Я обомлела.

– Конечно! – потрясенно отозвалась я, еще не до конца осознавая, что у Захара появился шанс на выздоровление. – Папа, ну конечно, надо показать Захара этому Лаврентию!

– Только это надо сделать срочно, потому что сегодня в одиннадцать вечера я везу Лаврентия в аэропорт. Он улетает в Китай на несколько месяцев. Познакомился с каким-то врачом, который лечит горячими камнями. Будет учиться у него. Так что нам надо поспешить сейчас или ждать возвращения Лаврентия из Китая.

Мысли у меня скакали, как веселые зайцы по зеленой полянке.

«Так, что там у меня сегодня? Я обещала прийти к Денису на соревнования? Придется ему отказать, потому что Захар сейчас важнее. Хочу поехать к Захару вместе с папой и врачом. Им надо и дорогу показать, и вообще мне интересно».

И все-таки придется разочаровать Дениса… Из-за непредвиденных обстоятельств я не смогу поддержать его на соревнованиях.

Но что такое спортивные соревнования в сравнении с тем, что Захар может начать ходить?!

Перед мысленным взором проносились картины: Захар встает с инвалидного кресла, улыбается, плавает в море, стоит на палубе корабля…

Я взяла телефон и написала Денису эсэмэску: «Денис, извини, я не смогу прийти на соревнования, у меня возникло неотложное дело. Прости. Желаю занять первое место!»

Отправила сообщение и после этого позвонила Захару.

– Алло? – сонным голосом ответил он. Видимо, он еще спал, и я его разбудила.

Я быстро ввела Захара в курс дела.

– Подожди, – ошарашенно сказал он. – То есть у этого врача были случаи, что люди вставали?..

– Да! – радостно подтвердила я.

– Но, Полина, мы уже столько врачей объездили… – с сомнением произнес он. – И традиционных, и нетрадиционных… Никто ничем не помог… Хм… Я даже не знаю, как быть…

Я понимала Захара. Наверное, он уже отчаялся и не верит в выздоровление. И боится еще раз разочароваться и снова маяться от душевной боли.

– Захар, надо попытаться, – настаивала я. – А вдруг именно он тебе поможет?

Какое-то время Захар молчал. А потом дал добро:

– Приезжайте.

– Хорошо, жди нас!

Я отключилась.

– Он согласился, – сказала я родным.

– Тогда собирайтесь, поедем прямо сейчас, – радостно ответил папа.

– А Лаврентий? Он уже проснулся? – заволновалась я.

– А он спит всего полтора часа в сутки, – усмехнулся папа. – Практикует какую-то очередную методику…

Через двадцать минут мы уже ехали в машине за Лаврентием Ивановичем. Он стоял возле своего дома и ждал нас.

С виду это был классический доктор – лет шестидесяти, роста выше среднего, худой, бородка клинышком и очки.

Он сел в машину и весь путь рассказывал о себе: где учился и сколько стран объездил, с какими людьми встречался, какие страшные болезни видел. Все болезни описывал в подробностях – и симптомы, и то, как та или иная болезнь отражалась на внешности человека.

Пока доехали до Новороссийска, у меня уже трещала голова.

«Ну, ничего, что болтливый, лишь бы Захару помог», – философски рассудила я.

Нас встретила Надежда и провела в дом. Она была очень взволнована и с большой надеждой заглядывала в глаза врачу.

Захар лежал на кровати.

«Странно, почему он тоже нас не встретил? – озадачилась я. И тут же поняла: – Наверное, не хотел, чтобы я видела, как он будет перебираться с коляски на кровать…»

Врач познакомился с Захаром и принялся его осматривать. Он колол ступни какой-то толстой иголкой, затем водил этой самой иголкой по ступням, как будто проверяя, щекотно ли Захару, стучал молоточком под коленками, проверяя рефлексы.

– Пойдем на улицу, не надо смущать Захара, – шепнула мне мама, и мы вышли из дома.

Но перед тем как выйти, я посмотрела на Захара. Его лицо выражало отчаяние, и вместе с тем на нем была вера, словно лучи солнца, проникающие сквозь густые облака после ливня. Он цеплялся за каждую возможность выздоровления.

Я нервничала не меньше Захара. Очень хотелось, чтобы врач помог. Мне кажется, если бы я увидела Захара, стоящего на ногах, это было бы самым большим счастьем для меня. Даже еще большим, чем если бы море снова стало моим другом, и я могла бы без посторонней поддержки плавать на самом горизонте.

Мы сели на веранде. Все молчали.

В конце концов, я не выдержала и пошла к комнате Захара. Стала у двери и начала подслушивать.

– Надежда, вы говорите, что Захар перестал ходить, когда ему было два года?

– Да, – дрожащим голосом ответила мать Захара.

Наверное, в ее памяти освежились все события, и она заново все переживала.

– Это очень хорошо. Значит, у него сохранилась мышечная память.

– Да нам разные врачи это уже говорили… – вздохнул Захар. – А толку от этой мышечной памяти никакой. Сами видите…

– Но то были другие врачи, а это я. У меня есть уникальные иглы.

Я не смогла побороть своего любопытства и зашла в комнату. Села в самом дальнем углу, чтобы и не мешать, и вместе с тем все видеть.

Лаврентий Иванович держал длинную коробку с медицинскими иглами разной длины и толщины. Иглы блестели серебром. Одна сторона игл была заострена, а другая оканчивалась белым шариком.

– Это не просто иглы. Они изготовлены из очень редкого металла, который действует целебно на человека. Такие иглы есть только у нескольких врачей на планете. Попробуем?

Захар вопросительно посмотрел на меня, на Надежду. Он испытывал отчаяние и страх.

– Попробуем, – серьезно сказал он. – Хуже уже все равно не будет…

– Тогда переворачивайся на живот, – дал указание врач.

Захар перевернулся.

– Приспусти немного штаны, иглу надо разместить в поясничном отделе.

Я вновь вышла из комнаты, чтобы не смущать Захара. Но перед тем как выйти, услышала:

– У иглы есть одна особенность. Она действует или сразу, мгновенно, или не действует вообще.

Я отправилась к родителям и дяде и передала им слова врача. Мы смотрели друг на друга и молчали. Каждый из нас сильно волновался.

От переживаний я дрожала, словно находилась на морозе. Зуб на зуб не попадал. Я четко осознавала, что сейчас Захар или начнет ходить, или не начнет, и испытает неприятное потрясение еще раз.

Из-за нервов у меня задергалось левое веко.

Секунды казались вечностью. Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я вышла из комнаты.

Вдруг мы услышали шаги. Они приближались.

«Это Захар встал и идет к нам!» – расплылась я в улыбке.

Но вышел Лаврентий Иванович. У него было грустное лицо.

– Не помогло, – сказал он и опустил глаза.

Мое сердце упало в пятки.

Последний шанс обернулся неудачей.

– Захар сказал, что не хочет сейчас ни с кем разговаривать, – дополнил врач.


В Лимонный вернулись в полпервого дня.

Всю обратную дорогу провели почти молча. Врач не рассказывал про разные болезни, и мы тоже молчали.

– Я понимаю, что вы злитесь на меня, но я ведь сделал все, что мог, – наконец виновато сказал Лаврентий Иванович. – Понимаете, врач может только предложить лекарство, а как поведет себя организм больного, неизвестно. У каждого своя реакция, и в плане здоровья никто никаких гарантий давать не может.

Все это мы понимали, но, тем не менее, в душе был осадок. Каждый из нас очень хотел, чтобы Захар начал ходить, и было очень горько, что эта попытка оказалась неудачной.

Только когда я вошла к себе в комнату, вспомнила, что ни разу не проверяла телефон с тех пор, как уехала.

В телефоне было одно сообщение. От Дениса.

«Хорошо, Полина, я все понимаю».

Надо же… Он даже никак не выразил свою обиду, что я не пришла на соревнования. Денис действительно был понимающим. Даже тогда, когда он узнал, что я завела с ним роман, чтобы отомстить ему и его друзьям, он не стал на меня сердиться. Он выслушал меня и сказал, что все равно меня любит[4].

«Такое впечатление, что он готов терпеть абсолютно все, лишь бы быть со мной», – с удивлением подумала я.

Мне никогда не доставляла удовольствия боль человека, и поэтому я все равно чувствовала себя виноватой перед Денисом, что оставила его на соревнованиях.

Я посмотрела на часы. 12.45. А начались соревнования в одиннадцать.

«А что, если я еще успею? – озарила меня мысль. – Хоть на последнюю минуту соревнований, но успею! Лучше прийти поздно, чем никогда!»

Я вскочила со стула, на котором сидела у окна, подбежала к зеркалу, быстро привела себя в порядок и выбежала из дома.

– Ты куда так мчишься? – услышала я голос мамы.

– Я в «Волну», мне надо поддержать одного человека на соревнованиях!

– Ты не ребенок, а цунами какое-то! – крикнула мама.

И действительно – словно цунами, я примчалась через десять минут к спорткомплексу. Над входом висел огромный баннер «ІІІ Летние соревнования гимнастов».

Я вошла в спорткомплекс. Со стороны спортзала был слышен гул. Это кричали болельщики.

Я направилась в сторону спортзала, вошла в него и увидела сотни людей. Спортзал был оборудован не очень хорошо, сидений хватало не всем, и поэтому возле стен стояли толпы людей. Каким-то образом мне удалось пробиться сквозь эту толпу поближе к центру зала.

И я сразу же увидела Дениса. Он как раз выполнял элемент на брусьях. Денис ловко кувыркался в воздухе, переворачивался в разные стороны. Казалось, что он летает, как птица. Он был одет в облегающую спортивную одежду красно-синего цвета, и я отметила, что у него стройная фигура. Его ладони были белыми от специального порошка магнезии, который наносят спортсмены, чтобы руки не скользили.

Внезапно, делая очередной элемент, Денис посмотрел в зал и встретился со мной глазами.

На секунду он потерял концентрацию, и один элемент выполнил криво.

Зал разочарованно выдохнул.

Но в следующий момент Денис начал кувыркаться на брусьях так здорово, точно его силы увеличились в несколько раз.

Он закончил выполнять свою программу, ловко спрыгнул на пол, и зал разразился аплодисментами.

Несмотря на ошибку, ему поставили высокие оценки.

Денис подбежал ко мне, на ходу отряхивая руки от магнезии.

– Ты пришла?.. – он неверяще рассматривал меня с ног до головы, как будто видел первый раз в жизни. Он весь светился от счастья.

– Пришла, – я смутилась, что вызвала такую бурную реакцию.

– Спасибо, – губы Дениса растянулись до ушей.

Я его понимала. В такие моменты, как сейчас, очень важно, если рядом находятся друзья.

– Я пойду к тренеру, сейчас будут объявлять победителей, – сказал Денис.

«Значит, я действительно пришла в самом конце», – подумала я и пожелала:

– Удачи тебе и справедливых результатов!

Помню, Денис рассказывал, что в спорте много несправедливости, и поэтому я пожелала ему именно справедливости.

Зал замер в ожидании итогов соревнований.

Наконец председатель жюри взял микрофон.

– Соревнования были очень напряженными, все участники сильные, но по результатам всей программы определилось три победителя. Бронзовая медаль достается… Валентину Самойлову.

Зал зааплодировал. Какой-то высокий парень, видимо, Валентин, вышел к председателю, тот надел на него медаль, и Валентин занял свое место на пьедестале.

– Серебряная медаль уходит к… Андрею Ефремову!

Председатель наградил Андрея, и он занял свое место.

– Ну а золотая медаль по итогам всех оценок достается парню с фамилией, которая сама все за себя говорит… Денису Золотареву!

Зал завизжал от восторга.

Я не понимала, визжать мне или нет, потому что не знала, это мой знакомый или нет, потому что не знала его фамилию.

Но к пьедесталу подошел именно «мой» Денис. И я тоже захлопала от радости.

Председатель надел на него золотую медаль, и Денис занял свое место на верхней ступени пьедестала.

Зал рукоплескал Денису. Жаль, что я не видела его выступление полностью, но судя по реакции зала, он был достоин первого места.

Победителей окружили журналисты и телевидение. Их просто разрывали на части, и особенно Дениса.

– Этот Золотарев такой крутой! – переговаривались рядом со мной какие-то парни и девчонки. – То, что он сегодня показал, это высший пилотаж!

– Не удивлюсь, если и на следующих Олимпийских играх он возьмет золотую медаль.

– Ой, я так рада, что увидела его вживую… А раньше видела только по телику на канале «Спорт».

Я слушала разговоры и не верила, что все это люди говорят о Денисе. О том самом Денисе, которого я спасла в начале июня, которого затем жестоко обманула и который до сих пор меня любит… О Денисе, который вчера просил меня прийти к нему на соревнования, чтобы поддержать, а я явилась в самый последний момент.

Да если бы Денис попросил об этом любую из этих окружающих меня девчонок, они бы пришли на соревнования за два часа до начала!

Оксана как-то раз сказала: «Дома я каждый день читаю вслух сценарии, учу слова, репетирую. Для близких это стало уже чем-то обычным и не вызывает никакого удивления. Для них это перестало быть таинством. Хотя то, что я читаю вслух, сидя дома на кухне в халате, я потом стану произносить в каком-нибудь фильме, который будут смотреть миллионы людей…»