костюма и смело двинулась вперед. До лавки мясника было недалеко. В свои 14 девочка выглядела совсем маленькой, была низенького роста, а веснушки с рыжими косичками лишь дополняли образ ребенка. Она была в том возрасте, когда девочки еще только готовятся стать девушками. Иными словами – Кити была гадким утенком.

Узкие мальчишеские бедра, тоненькие плечи, хрупкие черты и огромные наивные глаза, окруженные пушистыми рыжими ресницами, никак не вязались с ее бойким характером. Внутри этого утенка жил суровый воин, готовый зубами рвать своих врагов. Только благодаря этой силе Кити продержалась так долго в жутком борделе среди грязи и низменных инстинктов.

Расталкивая попрошаек и громогласных торговок, девочка неумолимо приближалась к лавке. Один раз ее чуть не затоптала лошадь, но она вовремя отскочила в сторону, испуганно проводив взглядом какого-то высокопоставленного мужчину. Возможно, он как раз спешил в дом какого-то богатея. Его красный плащ так красиво развевался на ветру, что Кити даже залюбовалась. А затем, придя в себя, погрозила ему кулачком в спину:

– Смотри, куда скачешь, олух! Здесь, вообще-то, люди ходят! – сердито прокричала она ему, надеясь, что всадник ее не услышит, ведь он был уже достаточно далеко. Но ее надежды не оправдались: едва она произнесла свои ругательства, он тут же обернулся. У Кити перехватило дыхание от страха – мужчина, казалось, заглянул ей прямо в душу. Девочка поспешила смешаться в толпе, молясь про себя, чтобы он очень спешил по своим делам и не стал искать ее.

До чего же было неприятно в этой толпе двигаться. Бродяги жутко воняли, торговки очень громко кричали, пытаясь перекричать друг друга, а дети-воришки того и гляди стянут с тебя сапоги. Кити с огромным трудом добралась до заветных дверей. Мутные стекла были увешаны изнутри пряными травами, чтобы перебивать запах крови, над дверями висела связка чеснока, одному богу известно, зачем, а на забрызганной грязью вывеске, что свисала на скрипучих ржавых цепях над входом, была изображена отрубленная свиная голова. В очередной раз подтянув поясок, Кити вошла.

В нос ей тут же ударил металлический запах крови убитых животных. Пряные травы висели не только у окна – они были повсюду, но толка от них было не больше, чем от букета цветов в конюшне. Где-то в глубине лавки раздавались методичные глухие удары топором. Девочка сглотнула, отгоняя тошноту и подошла к прилавку. Только она потянулась к колокольчику, дверь за ней распахнулась. Краем глаза она успела заметить великолепный красный плащ. В лавку вошел всадник, которого она осыпала ругательствами. Девочка вся сжалась, не в силах обернуться. Сейчас ей не хило влетит!

– Чего же ты ждешь? – спросил приятный мужской голос. – Звонить передумала?

Кити медленно обернулась. Перед ней стоял высокий широкоплечий блондин. Он был настолько высок, что касался головой балки, удерживающей крышу. Девочка смотрела на него снизу вверх, едва доставая ему до пояса. Всадник улыбался, но улыбка эта сулила беду. Он был богато одет, идеальные привлекательные черты лица выдавали в нем вампира. Кити почувствовала себя загнанной в угол.

– Нет, не передумала, – заставила себя произнести девочка.

– Ну так что же? Звони, – мягко проговорил вампир, плавно указывая рукой в замшевой перчатке на колокольчик. Сглотнув, Кити принялась искать рукой колокольчик за своей спиной, боясь повернуться спиной к этому ужасному человеку. Он, конечно же, это заметил. Изобразил наигранную досаду:

– Неужели я настолько страшен? – спросил он, театрально сложив руки на груди. Затем рассмеялся и крикнул: – Эй, мясник! Не заставляй даму ждать!

Из глубины лавки выскочил запыхавшийся толстяк. Фартук его был забрызган кровью и жутко смердил. Кити в очередной раз сглотнула, отгоняя тошноту.

– О, простите, господин, я не слышал вас, – залебезил мясник, завидя всадника. – Чего будет угодно?

– Ты бестактный идиот, Луи! – гневно воскликнул гость, заставив мясника побелеть от страха.

– Простите, ради всего святого, умоляю вас, только не убивайте меня, я все сделаю! – взмолился мясник, упав на колени. Кити испуганно попятилась к выходу, наблюдая, как внушительного размера мужчина превратился в хнычущего ребенка.

– Встань, – брезгливо отдернув полу забрызганного уличной грязью плаща, которую целовал мясник, бросил вампир. – Разве не видишь, дама ждет.

Луи только сейчас заметил, что в лавке есть еще один человек. Смутившись, он поднялся.

– Прошу прощения, мадемуазель. Чего желаете? – спросил он, хотя в обычное время просто выставил бы девчонку пинком. Попрошайки постоянно заходили к нему, но он их всех гнал взашей.

– Я… – начала Кити, но от страха в горле совсем пересохло. Прокашлявшись, она повторила громче: – Я пришла по поручению господина Сапата.

Всадник, изучавший копченую говяжью ногу, резко обернулся, услышав имя. Мясник же, нервно вытерев пот со лба, пробубнил что-то и скрылся за дверью, ведущей в погреб.

– Уж не Диего ли Сапата твой господин? – вкрадчиво поинтересовался вампир, сверля ее взглядом. Кити приободрилась, помня слова Чиро, гордо вздернула подбородок и сказала:

– Да. Господин Диего Сапата.

Вампир широко улыбнулся, обнажив огромные острые клыки. Смелость снова покинула Кити, она сделала еще два шага к выходу.

– Вот, как договаривались, – запыхавшись, возвестил о своем прибытии Луи, неся в руках внушительную бутыль из зеленого стекла, как из-под вина. – Деньги принесла?

– Да, коне… – сердце ёкнуло в груди, упало куда-то в пятки. Рука не наткнулась на заветный кошель, отданный Чиро. Кити лихорадочно ощупывала все карманы, не понимая, как она вообще не заметила, что тяжесть пропала. – Да как же так?! Они же… они же тут были… – тихо оправдывалась девочка, чуть не плача.

– Я заплачу, – все также улыбаясь, заявил вампир.

– Но… – начала Кити, однако блондин перебил ее:

– У тебя есть деньги? Будешь платить своим телом? Боюсь, Луи не принимает натурой, – усмехнулся он. Луи затравленно хихикнул, но глаза его выражали страх и ужас перед состоятельным гостем. – Видишь ли, он уже давно не видит своего…

– Прекратите! Я не шлюха! – горячо запротестовала Кити. – И подробности о проблемах мужчин меня не интересуют!

Вампир засмеялся.

– Какая, а?! – подмигнул он мяснику. – Сколько она должна?

– Сто золотых, – пискнул Луи.

– Сто золотых?! Ты в своем уме, грабитель?! – возмутился всадник. От его крика, казалось, заскрипели сваи, и облачка пыли посыпались с потолка.

– У нас договор! – оправдывался мясник, дрожа, словно осиновый лист.

Кити уже не могла пятиться назад – она уперлась спиной в дверь, а так как та открывалась внутрь, у нее не было возможности незаметно сбежать. Закрыв глаза, вампир глубоко вдохнул. Затем улыбнулся, словно этой вспышки гнева не было:

– Отличная цена. Уговор дороже денег, не так ли? Как тебя зовут, отважное дитя? – спросил он, бросив на нее хищный взгляд.

– Кити, – ответила девочка.

– Брось, ты уже не ребенок. Как твое полное имя?

– Кэтрин, Кэтрин Саммерс, – проговорила девочка.

– Кэтрин Саммерс, – повторил вампир, смакуя каждый звук. Собственное имя, произнесенное ртом этого страшного человека, заставило Кити вздрогнуть. Он передал ей бутыль, присев на одно колено. – Держи, твоему господину, должно быть, это очень нужно.

– Спасибо, господин, – произнесла Кити, старясь, чтобы голос не дрожал.

– Передай привет от Альберта Луи Третьего. Скажи, что я буду рад видеть семью Сапата в своем доме.

Коротко кивнув, Кити выскочила вон из этого ужасного места. Альберт некоторое время сидел перед запертой дверью, вдыхая аромат молодого аппетитного тела девочки. Затем встал и достал из-за пазухи мешочек со звонкими монетами.

– Сто монет, говоришь, – задумчиво подбрасывая утерянный кошелек, проговорил вампир. – Держи свои деньги, жалкий грабитель, – он брезгливо бросил деньги на прилавок. – Да расскажи-ка мне о вашем договоре. И только попробуй солгать, – предостерег мясника Альберт, сверкнув глазами.

* * *

Чиро хрустнул пальцами, поудобнее располагаясь в своем кресле. Кити только что вышла из комнаты, а значит, поход до лавки мясника займет у нее около получаса. Этого времени с лихвой хватит, чтобы подготовить почву для плана отца.

Откинувшись и закрыв глаза, вампир стянул с посеребренных проклятьем волос синюю ленту, которой связал ладони между собой. Это было необходимо, чтобы ничто не мешало ему установить связь. От голода руки дрожали, это могло помешать.

Погружаясь в транс, Чиро шептал привычные древние заклинания, знания многовековой давности, давно утерянные, забытые. Некоторые из них он с удивлением обнаружил, блуждая в лабиринтах памяти Марты. Охотница использовала только пару заклинаний, сама не зная их силы. Библиотека, которую он прятал в одной из комнат убежища, хранила в себе оригиналы дневников инквизиторов, колдунов и магов, давно истлевших в могилах. Знания, пожалуй, были для Чиро необходимее крови, чтобы жить.

Стражник, как и надеялся юноша, спал крепким сном. Он сплел для него цепкие ловушки, из которых он сам не захочет выбираться. Подвалы обители были пропитаны смертью и страданием. Здесь умирали, долго и мучительно. Чиро ощущал кожей холодок смерти. Дитрих истязал здесь своих пленных. Стряхнув с себя оцепенение, Чиро направился к выходу из подвала, туда, где висели ключи от темниц. Только один ключ должен остаться. Но какой?

Вампир остановился и прислушался.

– Марта, где ты? – прошептал он, всей душой надеясь услышать ее ответ. Но тревога нарастала, а ответа так и не было. Чиро предположил, что ее здесь нет. Но тогда нужно было предупредить отца. Фыркнув, юноша направился изучать все темницы, хоть это и было мерзко.

Стены каждой комнаты отражали крики своих узников. Их души до сих пор страдали. Эти вопли глушили, сводили с ума, тянули за собой в пучину мучений. Чиро стиснул зубы и просто шел вперед. Где-то здесь. Еще одна пустая.

– Малькольм? – позвал он. Охотник откликнулся. Слишком легко и просто.

– Кто здесь? – прошептал он. Дотронувшись до его сознания, Чиро пошатнулся, приняв на себя всю боль, которую переживал некогда бесстрашный охотник. Колени подкосились, вампир осел на каменный пол.

– Нет, только не это… – собрав силы, вампир ворвался в темницу. – Нет…

Он должен был понять. Этот запах. Запах крови Марты. Неповторимый запах. Она пахла цветами, цветами и собачей шерстью. Одновременно приятный и отталкивающий. Запах собаки пробивался только когда она обращалась. Или когда была ранена.

Малькольм все также сидел в дальнем темном углу темницы. Бледный, вымазанный кровью, с глубокими синяками под глазами. Чиро никогда не видел его таким. Он сжимал в объятиях маленькое хрупкое тело Марты. Ее голова безвольно свисала с широкого плеча брата. Глаза были закрыты. Чиро посмотрел в глаза Малькольма. По щекам охотника бежали слезы. Он плакал. Лицом к врагу он плакал.

– Помоги ей, прошу, – взмолился охотник. – Я же знаю, ты можешь. Верни ее, умоляю. Я готов на все. Все, что потребуется.

Чиро шагнул навстречу, но ноги отказывались его слушаться. Вампир упал на колени, чувствуя, как силы покидают его.

– Я… я не могу, – подняв на Малькольма обреченные глаза, признался Чиро. – Не могу. У меня не хватит сил.

– Возьми мою жизнь, – настаивал Малькольм. Его решимость была страшнее смерти. – Я готов.

Стены давили, было тяжело продолжать держать связь. Чиро видел бесконечно отчаявшегося воина. Сломленного, готового на все. Загнанный в угол зверь. Зверь, готовый вынуть сердце из своей груди, лишь бы его любимая жила. Эта боль была так знакома. Никто не должен через это проходить. Никто.

Кругом была ее кровь. Слишком много крови. Она засохла коркой на камнях, на соломе, на израненной и покрытой синяками груди Малькольма.

– Она не останавливается, – в истерике проговорил охотник. – Как мне ее остановить? Откуда столько? Она не дышит, давно не дышит. И сердце, она уже так делала, но все было хорошо. Я… не говори мне, что нет надежды. Она выживет, ведь так? Ведь так?!