В комнате стульев пока не было, и Мария закрыла крышку сундука, приглашая сына присесть с ней рядом.

– Я кое-что хочу сказать тебе и надеюсь, что ты обрадуешься, Дэвид.

Сын посмотрел на нее странным взглядом и спросил:

– Ты о ребенке?

– Как ты узнал?! – вырвалось у Марии.

– Некоторое время назад сэр Кеннет рассказал мне об этом. Он думал, что я расстроен поспешностью вашей свадьбы, потому и рассказал.

Мария была искренне озадачена поступком мужа.

– И ты действительно был расстроен?

Дэвид лишь пожал плечами, и Мария закусила губу. Как она не поняла раньше, что это может обескуражить сына?!

– Мне очень жаль, но это я должна была сказать тебе об этом.

Мария тщетно вглядывалась в лицо сына, пытаясь увидеть его чувства за обычной маской невозмутимости. Как часто она сожалела, что вместо настоящих эмоций видит на лице сына лишь эту маску. По ней – так даже гнев был бы лучше. Порой Марии казалось, что ее сын был совершенно лишен каких-либо чувств. Неужели это знаменитое английское воспитание?

– Я рад, что ты так счастлива, мама, а сэр Кеннет – превосходный рыцарь, – проговорил наконец Дэвид.

– Ты действительно рад? – спросила Мария.

Дэвид задумался – словно прежде никогда не думал об этом.

– Я переживу, – ответил он, пожав плечами.

Ответ сына озадачил Марию. Неужели «переживу» – это все, что он мог об этом сказать?

– Я знаю, как тебе было трудно, когда убили твоего отца, – тихо проговорила Мария.

Дэвид криво усмехнулся:

– Ты говоришь о казни? Мой отец был предателем и понес заслуженное наказание, а его позор не имеет ко мне никакого отношения.

Мария ждала чего угодно, – но только не этого. Ответ сына ужаснул ее, и она сочла нужным пояснить:

– Твой отец боролся за то, во что верил. Он не был предателем для своего народа. И для твоего народа, кстати.

Мария сама была удивлена, что защищала графа Атолла после стольких лет презрения, однако же… Что бы он ни сделал по отношению к ней и ее сыну, он все же был великим шотландцем, и Мария хотела, чтобы Дэвид понял это. Очевидно, годы приглушили былую горечь и позволили ей увидеть все в ином свете.

Дэвид поморщился и пробурчал:

– Мой народ живет сейчас под властью узурпатора. Как только король Брюс будет повержен, люди узнают правду.

По крайней мере в этом Кеннет оказался прав. В ее сыне больше не осталось ничего шотландского. Боже мой, как же она ошиблась в нем! Когда-то она поклялась бороться за его наследство, но забыла о самом главном – о его личности. Он же был шотландцем, а его отца казнили потому, что он боролся за шотландскую независимость. Теперь же Дэвида именовали не иначе как «кузен Дэйви» – именовали люди, казнившие его отца.

Марии вспомнился вчерашний вопрос Кеннета. Действительно, что бы она сделала, если бы ее позвали домой? Теперь, слушая сына, она поняла свою позицию и свой ответ. Мария поддержала бы Брюса. Она верила в короля Шотландии так же сильно, как когда-то верил Атолл. Конечно, эта вера была похоронена под десятилетиями страха, но это была живая вера. А графу Атоллу следовало бы лучше защищать их с сыном и, конечно же, предупредить ее о возможных проблемах. Однако она не могла обвинить его в преданности Брюсу.

– Моя сестра была замужем за этим узурпатором, Дэвид. Роберт Брюс – один из величайших рыцарей в христианском мире, – проговорила Мария в надежде пробить эту стену английского спокойствия. – Я хотела бы, чтобы ты встретился с ним. Мне кажется, что вы с ним похожи.

– Я встречу его… на поле боя.

– Роберт хотел, чтобы ты возвратился в Шотландию.

– Как ты узнала? – нахмурился Дэвид.

– Он сам сказал мне об этом, когда я была там.

– Я вернусь в Шотландию, когда мы разобьем его армию.

Мария понимала, что ей нужно обдумывать каждое слово. Немного помолчав, она вновь заговорила:

– Ты не англичанин и знаешь это. Не так ли, Дэвид? Ты – шотландский граф и принадлежишь Шотландии. Разве ты не хочешь вернуться домой и увидеть землю своих предков?

Сын посмотрел на нее так, словно она только что призналась в государственной измене.

– Почему ты говоришь об этом, мама?

Мария промолчала. Она решила, что и так уже сказала достаточно. Да и что она могла требовать от сына, когда сама не могла ответить на многие вопросы?

– Не обращай на меня внимания. – Мария улыбнулась. – Просто я в плохом настроении.

Дэвид долго смотрел на нее, потом кивнул и отошел к окну.

– Как странно… – сказал он вдруг.

– Ты о чем?

– Сюда идет сэр Джон с двумя дюжинами рыцарей.

Сердце Марии замерло. Возможно, ничего страшного, однако все инстинкты подсказывали ей совсем другое.

Глава 25

Вот уже много часов Кеннет следовал за Клиффордом. Он предполагал, что Клиффорд поедет на юго-запад, вдоль границы, к городу Джедборо. Но тот отправился на запад, к городу Биггар, обходя стороной опасный Селкеркский лес, в котором засели люди Брюса во главе с Джеймсом Дугласом.

Но куда же тогда они направлялись? Время от времени неторопливые кони клейдесдальской породы проходили по дороге, ведущей в сторону замка Ботвелл. Из этого замка легко снабжать приграничные английские гарнизоны в замках Карлайл и Керлаверок.

Нервы Кеннета были натянуты как тетива лука. Он уже понял, что вскоре узнает что-то очень важное. Но что именно?

Внезапно Кеннета осенило. А вдруг это был тот самый маршрут, по которому идут основные поставки англичанам? Что, если именно замки Ботвелл, Рутерглен и Ренфрю будут обеспечивать провизией и оружием армию англичан в ходе их шотландской кампании?

Кеннет понимал, что не ошибся, но, увы, не имел ни одного доказательства – имелась лишь его внезапная догадка. Однако он был рад даже такому подарку судьбы. Ближе к полудню небольшая группа развернулась и последовала обратно к замку Берик, из чего Кеннет заключил, что это была всего лишь разведывательная миссия.

Но ему нужны были доказательства. Не мог же он сообщить своим друзьям, что его «осенило» и что поэтому они должны ему верить.

Уже почти в сумерках рыцари Клиффорда проехали через ворота замка Берик, и спустя какое-то время Кеннет поехал следом. То, что придется давать объяснения своего отсутствия, он знал давно, а теперь понял, что проблем будет намного больше.

Едва стражники на зубчатых стенах увидели его, как воздух наполнился их криками. Кеннету даже показалось, что и стража в воротах заметно занервничала. Люди отводили глаза, не желая встречаться с ним взглядом, и несколько рук в перчатках крепко легли на рукояти мечей. Нехорошее предчувствие не оставляло Кеннета.

Неужели Мария предала его? Но этот вопрос недолго мучил Кеннета. Он быстро отбросил эту мысль, понимая, что жена не могла так поступить. Как бы Мария ни сердилась, она не захотела бы для него судьбы графа Атолла. Но все же было очевидно: что-то пошло не так.

Все стало ясно, когда по лестнице, ведущей из большого зала, спустился Перси. Его лицо исказилось от ярости, едва он увидел Кеннета. Возможно, гнев Перси был связан с его странным отсутствием или же с участием в тайных турнирах. Впрочем, выяснять причину Кеннет не собирался. Его дела в лагере англичан были закончены, и пробить горстку рыцарей за спиной ему было проще, чем искать выход из темницы.

Конечно, он мог и ошибаться, но он твердо знал: при любых сомнениях надо доверять своим чувствам. Иногда только это сохраняло ему жизнь в трудную минуту.

Кеннет больше не колебался. Он решительно развернулся и бросился в толпу стражников, которые сгрудились в воротах, чтобы помешать ему бежать. Внезапное нападение застало их врасплох, но одному из них удалось все же выхватить меч и даже замахнуться. Выдернув свой меч из ножен за спиной, Кеннет отбил удар и тут же с громким криком парировал удары еще нескольких стражников, стоявших у самой решетки ворот. Раздались крики: «опустить решетку!» – но было уже поздно. Вскочив на коня, Кеннет выехал наружу, стараясь не думать о стрелах воинов, дежуривших на стене. Одна из стрел действительно вонзилась ему в спину, но он почувствовал скорее удар, чем боль. Видимо, стрела застряла в его кольчуге. Другая стрела задела руку, но тут Кеннет начал петлять, и попаданий стало меньше.

Стараясь побыстрее добраться до леса, начинавшегося примерно в ста ярдах впереди, Кеннет пришпорил своего уже прилично уставшего коня; стиснув зубы, он мысленно молился, чтобы его конь продержался еще несколько минут.

И конь продержался, вскоре Кеннет погрузился в прохладную листву деревьев и вздохнул с облегчением. Однако он еще не был в безопасности – знал, что за ним начнется погоня. Кеннет придержал коня, чтобы дать ему отдохнуть. Не так, совсем не так он хотел уехать из Англии. Его миссия все же осталась незаконченной, и он потерял последние шансы найти доказательства своим подозрениям. Но хуже было то, что Мария теперь оказалась в опасности. Да-да, не только о своих неудачах думал Кеннет. Ведь была еще Мария… Он чувствовал холод в груди, когда думал о том, что за ней непременно приедут. Ему следовало во что бы то ни стало опередить англичан и первым добраться до Хантливуда.

Развернув коня, Кеннет снова его пришпорил и поскакал в сторону замка сэра Адама.


Что могло быть хуже для Марии, чем обман мужа, который служил Брюсу и с самого начала задумал забрать ее в Шотландию? Но сейчас, глядя на ухмылявшегося сэра Джона, она понимала, что имелось и кое-что похуже. Джон торжественно объявил ей, что явился арестовать Кеннета Сазерленда.

Мария почувствовала, что вот-вот упадет в обморок, и, возможно, упала бы, если бы сэр Адам не подхватил ее.

– Если у тебя не найдется объяснений, Фелтон, тебе придется ответить за это, – заявил Адам, убедившись, что Мария присела.

Сэр Джон начал объяснения, и Мария все больше приходила в ужас. Конечно, здесь были и обвинения в участии в незаконном турнире, однако Кеннет также обвинялся и в измене Англии. То «доверие», когда Кеннету поручили отвезти письмо, оказалось проверкой, а печать была нарушена. Дезертирство стало еще одним пунктом обвинения. Но где же он сам?

Мария представила, как ее мужа заточают в темницу. А потом – казнь… Она едва сдерживала слезы, ее сковывал ужас.

Но как только первый шок прошел, Мария почувствовала необычайную ясность, которую принес в ее сознание сэр Джон. Теперь-то она поняла: несмотря на обман Кеннета, она все еще любила его.

– Найдите его! – приказал Джон своим людям.

– Я уже сказал вам, что его здесь нет, – сказал сэр Адам, ужасный в своей ледяной ярости. – Или вы сомневаетесь в моем слове?

Сэр Джон улыбнулся:

– Дело не в вашем слове. Вы ведь знали Сазерленда и его жену много лет, не так ли?

Лицо сэра Адама налилось краской:

– Подумайте еще раз, Фелтон, прежде чем подвергать сомнению мою верность Англии. Если вы сейчас окажетесь не правы, вам это дорого обойдется. Поверьте, я об этом позабочусь.

Фелтон немедленно отступил. Сэр Адам считался одним из самых влиятельных шотландцев, воевавших на стороне англичан, и Фелтон не хотел бы заполучить такого сильного врага.

– Но я вовсе не собирался проводить тут обыск, – пробормотал сэр Джон. – Но мне приказали немедленно привезти в замок графа Атолла и разыскать Сазерленда. Я просто выполняю приказ…

– Тогда выполняйте, – отрезал сэр Адам. – И побыстрее выметайтесь отсюда.

Пока Фелтон наблюдал за поисками, Адам успокаивал Марию.

– Не огорчайся, – сказал он. – Уверен, мы быстро наведем здесь порядок.

Мария кивнула в ответ, понимая, что рухнуло все, абсолютно все.

– А это правда, что он участвовал в незаконном турнире? – спросил Адам. – Фелтон сказал, что ты была там…

– Увы, да, – кивнула Мария.

Сэр Адам нахмурился и проговорил:

– Конечно, король будет в ярости, но если у Кеннета найдется хорошее объяснение, то наказание будет не слишком серьезным. Его даже не отстранят от службы. Меня беспокоят другие обвинения. Это правда, что говорил Фелтон? Возможно ли такое? Неужели Сазерленд обманывал нас?

Мария не знала, что ответить. Она хотела защитить мужа, но не могла врать своему старому другу.

– Все может быть, – ответила она, опуская глаза.

Адам промолчал, и Мария так и не узнала, о чем он подумал. Краем глаза она заметила Фелтона, говорившего с Дэвидом в другом углу зала, и удивилась тому, как смотрел на нее сын.