Маргарет весело улыбнулась:

– Да, я тебя понимаю. Конечно, сэр Кеннет – порядочный негодяй, и поведение его возмутительно, но… Какой же он очаровательный! И возможно, эта ошибка станет ему уроком.

Марго помолчала, потом вновь заговорила:

– Но ты ведь можешь рассказать ему все позже. Почему бы тебе не согласиться на ночь греха, если так хочется, а, Мария? Если кто и заслуживает такую ночь, то это именно ты. Вдова, не обручена… Да и особого греха в этом нет.

Граф Атолл говорил то же самое!

– Признай, что грех всегда остается грехом, – мягко проговорила Мария.

Маргарет снова улыбнулась и игриво подмигнула ей.

– Конечно, ты права, дорогая. Но если вдруг передумаешь, то знай: за свои грехи всегда можно потом покаяться. Думаю, что за несколько десятков «Аве Марий» тебе все простится.

Мария еще поупрямилась немного, но потом улыбка на лице Марго заставила рассмеяться и ее. Кто знает, может быть, этот небольшой грешок стоил того, чтобы его совершить.


Факелы уже зажгли в преддверии ночи, когда Кеннет наконец заставил себя выбраться из горячей расслабляющей ванны, которую устроила его сестра-целительница. Елена уже проверила его ребра – слишком уж страшно выглядел левый бок, сплошь изрисованный фиолетовыми, черными и красными рубцами.

Чувствуя адскую боль, Кеннет понимал, что все это – только его вина. Слишком уверенный в победе, он поторопился закончить поединок и раскрылся перед полным сил противником, а уж тот не замедлил этим воспользоваться. Теперь Кеннет болезненно морщился и размышлял о том, что впредь надо быть осторожнее.

Увы, даже его сестра не могла помочь ничем, кроме тугой перевязки, которую обещала сделать завтра. Сегодня же была горячая ванна и какое-то противное варево от боли. Но это все же помогло ему расслабиться, так что Кеннет едва не заснул прямо в ванной, рискуя напрочь пропустить бал.

Всю неделю, пока шли поединки, он сознательно избегал обильных пиров и возлияний, следуя спартанскому образу жизни. Однако король недвусмысленно дал ему понять, что его присутствие на этом балу обязательно. Ведь сегодня предстояла встреча с вдовой графа Атолла, вскоре покидавшей эти места. К тому же Маккей хотел сегодня зайти пораньше, чтобы увести Елену на пир, где собирались присутствовать все, кроме Робби Бойда, на сей раз решившего отдохнуть в тишине.

Помимо пира, были у Кеннета и другие планы на вечер, которые ему очень хотелось реализовать. Кеннет сам себе удивлялся… С каким же нетерпением он ждал встречи с леди Марией! В своем умении соблазнять женщин он не сомневался и был уверен, что никакие предшествующие отказы ему не помешают. Возможно, леди Мария была оскорблена, – но видел же он в ее глазах готовность согрешить. Видел сейчас, как видел и тогда, в конюшне.

К тому же в этой леди было что-то особенное, что-то ужасно его возбуждавшее. А ее взгляд… Да, конечно, в очках ее глаза казались огромными, но дело было вовсе не в очках.

Пожалуй, в этой даме было что-то от распутницы, зачем-то надевавшей монашеские одеяния. Но на настоящую монашку она не походила, как, впрочем, и на придворную распутницу.

Кеннет упорно размышлял, но никак не мог понять, чем же его привлекла эта странная особа. Она была заметно старше, чем все его прежние любовницы, и держалась очень скромно.

Обычно Кеннет не заботился о том, чтобы найти очередную любовницу. Искать их не приходилось, они приходили сами. Он силился вспомнить, когда в последний раз так волновался из-за дамы. Что ж, возможно, его привлекла именно эта новизна ощущений.

Тихое хихиканье отвлекло Кеннета от размышлений. Подошла служанка, чтобы помочь ему одеться. Кеннет не любил излишнего внимания прислуги и потому довольно быстро надел бриджи и тунику. Но ему все еще было больно наклоняться, и башмаки пришлось надевать служанке. Оставалось пристегнуть к поясу кинжал, с которым Кеннет не расставался никогда.

Не дожидаясь, когда просохнут волосы, он вышел из своих покоев и пошел через внутренний дворик. Вокруг было необычно безлюдно – почти все ушли на пир, но рядом с барбаканом слонялось несколько гвардейцев из охраны. Поприветствовав их, Кеннет вошел в Восточный придел замка. Едва он ступил на каменную лестницу, как из окон большого зала донеслось пьяное хриплое пение – пир был в самом разгаре. На мгновение остановившись, Кеннет осмотрелся. Уходивший налево коридор был заполнен людьми, и ему пришлось стать в конец этой длинной процессии. Внезапно перед ним вырос Маккей.

– Опаздываешь! – отрывисто проговорил тот.

– А из тебя получится прекрасная нянька, если ты вдруг устанешь от войны. Кстати, не знал, что мое присутствие на пиру так важно для тебя.

– Мне все равно, – проворчал Маккей. – Но вот король специально послал меня, чтобы посмотреть, где ты застрял.

– У меня был повод не торопиться.

Маккей ухмыльнулся.

– Елена сказывала мне, что ты ранен. Надеюсь, не очень серьезно. – Изобразив сочувствие, он продолжал: – А то ведь какой позор будет – проиграть в шаге от чемпионства. Ты ведь завтра бьешься, верно?

– Елена всегда преувеличивает. Завтра я буду в полном порядке и одержу победу. Как, впрочем, и в дальнейшем. Так что готовьтесь встречать в своих рядах пополнение.

– Если ты завтра победишь, я не буду иметь ничего против такого пополнения. А насчет дальнейших побед… Я бы на твоем месте не торопился. Для тебя все только начинается. – Маккей ухмыльнулся и добавил: – Тебе еще повезло, что леди Мария пока не пришла.

«Еще одна Мария! Как же я мог забыть, что вдову графа Атолла также зовут Мария?!!» – мысленно воскликнул Кеннет, заметив в другом конце коридора знакомую фигуру. Лица он пока не видел, однако это темное одеяние узнал мгновенно. И казалось, что в веселой смеющейся толпе она высматривала кого-то. А теперь…

Черт побери, зачем она говорит с Макгрегором?

Кеннет решительно направился к ним.

– Куда ты? – раздался сзади голос Маккея. – Король ждет…

– Через несколько минут буду! – бросил через плечо Кеннет.

Маккей еще что-то кричал ему вслед, но Кеннет уже решительно шагал по коридору. И он почти сразу же понял, что не ошибся. Это действительно была его «монахиня». Правда, сейчас на ней было не черное платье, а темно-зеленое. И она наконец-то сняла свою ужасную накидку.

«Но о чем они там секретничают?» – думал Кеннет. Он нахмурился, заметив, что Мария коснулась локтя Макгрегора и дружелюбно ему улыбнулась.

Тут Макгрегор заметил его и кивнул:

– А, Сазерленд…

Кеннет хотел съязвить, но что-то его остановило. Что-то неправильное было в этой ситуации…

Тут леди Мария повернулась к нему, и улыбка медленно сошла с ее лица.

«Что же все это означает?» – подумал Кеннет, нахмурившись. Странность всего происходящего ужасно его раздражала.

– Пир начался, – проговорил он, едва разжимая зубы.

Другая дама, стоявшая рядом, на слова Кеннета никак не отреагировала.

– Спасибо, милорд, – сказала она Макгрегору. – Боюсь, без вашей помощи я искала бы его несколько часов.

– Это леди Элизабет, – представил даму Макгрегор. – Она потеряла своего котенка.

– Младшая дочь леди Маргарет, – пояснила Мария, когда поняла, что Кеннет не знал ее. – Это я предложила ей обратиться за помощью к сэру Макгрегору. И довольно удачно…

Кеннет смотрел на Марию, беззаботно улыбавшуюся Макгрегору, и чувствовал, как сжимаются его кулаки. Сейчас леди Мария совсем не выглядела унылой и бесцветной.

– Действительно удачно, – пробурчал Кеннет. Уж он-то знал, что Макгрегор не был никаким сэром, как и рыцарем. Покосившись на него, Кеннет заявил: – Я провожу леди Марию в зал.

Макгрегор уступил без боя, хотя явно был озадачен. Казалось бы, чем не повод Кеннету подумать о причинах? Но он был слишком зол, чтобы размышлять. Уже глядя вслед удалявшемуся Макгрегору, он вдруг понял, что только сейчас разжал кулаки.

Мария взглянула на него вопросительно, и Кеннет, снова нахмурившись, проговорил:

– Поосторожнее с ним. Этот Макгрегор разбил немало женских сердец.

Мария едва удержалась от смеха.

– А вы сами? – спросила она. – Или вы уже забыли, чем занимались во время первой нашей встречи? – Она не отвела взгляда, и Кеннет почувствовал странное смущение, чего прежде за собой не замечал. – Между прочим, он никого в постель не тащит. – Мария скользнула взглядом по статной фигуре уходившего Макгрегора и добавила: – А жаль…

Кеннету показалось вначале, что он ослышался. Однако в следующее мгновение жар страсти обжег его. Он почувствовал, как вновь сжимаются его кулаки, и решительно взял Марию за руку.

– Не связывайтесь с ним, – проговорил он, пристально глядя ей в глаза. Он искал в ее глазах страх, однако заметил лишь вызов.

– Какое вы имеете право говорить со мной в таком тоне и требовать чего-то? – после некоторой паузы проговорила Мария.

Кеннет заставил себя успокоиться. Но он по-прежнему видел вызов в глазах Марии. Что ж, если так, то он готов принять его.

Осмотревшись и заметив рядом дверь, Кеннет открыл ее и провел Марию внутрь. Обилие полок с фолиантами на них свидетельствовало о том, что эту комнату некоторое время назад превратили в библиотеку. Вскоре Кеннет разглядел также небольшую скамью, несколько стульев и, вероятно, оставшуюся с прежних времен жаровню. Однако сейчас его это мало интересовало. Он прикрыл дверь, развернул Марию к себе лицом и прижал ее к каким-то полкам.

Проклятие! Как же он забыл о своих ребрах?! Впрочем, они не очень-то болели. Во всяком случае, вполне можно было и потерпеть.

Почувствовав бедра леди Марии, Кеннет принялся их поглаживать; когда же прикоснулся к ее грудям, то весьма удивился ее бурной реакции.

Да-да, удивительно! Зачем же эта вдова прикидывалась монашенкой и делала все, чтобы выглядеть непривлекательно? Но еще более удивительным было нечто другое… Кеннет чувствовал себя с ней так, как будто остался наедине с женщиной первый раз в жизни.

Теперь он намеревался пойти дальше и с проклятиями распутывал шнурки на ее платье. Если кто и выпустит на свободу ее страсть, так это будет он!

Кеннет положил руки ей на плечи и, склонившись к ней, в очередной раз удивился… Каким же чудесным и тонким был аромат ее кожи! Казалось, он заглянул в уголок сада, где цветут розы. А вот от некоторых женщин исходит резкий запах благовоний – как в дешевой лавчонке.

Склонившись еще ближе к Марии, Кеннет почувствовал, что она затаила дыхание. В полумраке комнатки он вдруг увидел, как ее губы чуть приоткрылись. И было совершенно очевидно: она хотела его! Да, сомнений быть не могло.

– Я сейчас… – проговорил Кеннет и тут же прижался губами к губам Марии.

Этим поцелуем он хотел лишь остановить ее возможные возражения, но уже в следующее мгновение вдруг почувствовал, как в нем словно кипят страсти; могучее влечение к этой странной особе с каждой секундой нарастало, и он ничего не мог с собой поделать. Конечно, такое случалось с Кеннетом и прежде, но чтобы так – никогда!

Кеннет вдруг поймал себя на мысли, что так взрывается дымный порох. И всегда вслед за этим идет удивление, приятное, – но удивление. И все же… Кто бы мог подумать, что в нем проснется такая страсть к этой якобы скромнице…

Ее губы показались ему настолько мягкими, что он застонал от удовольствия. С чем бы сравнить сладость этого поцелуя? Внезапно Кеннету вспомнился вкус жимолости, цветущей под теплым солнышком.

И он провел губами по ее губам, ожидая ответа. Однако Мария не отвечала – возможно, не знала, что надо делать. И тогда Кеннет нежными прикосновениями начал показывать, что ждет от нее ответного поцелуя. Мария стала повторять его движения – вначале осторожно, а потом все увереннее.

Кеннет почувствовал, как по телу его пробежала дрожь, а штаны стали тесными. Ох, каких же сил это стоило – удержаться от того, чтобы не взять все и сразу!

Желание переполняло Кеннета, становясь с каждой минутой все более настоятельным. А сладость их поцелуя…

О Боже, он невольно застонал, чувствуя, что не может не пойти дальше. В то же мгновение Мария вновь ответила на его поцелуй, и стало ясно, что дорога открыта. Кеннет заставлял себя придержать удила, однако из этого ничего не получилось – Мария отвечала на его поцелуи с такой страстью, что он в конце концов утратил над собой контроль, и разум его словно заволокло туманом. Ему казалось, что его тело действовало как бы само собой, хотя такого с ним раньше никогда не бывало. Гул же в голове становился все громче, заглушая все вокруг, и сейчас он мог думать только об этой женщине. О, как же ему хотелось немедленно уложить ее на скамью и…