Глава 24

Я молниеносно натянула джинсы. Но, судя по всему, все же недостаточно быстро.

– Джосс… Я не думала, что ты…

– Вернешься? – спросил он. – Да, я тоже не думал, это и для меня такой же сюрприз, Рози. Вплоть до вчерашнего вечера я полагал, что буду работать в Европе еще две недели, пока до меня не дошел оскорбительный слух о будущем образовании моего сына. И вот я уже в аэропорту, лихорадочно пытаюсь купить билет. Я был на взводе. Я-то думал, что встречусь со своим дилером, чтобы обсудить планы на следующий год, но этому не суждено было случиться. Так я и оказался здесь, на родном ранчо. – Он взял кусочек тоста. Лицо его было непроницаемо.

– Послушай, я все могу объяснить, – мяукнула я, украдкой застегивая ширинку.

– Отлично, рад слышать, – сказал он, невозмутимо вытирая рот салфеткой. – Более того, я с нетерпением жду, когда же ты меня просветишь. – Он впервые повернулся ко мне лицом; карие глаза горели. – Ведь представь мое удивление, Рози, когда Аннабел рассказала мне о «незначительном происшествии» в школе Тоби, после которого ты и Марта, судя по всему, «впали в панику и истерику». Я бросаю работу, сворачиваю горы, чтобы добраться сюда, и, измученно ввалившись в собственный дом, вижу, что словно попал на «Марию Селесту»![31] Моих детей нигде не видно; твой ребенок орет в колыбельке, а в спальне Марты спишь ты. Когда я наконец обнаруживаю детей, которые смотрят передачи для взрослых по телевизору в гостиной, мой сын спокойно сообщает мне, что слухи – чистая правда, и, поскольку он намертво вырубил своего соученика, его выкинули из одной дорогушей частной школы, зато он уже устроился в другую.

– Нет, нет, все не так просто. Его еще не записали в ту школу, мы лишь заехали вчера в Вестбурн-Парк и поговорили с дирек…

– Превосходно, просто супер, – прервал он меня с плохо скрытым сарказмом. – Приятно слышать, что на самом деле все немного сложнее, ведь на минуту я подумал, что мне вообще не оставили выбора! Я-то думал, что все уже решено и мне осталось лишь вытащить чековую книжку и подписаться на пунктирной линии! Должен сказать, Рози, если бы дела обстояли именно так, я имел бы полное право полагать, что, хотя я и просил тебя помочь Марте и взять на себя некоторую ответственность за моих детей, ты переступила черту и взяла на себя слишком много!

Дети, которым с утра явно вынесли строгое предупреждение, все так же прилежно ковыряли ложечками яйца, но так и не взяли в рот ни кусочка.

Я положила руки на стол.

– Послушай, – тихо сказала я, пытаясь сохранить спокойствие, – я знаю, что моя реакция кажется экстремальной, но если бы ты видел ситуацию своими глазами, как я вчера, ты и сам бы понял, что единственный выход – забрать Тоби.

– Почему же, есть еще один выход, – раздраженно выпалил он. – Ты могла бы оставить его там!

– Да, могла бы, но меня искренне волновала его безопасность, и я подумала, что будет лучше рискнуть и вызвать твой гнев, чем столкнуться с совершенно другим поворотом событий.

– Да что ты говоришь! – Он откинулся на стуле и ошеломленно уставился на меня широко раскрытыми глазами. – Каким же? Думаешь, Тоби совершил бы харакири циркулем? Или устроил самосожжение горелкой Бунзена?

– Между прочим, такое случается сплошь и рядом! В газетах только об этом и пишут!

– Брось, Рози, ты ударилась в панику и переборщила!

– Да, вполне возможно; признаю, меня переполняли эмоции, но сейчас легко критиковать, не так ли? Мы же не знаем, что бы произошло, если бы я оставила его там. Я знаю только одно, Джосс: вы с Аннабел пропадаете неделями, чтобы заниматься своими драгоценными карьерами, в самый важный момент жизни вашего сына. Сам подумай, он же уехал в интернат! Большинство нормальных родителей заливали бы слезами подушки по ночам и ломали бы голову, правильно ли они поступили! И ты ожидаешь, что Марта справится с любой проблемой, которая свалится ей на голову? Она не обязана этого делать, вот и спросила меня, а я решила проблему так, как посчитала нужным. Это моя реакция на мольбу маленького мальчика о помощи, и я не сомневаюсь, что ты на моем месте пристыдил бы его за слезы на глазах и дрожащие колени и приказал бы взять себя в руки, подчиниться и весело пропеть школьный гимн. Но я так не сделала, и тебя там не было, а я была! И сейчас мне жаль, что ты думаешь, будто я приняла плохое решение под влиянием момента; мне также жаль, что я не остановилась и не задумалась, какая школа избавит тебя с Аннабел от присутствия Тоби на как можно более длительное время! Но мое решение шло от сердца, и я руководствовалась интересами Тоби.

И это лучшее, что я могла сделать для мальчика, родители которого вообще его игнорируют! – Меня трясло от ярости.

– Ты закончила?

– Не совсем. – О да, меня понесло; кровь ударила в голову. – Я предлагаю вам, мистер Даберри, сесть в машину и отвезти вашего сына в ту школу, какая вам больше нравится. Я более чем уверена, что Джерри и Симона с раскрытыми объятиями примут его обратно, если хорошенько позолотить им ручки. И директор Вестбурн-Парк жаждет поговорить с вами, так что, вместо того чтобы сваливать вину на меня, почему бы вам не разобрать со всем самостоятельно!

– И ты не станешь возражать? Если я наконец скажу свое слово? – Он поднялся, буравя меня глазами. Я ответила ему злобным взглядом. В каменной тишине Тоби пригнулся и пополз ко мне вокруг стола.

– Мне придется вернуться в Стоубридж-Хаус? – пролепетал он.

– Не знаю, дорогой, – пробормотала я.

– Садись в машину, Тоби, – скомандовал Джосс, не сводя с меня глаз.

– Но пап, ты же не отвезешь меня обратно в Стоу…

– САДИСЬ В МАШИНУ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!

Тоби подчинился и пулей вылетел вон.

– А вы, девочки, поедете со мной в школу, – сказал он, – это по дороге.

Притихшие Люси и Эмма соскользнули со стульев и последовали за Тоби к машине, в кои-то веки испуганные происходящим. Прежде чем выйти, Джосс обернулся и посмотрел на меня.

– Я все поняла, – с сарказмом проговорила я. – Со мной ты поговоришь позже.

– И не надейся, – огрызнулся он и с треском захлопнул дверь черного хода.

От удара дверь завибрировала. Потом на дом опустилась зловещая тишина. Я повернулась к Айво: он так и сидел за кухонным столом, выпучив глаза.

– Ну что, дорогой, – прошептала я. – Все очень плохо, да?

– Не знаю, мамочка, – ошарашенным тоном ответил он.

С набухающим комком в горле я прибралась на кухне. Бросила миски из-под хлопьев в посудомоечную машину, накрепко закрыла дверцу, вытерла со стола и в отчаянии швырнула в раковину мокрую тряпку. Тряпка забилась в дырочку. Только не вздумай плакать, черт возьми, яростно приказала я себе. Мало тебе проблем, еще не хватало из-за этого реветь. Какой-то надменный ублюдок в дурном настроении – нашла из-за чего расстраиваться! Я решительно заморгала, отгоняя слезы. Так-то лучше. И не вздумай вспомнить, что не так давно этот высокомерный идиот тебе нравился – а то точно разревешься! Слезы польют ручьем. Я стиснула зубы и уткнулась в раковину. Все. Я не буду думать об этом. Хватит с меня дурацких мыслей.

Я моргала глазами, как ненормальная, и тут позади меня распахнулась дверь. В кухню влетела Вера, принеся с собой порыв холодного воздуха.

– Извини за опоздание, птичка, у моего опять колит разыгрался. Все утро дралась с ним в туалете, пыталась вовремя расстегнуть ему ремень… Как я вообще досюда добралась, ума не приложу. – Она сняла платок и заметила чемодан Джосса, который так и остался стоять на полу посреди кухни. – Вернулся, значит.

– Да. И настроение у него не фонтан.

– Почему это?

– Да так.

– Ага. Так, значит? – Она принялась возиться на кухне, выпрямив спину: явно обиделась, что ее не посвящают в личные тайны. Но долго молчать Вера не могла.

– Ты получила записку, которую я тебе оставила? Про твоего брата?

– Какую записку?

– Я оставила у телефона. Он звонил вчера вечером. Я зашла взять свою сумку с вязаньем, и телефон зазвонил, как раз когда я выходила из черного хода. Он сказал, что ему передали какое-то забавное сообщение: будто тебя обвиняют в убийстве и ты будешь играть главную роль в его следующем фильме, но твоя мать думает, что сперва тебе надо сделать подтяжку груди.

– О господи!

– Он хотел узнать, это шутка или что.

– И?

– И я сказала, что это шутка.

– Ох, Вера, спасибо, – выдохнула я.

– Не за что. Мы же не хотим, чтобы поползли нехорошие слухи.

– Мамочка! Сними меня! – позвал меня Айво, сидевший в высоком стульчике.

Я подошла и освободила его, и он наградил меня ослепительной улыбкой. Чистый лучик безграничной любви. Я подняла его и горячо поцеловала. Потом подошла с ним к окну.

Из окна открывался чудесный вид на сад, холмы и деревенские просторы. Слева среди деревьев мигал голубой огонек. Это же рядом с моим коттеджем! Да-да, рядом с моим коттеджем мигает голубой огонек… на крыше полицейской машины. Я застыла. Айво тоже заметил огонек и ткнул пальцем в оконную раму.

– Полиция! – радостно воскликнул он.

– Да. Я знаю, дорогой.

Я присмотрелась. В машине никого не было. Еще бы. Пассажиры наверняка в коттедже, ищут меня. Я наблюдала еще какое-то время, потом медленно повернулась и спустилась вниз по лестнице. У нижней ступеньки я столкнулась с Верой: та закатывала ковры со шваброй и ведром наготове и собиралась мыть плитку. Я прошла мимо, и она уставилась на меня.

– Ты в порядке, милочка? Как будто привидение увидела.

– Да, я в порядке. Все нормально. – Как ни странно, я и чувствовала себя нормально. Довольно спокойно. Видите ли, в каком-то смысле, это было для меня облегчением. Теперь моему нервному ожиданию конец. – Я загляну в коттедж, Вера… – (Я замялась. Чуть было не сказала: может, когда-нибудь увидимся.) – Я ненадолго. По-моему, ко мне пришли.

Она не ответила, просто проводила меня взглядом. Я спокойно вышла через парадную дверь и тихо закрыла ее за собой. На секунду задержалась на верхней ступеньке, любуясь пейзажем, вдыхая морозный утренний воздух. Он был такой холодный, что у меня закружилась голова. Я подняла глаза к огромному безоблачному небу. Небесные просторы. Потом повернулась и зашагала вниз по холму.

Приблизившись к коттеджу, я увидела, что входная дверь открыта нараспашку. Я как можно тише подкралась к дому и осторожно пригляделась. Ну что ж, если они надеялись меня удивить, я сама сделаю им сюрприз! Но то, что я увидела, заставило меня затаить дыхание. Я почти не узнала свою гостиную. Все было перевернуто вверх дном. Ящики выдвинуты и брошены на пол, бумаги разбросаны по всей комнате, книги грубо сорваны с полок, которые теперь стояли пустые. У камина свалены картонные коробки, набитые вещами, которые я даже не узнавала: судя по всему, их притащили с чердака, потому что в потолке зияла дыра и люк был открыт. Заглянув в кухню, я увидела, что весь фарфор, горшки и сковородки и даже продукты из чулана раскиданы по полу. Картофель вытрясли из мешка, и теперь клубни катались по полу; и вообще, все, что только можно, было выворочено и вынуто. Как будто меня ограбили.

– А, миссис Медоуз.

Из сумрака показалась знакомая фигура. Рот-ниточка, глаза цвета зимнего неба, меловое лицо над поднятым воротником темно-синего пальто… Суперинтендант Хеннесси обнажила зубы в жестокой пародии на улыбку.

– Какого черта здесь происходит? – пролепетала я.

– Мы обыскиваем ваш коттедж, миссис Медоуз. У нас есть ордер, разумеется. – Она выдернула из-под пальто бумажку. – К счастью, нам не пришлось взламывать дверь, так как вы оставили ее открытой. Как удобно. Но не слишком умно не запирать дверь. Хотя вы же живете в деревне.

– Но… что вы ищете?

– Сложно сказать, ведь мы этого пока не нашли. Может, намекнете?

Я обернулась. Она пригвоздила меня взглядом.

– Не имею ни малейшего понятия!

– Неужели?

– Нет! Но одно я знаю точно: вы не можете просто так врываться сюда и без всякой причины рыскать по моему дому, это возмутительно! Вы же знали, что я в особняке; почему не пришли и не позвали меня? Что вы собирались делать – оставить записку? Мы перевернули ваш дом, до скорых встреч? Вы даже цветочную отдушку на пол высыпали, бога ради. Что вы там искали? Наркотики? Бриллианты? Человеческие останки?

– Скажите сами, миссис Медоуз. – Я уставилась на нее. Не сводя с меня глаз, она наклонила голову и крикнула:

– Наверху что-нибудь есть, Билл?

– Пока ищем! – раздался голос.

– Так прочешите все расческой с мелкими зубьями! Выверните все ящики и шкафы, разворошите постель, выньте одеяла из пододеяльников. И в детской тоже.

– Будет сделано, мэм.

Она вызывающе выпятила подбородок и засунула руки глубже в карманы.

– Ага, понятно, – сказала я. – Разумеется. Вы хотите запугать меня, да? Вы ничего не ищете, просто хотите меня сломать, не так ли?