Одна из величайших морских войн в истории начиналась с малого. Операции, за несколько недель решившие судьбу Йорктауна и всего американского дела, казались всего лишь мелким эпизодом на фоне широкомасштабной кампании, которая в течение пяти лет велась в Карибских, Европейских и Индийских водах. В этих славных морских операциях принимали участие не только знаменитости вроде Джона Пол Джонса, но и сотни каперов. Такие отважные, свободолюбивые люди, как Лис, Мак, Дрейк и бесчисленное множество других, составляли ядро американского флота.

Пока готовился договор о перемирии, сотни роялистов бежали на Бермуды и другие острова, которыми владели британцы, тогда как преданные американцы смогли вернуться на родные земли, не боясь, что англичане станут преследовать их за деятельность против короны.


Только весной 1782 года Адам смог вернуться на плантацию Фоксворт. Его сопровождал Мак. Дрейка щедро вознаградили за преданность, подарив «Миледи Лису», которую тот собирался использовать для прибыльной морской торговли. Но, что бы ни говорил Адам, Дрейк не соглашался менять название корабля. «Миледи Лиса» была легендой, гордым именем, от которого Дрейк не собирался отказываться.

Но Адаму не позволили долго пробыть у себя на плантации. Зная о том, что он бесстрашный и непреклонный борец за свободу, Континентальный Конгресс призвал его и поручил миссию. Он сначала отказался от нее, но потом, поддавшись уговорам Мака, который должен был сопровождать его, согласился. В апреле 1782 года Адам и Мак на борту «Серого призрака» отправились в Англию. На тот момент Адам уже семь месяцев не видел Алексу.

Однако поговорка «С глаз долой – из сердца вон» для него не работала. Он постоянно думал об Алексе и далеко не всегда с теплотой. Любовь, которую он в свое время питал к ней, сгорела дотла. Тысячи раз он воскрешал в памяти те короткие периоды, когда они были вместе, и удивлялся, как она могла настолько круто измениться. Возможно, смерти ему желал только Чарльз, с надеждой думал Адам. Впрочем, не все ли равно, кто приказал его убить, угрюмо размышлял он, ведь больше всех от этой смерти выигрывала его жена.

Хотя мысли Адама об Алексе часто бывали суровыми и резкими, он не мог не помнить ее в образе Лисы. Господи, она была великолепна! Мир не знал ей подобных. Она являлась женщиной с головы до пят, прекрасной женщиной. При этом гордой и мужественной. Ее невозможно было ни забыть, ни простить. Полная приключений жизнь Лисы значила для нее больше, чем роль его жены, с горечью думал Адам.

Но, несмотря на эти воспоминания – а может, именно из‑за них, – ненависть начала разрастаться в нем, точно раковая опухоль. В таком состоянии он опасался, что, если когда-нибудь снова увидит Алексу, ему захочется ее убить.

21Лондон, 1782 год

Морское путешествие в Англию было кошмаром, и Алекса надеялась, что никогда больше ей не придется пережить подобное. Ее постоянно укачивало, наверняка из‑за беременности. Единственным плюсом было, что Чарльз не домогался секса. Она вообще редко его видела, потому что он был занят своими капитанскими обязанностями.

Алекса, Чарльз, да и почти весь мир, за исключением Америки, не могли знать, что к тому времени, как они достигнут английских берегов, Корнуоллис уже сложит оружие и война фактически закончится. Им предстояло узнать об этом лишь через несколько недель. А пока слабая, исхудавшая Алекса по сути была пленницей Чарльза Уитлоу.

Чарльз перевез ее с корабля в свой лондонский особняк, не позволив увидеться с кем-либо и поговорить. На самом деле Алекса была не в состоянии встречаться с родственниками и друзьями, радуясь уединению в доме Чарльза, где она могла отдохнуть и собраться с силами.

К этому времени беременность Алексы стала заметной, и Чарльз велел, чтобы она не выходила из дому. Но всего за две недели отдыха и здорового питания она быстро пошла на поправку. Бездействие начало угнетать ее, особенно после деятельной жизни Лисы. Хотя Чарльз безукоризненно о ней заботился, уведомив слуг, что она скоро станет его женой и относиться к ней надо соответственно, ей не терпелось навестить отца, чтобы лично убедиться, какие чувства он к ней питает. Главным образом она хотела заручиться его поддержкой.

Кроме того, у нее оставался старый долг перед Мэдди, которая была ей скорее матерью, чем служанкой. Алексе хватило двух недель в постели, и она решительно намеревалась посетить особняк Эшли, несмотря на запрет Чарльза.

Чарльз по-прежнему хотел Алексу, но ее беременность охлаждала в нем сексуальный пыл, а потому в ожидании дня, когда она избавится от этой нежеланной ноши, он не стеснялся ходить по клубам и развлекаться с актрисами. Не в характере Чарльза было хоть сколько-нибудь долго хранить верность одной женщине, и, поскольку он пока не мог обладать той, которую хотел, он без зазрения совести искал утешения с другими. Тем не менее Чарльз требовал присутствия Алексы в своем доме, угрожая выдать ее властям, если она по какой-либо причине оставит его. Имя Лисы было хорошо известно в Англии, поэтому Чарльз не упускал случая напомнить: ее наверняка повесят сразу после рождения ребенка, если узнают, кто она. Как бы смешно это ни звучало, до тех пор, пока волосы Алексы оставались цвета белого золота, в глазах Чарльза она была Лисой. Женщиной, которую он хотел больше всех остальных. Женщиной его грез.

Алекса была благодарна, что Чарльз не принуждает ее удовлетворять свои сексуальные потребности и она по большей части предоставлена самой себе. Это давало ей возможность найти себе занятие по душе.

В один прекрасный весенний день она, сознательно нарушив запрет Чарльза, отправилась в наемном экипаже к особняку Эшли. Прикрыв свои округлые формы просторной накидкой, Алекса нервно дергала себя за белокурые волосы, гадая, узнает ли ее отец и пустит ли на порог.

Она несмело подняла медное кольцо, разжала пальцы, позволив ему гулко стукнуть по двери, и отступила на шаг в ожидании. Ничего. Еще дважды Алекса тщетно воспользовалась дверным молотком и собралась было уходить, как вдруг дверь приоткрылась, а в щелку выглянула маленькая седая женщина.

– Чем я могу вам помочь, мисс? – дружелюбно спросила женщина.

– Мэдди? – ахнула Алекса, потрясенная тем, как постарела экономка. – Ты ли это, Мэдди?

– Мы знакомы, мисс? – поинтересовалась Мэдди, по-совиному щурясь в очках без оправы.

– Ах, Мэдди, это же я, Алекса!

– О нет, мисс! – возмутилась Мэдди. – У леди Алексы волосы черные как ночь, и я слышала, что она в Америке. Насколько мне известно, ее уже может не быть в живых.

– Я жива, Мэдди. Более чем. Я вернулась. – Она шагнула навстречу близорукой женщине. – Присмотрись ко мне получше, а потом скажи, знаешь ты меня или нет.

Подчинившись, Мэдди непомерно долго разглядывала Алексу, пока вдруг не разразилась рыданиями.

– Ой, господи, ах, бог ты мой! Это вы, миледи. Вы вернулись!

Она широко распахнула дверь, и Алекса переступила порог. В прихожей было прохладно; дом, насколько она видела, содержался в чистоте и порядке. Но что-то подсказывало Алексе, что здесь давно никто не живет. Это ощущение только усилилось, когда она вышла вслед за Мэдди в гостиную, и переросло в отчетливое дурное предчувствие, когда увидела чехлы от пыли, покрывавшие всю чудесную мебель, которую она так хорошо помнила.

– Мэдди, почему все закрыто? – в тревоге спросила Алекса. – Где мой отец? Не может быть, чтобы он до сих пор не вернулся из деревни. Он болен?

Слезы еще обильнее потекли по щекам экономки, и она смерила Алексу сочувственным взглядом.

– Присядьте, леди Алекса, – предложила она, сдергивая чехол с одного из любимых кресел Алексы. Уверенная, что ей не понравится новость, которую она услышит от Мэдди, Алекса повиновалась.

– В чем дело, Мэдди? Не волнуйся, можешь мне рассказать.

Не зная, как смягчить удар, Мэдди проговорила:

– Ваш отец умер, миледи. Он прожил всего год после вашего отъезда. Доктор сказал – не выдержало сердце. Это случилось так неожиданно, что я…

– Умер! А я даже не знала! – расплакалась Алекса, вспоминая не те ужасные моменты, когда ей пришлось бежать из дому, а славные времена, когда она росла обожаемой дочкой сэра Джона Эшли. Ни секунды не колеблясь, Алекса простила его за все зло, какое он ей причинил, потому что по-своему он был очень обижен на ее мать. Теперь все это казалось таким давним и незначительным.

– Мы пытались вас разыскать, – с грустью продолжала Мэдди. – Поверенный вашего отца проследил ваш путь до Америки, узнав, что вы стали женой лорда Пенуэлла. Это правда?

– Да, я вышла за Адама. Это долгая история, однажды я ее расскажу. Но зачем юристы пытались меня найти?

– Как зачем? Чтобы оформить наследство, конечно, – ответила Мэдди, удивляясь, что Алекса спрашивает о таком. – Теперь все ваше: этот дом, загородное поместье, земля, деньги. Отец все завещал вам.

Алекса, открыв рот, в недоумении захлопала ресницами.

– Отец не лишил меня наследства? После всего сказанного и сделанного им?

– Вы не видели его, когда он вас потерял, миледи. Более несчастного человека трудно было сыскать. Думаю, с вашим исчезновением он начал понимать, как много вы для него значили. Он очень изменился.

– Но оставить все мне, – прошептала Алекса, которая никак не могла опомниться.

– Так он искал примирения, – сказала Мэдди. – И поверьте, леди Алекса, ваш кузен Билли Эшли пришел в ярость, когда узнал, что все досталось вам. Видимо, он серьезно рассчитывал на богатство вашего отца.

Алекса нахмурилась, вспомнив дальнего родственника Билли, зарвавшегося молодого человека, у которого состояние сэра Эшли ушло бы как песок сквозь пальцы.

– Теперь, когда вы вернулись, вам остается только подписать бумаги и въехать в свой дом, – радостно объяснила Мэдди. – Ваш… э‑э… муж с вами?

Алекса стала такой несчастной, что Мэдди пожалела о своем вопросе.

– Н‑нет, Мэдди, Адам еще в Америке, – наконец ответила Алекса.

– Не важно, – оживленно затараторила экономка. – Я распоряжусь, чтобы вашу комнату приготовили немедленно. Большинство старых слуг осталось, чтобы поддерживать порядок в доме. То же самое касается загородного поместья.

– Мэдди, стой! Я не могу здесь остаться. По крайней мере пока.

– Не можете здесь остаться? – удивленно заморгала Мэдди. – Почему нет? Куда вы пойдете?

– Говорю же, это длинная история, Мэдди, но пока что я живу в доме Чарльза Уитлоу.

– Чарльз! Ваш бывший жених? Мужчина, который вас предал? Вы шутите!

– Мне бы очень хотелось, чтобы это было шуткой, Мэдди, однако это правда. И… я не вольна отказаться от его защиты.

– Что затеял этот негодник? – возмутилась Мэдди. – Вы оставили мужа ради Чарльза? По-моему, вам лучше все мне рассказать.

– Ах, Мэдди, я не знаю, с чего начать и как рассказать тебе обо всем происшедшем со мной.

– Начните с начала, Алекса, – тихо проговорила Мэдди, удобнее усаживаясь в кресле. – С того дня, как вы покинули этот дом с ребенком лорда Пенуэлла под сердцем. Кстати, где ребенок? Вы оставили его у Чарльза?

– Я потеряла малыша, – тяжело вздохнула Алекса, отчетливо вспоминая тот страшный период своей жизни. Потом она рассказала все, что произошло с ней за эти годы, не умалчивая ни о чем, кроме своей теперешней беременности. Когда она начала рассказывать историю Лисы, глаза Мэдди сделались круглыми от шока.

– О нет, миледи! В Англии все до единого слышали о Лисе и Лисе. Это в самом деле вы?

– В самом деле, – озорно улыбнулась Алекса. – Белокурые волосы и все такое. А Адам – Лис. Только я долго об этом не догадывалась.

– Я всегда знала, что вы неисправимы, но не понимала, до какой степени. Должно быть, вы очень любите свою новую страну, если так неистово защищаете ее. Очевидно также, что вы любите мужа. Я рада, ведь вы нашли истинную любовь после всего, что вам пришлось пережить.

– Ах, Мэдди, я еще не все тебе рассказала, – взвыла Алекса, заламывая руки. – Адам думает, будто я бросила его ради Чарльза. Он думает, я больше его не люблю. Чарльз принудил меня сказать Адаму страшные слова, и он наверняка меня ненавидит.

Начав понимать, в чем дело, Мэдди набрала в легкие побольше воздуха.

– Чарльз узнал, что вы Лиса, и шантажирует вас этим! Он освободил Адама только после того, как вы пообещали уехать с ним в Англию!

– Да, – мрачно подтвердила Алекса. – У меня не оставалось выбора. Адама должны были повесить. Что мне было делать? По всей видимости, Чарльз хотел меня достаточно сильно, чтобы согласиться на мои условия. Мы заключили… договор.

– А что ваш муж, Алекса?

– Он жив, Мэдди, это самое главное. Однажды я вернусь к нему и все объясню. После того как война закончится и Чарльз не будет представлять для нас угрозы.

– Хотела бы я чем-нибудь помочь вам, миледи, – с грустью покачала головой Мэдди. – Мысль о том, что вы против воли вынуждены… делить ложе с этим негодяем, ужасна. Будь ваш отец жив, этого не случилось бы. На сей раз он встал бы на вашу защиту.