После возвращения в замок Адам продолжил начатое, каждую ночь занимаясь с Алексой любовью, чаще всего нежной. Но бывали и другие дни, когда он брал ее грубо, словно хотел напомнить, что для него она всего лишь дочь человека, которого он ненавидит больше всех.

В конце первого месяца пребывания в замке Пенуэлл Алекса попросила ее отпустить.

– Рано, Алекса, – холодно ответил граф. – Удовольствие, которое дарит мне ваше тело, еще слишком велико, чтобы отпускать вас. Только когда вы наскучите мне, сударыня, вас отошлют обратно, не раньше.

Сказав это, граф принялся осыпать ее такими ласками, что у нее голова закружилась от растерянности.

После она осмелилась спросить:

– Если вы так ненавидите меня, то почему занимаетесь со мной любовью так… чувственно?

Алекса восхитительно зарделась от собственной дерзости, но по какой-то странной причине ей важно было узнать ответ.

– Вы неправильно меня понимаете, Алекса, – сурово ответил граф. – Я хочу навредить вашему отцу, а не вам. Вы всего лишь орудие моей мести. Дурно обращаться с женщинами не в моем характере. Я пытался. Господь свидетель, я пытался взять вас бездушно, не думая о ваших чувствах. Но это шло вразрез со всем, чему меня учили. Даже шлюха не заслуживает такого обращения. Если я предпочитаю заниматься с вами любовью, а не насиловать вас, вы должны быть благодарны, а не выяснять причины моих побуждений.

– Значит, я ничем не лучше шлюхи! – сердито бросила Алекса.

– Не я, вы сами так сказали. Я говорил, что…

– Я помню, что вы говорили, и вы правы. Я ваша шлюха.

– Любовница более удачное слово.

– Мой отец не заметит разницы.

– Именно, – жестоко ухмыльнулся Адам.

После этой перепалки Алекса отчаянно пыталась подавлять свою реакцию на красавца графа. Но он являлся знатоком искусства возбуждения, и она не в силах была сопротивляться его ласкам. Вскоре она уже цеплялась за его широкие плечи, моля о финале. О да, граф был искусен и опытен. Алексе казалось, что его ласки для нее губительнее, чем если бы он физически над ней надругался.


На втором месяце Адам опять куда-то таинственно исчез, на сей раз пробыв в отлучке почти две недели. Но, по крайней мере, Алекса добилась от него уступки. Перед отъездом он позволил ей гулять за пределами замка в сопровождении неуклюжего Кертиса. Алекса с радостью согласилась, и ей выдали матросский костюм, который она носила раньше. Ведь было очевидно, что она не сможет бродить по болотам в легких ночных сорочках, предоставленных ей Адамом.

Алекса проводила на улице часы напролет, гуляя, разведывая, наслаждаясь увядающими летними днями. Однажды она наткнулась на уединенную бухточку, где ее когда-то высадил «Серый призрак». Мысли безотчетно обратились к Лису и единственной ночи, которую они с ним провели. А потом случилось нечто странное. В ее воображении Лис и Адам стали одним человеком, и каждый трепетный миг, проведенный с Лисом, потускнел, влившись в единый образ. Под маской было лицо Адама, но ее тело ласкали руки и губы Лиса.

«Абсурд!» – выбранила себя Алекса, тряхнув кудрявой головой, чтобы отогнать эти запутанные мысли. Вполне естественно, что она путает единственных двух мужчин, занимавшихся с ней любовью. Никто не мог быть настолько нежен и внимателен к ней, как Лис, невзирая на тот факт, что он пират и враг Англии. Романтическая душа Алексы открывалась ему, прощала все, ибо он был мужчиной, о котором она грезила.


Адам, вернувшись, отказался говорить Алексе, куда уезжал. Прошло уже два месяца с тех пор, как ее насильно увезли из дому, и она по-прежнему не имела ни малейшего представления, когда ее отпустят. Алекса не могла сказать, что несчастлива. С ней хорошо обращались, отлично кормили, и большую часть времени волнующее общество Адама не давало ей скучать. Когда он необъяснимо исчезал из замка, на помощь приходила богатая библиотека.

Слуги держались учтиво, хоть и отстраненно, а долгие прогулки по болотам и утесам очень помогали развеять тревогу и гнев. Кроме того, разумеется, нельзя забывать о ночных ласках Адама. Алекса настолько привыкла заниматься с ним любовью, что даже скучала по нему, когда он уезжал: по его сильным рукам, горячему телу, губам и ладоням, сводившим ее с ума. Она часто задумывалась, не входило ли это в планы графа? Как бы она ни старалась, у нее не выходило его ненавидеть. Алекса презирала себя за то, что все больше и больше привязывается к Адаму Фоксворту.

В течение третьего месяца, который Алекса провела в замке Пенуэлл, затерянном в глуши Корнуолла, Адам уезжал дважды. Возвращаясь теперь в постель к Алексе, он набрасывался на нее с исступлением, а когда она пыталась расспросить, в чем дело, его черты застывали в непроницаемой маске. Страсть Адама прорвала все заслоны и больше двух недель распалялась в неистовом желании поглотить Алексу, как будто он спешил доказать свое господство над ней. В глазах графа Алекса часто читала, что она ему не безразлична, однако его губы ничего не выдавали.

Но вдруг в одну из ночей Адам взял ее, не выразив каких-либо видимых эмоций и даже не пытаясь возбудить, словно она для него, как он часто утверждал, в самом деле не более чем орудие мести, сосуд для удовлетворения физиологической потребности. Руки и губы, всегда дурманившие Алексу нежными ласками, теперь отказывали ей в удовольствии. Она терпела молча, острее, чем когда-либо, осознавая, какую власть имеет над ней Адам.


Алекса проснулась, ощущая неясный страх, но решила, что виной тому странное поведение Адама прошлой ночью. Ее не покидало чувство, будто он пытался ей что-то сказать. Едва Алекса накинула халат, как Хильда внесла в комнату поднос с завтраком, однако девушка могла лишь рассеянно ковырять вилкой в тарелке. Огромный ком застрял у нее в горле, мешая глотать.

От холодных, упрямых фактов деваться было некуда. Алекса мало что знала об устройстве человеческого тела, но те скудные сведения, которыми обладала, в один голос говорили: она беременна. Больше недели ее подташнивало по утрам, и женских дней не было с тех пор, как она приехала в замок Пенуэлл.

Кроме того, ее груди стали чувствительнее и как будто полнее; соски потемнели. Алекса разрывалась между тем, чтобы рассказать Адаму и сохранить свое открытие в тайне. Впрочем, она сомневалась, что для него это что-то изменит. Наоборот, ее положение наверняка отлично впишется в его планы. Как удачно для графа, что он вернет ее отцу не только обесчещенной, но и беременной. Как же Адам посмеется, когда узнает! В конце концов Алекса решила держать язык за зубами.

Перебарывая приступы тошноты, она побрела вниз по лестнице, гадая, в замке ли Адам или уехал в очередное таинственное путешествие. Повинуясь внезапному порыву, вошла в кабинет, куда обычно заглядывала нечасто, и сразу же увидела графа. Тот стоял в потоке солнечного света, задумчиво глядя в окно. Только это был не Адам. Алекса почти сразу поняла свою ошибку. Мускулистые силуэты обоих мужчин были почти одинаковыми, но на этом сходство заканчивалось. Грива непослушных рыжих волос не могла принадлежать никому другому, кроме Мака.

Должно быть, он как-то почувствовал появление Алексы, потому что в тот же миг повернулся к ней, а его ярко-голубые глаза счастливо загорелись при виде ее милого лица. Мак широко раскрыл объятия, и Алекса без зазрения совести бросилась в них.

– Ах, Мак, – вздохнула она, – я так рада вас видеть! Когда вы приехали? Адам знает, что вы здесь? Где он? Надеюсь, не ушел в очередное таинственное плавание.

Мак рассмеялся, обрадованный, что Алекса так хорошо выглядит. Адам не обманул его. Он не причинил Алексе вреда.

– Давайте по порядку, сударыня. Приехал я прошлой ночью и уже виделся с Адамом сегодня рано утром.

– А… Лис тоже здесь? – не могла не спросить Алекса.

Мак смерил ее любопытным взглядом.

– Нет, я здесь один.

Алекса, прикусив язык, чтобы не допытываться дальше о Лисе, спросила:

– Какими судьбами вы здесь? И где Адам?

– Я здесь по просьбе Адама, леди Алекса.

Сердце Алексы стало тяжелым словно камень.

– Он уехал, да?

К огорчению Алексы, ее голос дрогнул, а на лицо упала тень тревоги. Предчувствуя, что ей предстоит, она опустилась в кресло, стиснув пальцы на коленях, чтобы достойно принять удар.

Черты Мака приобрели выражение усталости и грусти.

– Да, Алекса, он уехал. Мне поручено отвезти вас к отцу.

Бездонное горе захлестнуло Алексу, и, когда она подняла глаза, в них все еще оставалась боль. Про себя Мак тысячу раз проклял Адама за то, что тот заставил страдать эту юную невинную девушку.

– Вы ведь этого хотите, верно?

Закусив губу, Алекса отвела взгляд и заерзала в кресле. Самообладание держалось вокруг нее хрупкой раковиной, и она произнесла осторожно, выверяя каждое слово:

– Разумеется, я хочу вернуться домой. Я всегда этого хотела.

– Хорошо, – сказал Мак, неуверенно улыбнувшись, хотя смелые слова Алексы ни на секунду не ввели его в заблуждение.

Он читал во взгляде Алексы правду о том, что она чувствует к Адаму. Этот чертов осел каким-то образом умудрился влюбить в себя девушку. Но понимает ли сама Алекса глубину своих чувств к Адаму?

– Сколько времени вам нужно, чтобы подготовиться к дороге?

– Я уже готова, – пожала плечами Алекса. Какая разница, когда уезжать. – Но если здесь нет Лиса, как мы будем добираться? Экипажем?

– У меня есть корабль, сударыня. Захваченный британский фрегат. За последние три месяца Лис развел такую бурную деятельность в этих водах, что «Серый призрак» стал чересчур узнаваемым, и теперь он уже не отваживается, как в прежние времена, заходить в лондонскую гавань. Было решено, что я сам препровожу вас домой. Я… переименовал свой корабль. Назвал его «Леди А», – застенчиво проговорил Мак. – Надеюсь, вы не возражаете.

Алекса тепло улыбнулась.

– Конечно, не возражаю, Мак. Это так мило с вашей стороны. Я с гордостью поплыву под парусами своей тезки.

– Э… Надеюсь, у вас есть более подходящая одежда, сударыня. Боюсь, если вы появитесь на борту в таком виде, мои матросы начисто забудут о своих обязанностях.

Только теперь Алекса вспомнила о своем одеянии. Она густо покраснела под теплым взглядом Мака, искрящиеся глаза которого скользили по ее скудно прикрытому телу, наслаждаясь тем, что видят.

– Остался… еще матросский костюм, который давал мне Адам. Я сейчас же переоденусь.

Алекса встала с кресла и уже почти подошла к двери, как вдруг обернулась и спросила:

– По поводу Адама. Он с Лисом, да?

Мак, посерьезнев, кивнул.

– Лис получил приказ от капитана Джонса возвращаться в американские воды, и Адам отправился вместе с ним. Капитану не нравилось, насколько интенсивными стали поиски Лиса. Что до Адама, то ему уже давно пора было возвращаться домой.

– А как же его наследство?

– Он с самого начала не намеревался надолго задерживаться в Англии. Зéмли он отписал дальнему родственнику, а титул и деньги по многим причинам оставил себе.

– Так вот, значит, каков конец этой истории, – обреченно проговорила Алекса. – Я больше никогда его не увижу. Он… ничего не просил мне передать?

– Нет, сударыня. Мне очень жаль.

– Не извиняйтесь, Мак, – изобразив улыбку, проговорила Алекса. – Полагаю, все, что он хотел мне сказать, было четко и ясно произнесено прошлой ночью.

Алекса думала о том, как холодно и поверхностно Адам занимался с ней любовью в последний раз и что он пытался этим передать. Безразличие графа говорило: она для него просто теплое тело и его интерес к ней обусловлен исключительно близкой связью с Джоном Эшли, ее отцом. С помощью Алексы Адаму наконец удалось отомстить за смерть своего отца. Теперь он мог спокойно жить дальше, позабыв о ней, как будто ее никогда и не существовало. И что ему до того, что он оставил ей частичку себя. Алекса чувствовала: ребенок, которого носит под сердцем, уже становится для нее самым главным в жизни.

Глубоко вздохнув, девушка уняла дрожь, разбивавшую ее тело, и вышла из комнаты. Оставшись в кабинете в одиночестве, Мак проклял тот день, когда познакомился с Адамом Фоксвортом и согласился на его безрассудную авантюру.

На полпути вверх по лестнице Алекса вдруг замерла, и каждый нерв ее тела затрепетал от новой мысли. Существовал один, пускай и призрачный шанс, что отец ее ребенка – Лис, а не Адам!

5Лондон, 1778 год

Учитывая свой нетрадиционный наряд, Алекса была благодарна, что Мак повез ее в отцовский дом в закрытом экипаже. Поскольку лондонский сезон только начался, она могла рассчитывать – отец будет в их городском особняке, расположенном на фешенебельной площади рядом с парком. Девушка молилась, чтобы ее приезд остался незамеченным, ибо скоро ее имя могло оказаться на языке у каждой лондонской сплетницы.

Когда они остановились у ворот огромного двухэтажного особняка, Мак пожелал проводить Алексу до дверей, но та быстро его отговорила.