Жюльетта Бенцони - Спальня королевы

Последний реверанс, и Сильви, едва ли более спокойная, чем когда она только вошла, последовала за своим провожатым. Она была уверена только в одном: Персевалю не грозит пока больше ничего страшного, кроме заключения в Бастилии. А там всегда найдется возможность смягчить участь осужденного. И поскольку его судьба зависит от нее даже в большей степени, чем от выздоровления Теофраста Ренодо, если она правильно поняла слова кардинала, то ее крестному нечего бояться.

Но вот с Франсуа все обстоит иначе. Посылая его наконец в действующую армию, человек в красной сутане думает только о том, как побыстрее отправить молодого герцога на тот свет. Для этого необязательно ждать подходящего случая, судьбе можно и помочь. Стоило ли ожидать иного от Ришелье, раз ему известно все об амурных похождениях королевы? И Сильви вдруг вспомнилось, как беспокоилась Мария наутро после той знаменитой ночи в Лувре. Ей казалось, что все прошло как-то слишком гладко. Поэтому-то последнее свидание любовников устроили в аббатстве Валь-де-Грас. Действительно, было безумием рассчитывать скрыться от постоянного наблюдения. Ведь этим шпионажем жил весь дворец! С легкостью поверишь, что глаза и уши есть у дверей, окон, стен, обивки. Нигде не найти укромного уголка в старинном замке французских королей…

Не обращая никакого внимания на гвардейца в красном плаще, заботам которого ее поручили, Сильви снова прошла, ничего не замечая вокруг, по роскошным залам дворца в Рюейе. Только дойдя до большой лестницы, она отбросила прочь грустные мысли, услышав совсем рядом весьма неприятный голос:

— Господин де Сен-Лу, его высокопреосвященство изменил свое решение. Он доверил мне проводить мадемуазель де Лиль! Кардинал благодарит вас за вашу любезность. Вы можете вернуться на свой пост.

Сильви ужаснулась, узнав Исаака де Лафма. В свете канделябров, освещавших благородные ступени, он показался ей еще более зловещим и уродливым, чем на площади Трагуарского креста или в парке Фонтенбло. Хотя Лафма изо всех сил пытался быть галантным. Гвардеец уже откланялся и собирался выполнить новое приказание.

— Идемте, мадемуазель! — произнес гражданский судья Парижа и протянул Сильви руку. Та сделала вид, что не замечает ее.

— Как это получилось, что кардинал прислал вас вместо господина де Сен-Лу? Вам что-то нужно мне передать? — спросила она, вспомнив, что это именно этот человек арестовал Персеваля. Возможно, ей следует сделать над собой усилие и не показывать господину де Лафма, насколько она его боится? Даже если он жесток, недаром ведь его прозвали «главным вешателем», может быть, он не совсем лишен чувств и хочет сообщить ей какие-то новости о шевалье де Рагнеле?

— Честно говоря, — произнес де Лафма, — именно по моей просьбе кардинал оказал мне эту честь и лишил своего гвардейца удовольствия проводить вас. Мне бы действительно хотелось побеседовать с вами… о разных вещах, которые могут очень сильно заинтересовать вас…

— Становится уже поздно… — произнесла нерешительно Сильви.

— Одну минуту! Только одну минуту!

Они дошли до Большого двора, но вместо того чтобы позволить Сильви направиться к ее карете, дверцу которой уже распахнул Корантен, Лафма завладел ее рукой и решительно повел девушку к другому экипажу, стоявшему неподалеку. Это Сильви совсем не понравилось.

— Что вы делаете, сударь? Если вы хотите говорить со мной, то давайте побеседуем здесь и сейчас.

— Ну не посреди же двора! Вокруг так много народа. Идемте в мою карету. Там нам никто не помешает, а я отвезу вас прямо в Сен-Жермен! Прошу вас, не упорствуйте! Мы должны, вы слышите, нам просто необходимо поговорить! Прикажите вашим людям, чтобы они ждали вас во дворце Сен-Жермен! Или лучше я сам сделаю это! Эй! Кучер! Я сам отвезу мадемуазель де Лиль во дворец. Отправляйтесь по своим делам!

И секунду спустя растерянная Сильви уже сидела на подушках огромной черной кареты Лафма. Она оказалась там наполовину добровольно, наполовину по принуждению. Кучер захлопнул дверцу. Ей стало страшно, захотелось сделать что-нибудь, высунуться в окно, позвать Корантена, но грубая рука отбросила ее назад.

— Замолчите, маленькая дурочка! Приказам кардинала не сопротивляются!

— А откуда мне знать, что это его приказ? Он сказал, что господин де Сен-Лу проводит меня до кареты!

— А мне он велел доставить вас домой!

— Во дворец Сен-Жермен? Неужели нам столько надо сказать друг другу?

— Больше, чем вы можете себе представить!Мощные лошади понеслись галопом. Все произошло так быстро, что Корантен даже не успел среагировать, но Жаннетта, послушно ожидавшая свою хозяйку в карете, вдруг пулей вылетела во двор и бросилась к своему жениху. Она была бледнее мертвеца.

— Корантен! Этот человек, который заставил Сильви сесть в карету… Я его знаю!

— Я тоже. Это гражданский судья!

— Ты ничего не понимаешь, — воскликнула Жаннетта. — Этот человек убил госпожу де Валэн! Богом клянусь! Я узнала его голос! Это он, я уверена, это он! И этот палач увозит Сильви!

— Ты думаешь, он решил ее похитить?

— Не знаю, ничего не знаю! Надо немедленно ехать за ним! Во что бы то ни стало. А его лошади быстрее наших. О боже мой!

И служанка разразилась громкими рыданиями. Корантен и сам уже понял, что Лафма ему не догнать.

— Постарайся добраться на нашей карете до дворца и предупреди королеву! Я поскачу за ним!

Не говоря больше ни слова, он подбежал к оседланной лошади, ожидавшей посреди двора кого-то из гвардейцев кардинала, вскочил в седло, собрал поводья и пустил лошадь вскачь. Но когда Корантен пересек рвы Рюейя, упряжка Лафма была уже далеко…

Но все же не так далеко, чтобы острые глаза бретонца не разглядели два тревожных момента. Во-первых, вместо того чтобы ехать по дороге, ведущей в Сен-Жермен, карета свернула влево по направлению к Марли. А во-вторых, неизвестно откуда появились два всадника, и теперь они эскортировали карету.

Корантен Беллек понял, что одному против четверых, к тому же наверняка отлично вооруженных, ему не справиться. Но он уже знал, как поступить. Преследовать, преследовать во что бы то ни стало, куда бы ни направилась эта черная карета! К счастью, Корантен украл хорошую лошадь, и деньги у него были. Но его сердце сжималось, стоило ему подумать о малышке Сильви, такой юной, такой хрупкой. Она оказалась в руках самого страшного убийцы королевства…

Недовольство, испытываемое Сильви, сменилось беспокойством, когда она увидела, что ее спутник забился в другой угол кареты и не произносит ни слова.

— Так чего же вы ждете? Мне кажется, вы хотели поговорить со мной?

— О, у нас будет достаточно времени!

— Ехать до Сен-Жермен не так уж долго!

— Я же сказал, что везу вас домой, а Сен-Жермен принадлежит королю, насколько мне известно!

— Домой? У меня нет дома, если не считать полуразрушенного замка на юге владений Вандомов. Я его никогда не видела. Отвечайте же, наконец! Что это все значит?

Лафма пожал плечами со злобной улыбкой. Его тяжелые веки чуть дрогнули:

— Вы скоро увидите! — И, оставив свою небрежную позу, он вдруг выпрямился и взял в свою руку ручку своей невольной спутницы. — Не бойтесь! Я желаю вам только добра… и даже счастья!

Это простое прикосновение заставило Сильви в ужасе отпрянуть и резко выдернуть руку. Она закричала:

— Вы лжете! С момента нашей встречи сегодня вечером вы все время лжете! Я хочу выйти! Остановите карету! Остановите!

Лафма дважды ударил ее по щеке. Потрясенная, Сильви замолчала, побелев от ярости. Она кинулась к дверце кареты, пытаясь ее открыть, но ее мучитель лишь злобно усмехнулся:

— Хотите, чтобы вас затоптали лошади?

И действительно, бок о бок с каретой скакал всадник. Ламфа не замедлил воспользоваться ее замешательством. Он оттащил ее назад и силой заставил проглотить содержимое какого-то пузырька, засунув его почти в самое ее горло. Трудно было заподозрить такую мощь в этом внешне невзрачном человеке.

— В память о нашей первой встрече я бы с удовольствием посмотрел, какие следы оставят копыта этих благородных животных на вашем хорошеньком личике. Но обстоятельства складываются так, что у меня на ваш счет совершенно другие планы.

— Что бы вы ни планировали, — выкрикнула Сильви, — вам придется от этого отказаться. Я не стану вам подчиняться! И вы забываете, что я не одинока на этом свете. Меня станут искать…

— Кто это, интересно знать? Ваш дорогой и любимый Рагнель? Он не в состоянии противостоять мне.

— Я фрейлина королевы. Она пошлет людей на мои поиски!

— Вы в этом так уверены? Ее величество крайне забывчива, особенно когда дело касается женщин. Спросите об этом мадам де Фаржи. Когда-то благодаря помощи кардинала она стала камер-фрау ее величества. Мадам де Фаржи решила верно служить королеве, а не своему благодетелю. И вот результат. Эта дама скончалась в ссылке в Лувене. С глаз долой, из сердца вон! Таков девиз нашей королевы. И я не смог бы поклясться, что и мадам де Шеврез не ожидает такая же участь… Нет, королева так искренне радуется своей беременности, что, конечно, не станет вас разыскивать.

Да, в конце концов, неужели ей не сумеют объяснить ваше отсутствие.

— И каким же образом?

— Вам это не интересно! Ах, вы, кажется, зеваете? Вас одолевает сон? Не старайтесь с ним бороться. В жидкости, которую вы выпили, был опиум, а это отличное снотворное… Да и мне удастся немного отдохнуть в вашем приятном обществе.

Несмотря на все усилия, Сильви становилось все труднее держать глаза открытыми. Еще несколько мгновений, и она заснула. Девушка спала так крепко, что даже не заметила, как у кареты отвалилось колесо. Эта поломка задержала их на несколько часов в деревне. Не слышала она и проклятий, которые изрыгал Лафма…

Когда Сильви проснулась, то почувствовала себя плохо. Опиум, всосавшись в кровь, подействовал очень сильно. Тяжелую голову ломило, во рту пересохло. На дворе стоял день, правда, совсем нерадостный. Тоскливое серое небо, словно одеяло, прикрыло землю, где только начинала пробиваться первая травка, приободрившаяся после обильных февральских дождей, Сильви сразу же отодвинула кожаную занавеску, чтобы посмотреть, где они находятся, но однообразный равнинный пейзаж ничем ей не помог.

— Где мы сейчас? — спросила она, не глядя на своего спутника. Де Лафма внушал ей ужас.

— Мы скоро будем на месте. Хотите немного молока? Я купил для вас во время остановки. Вы, должно быть, проголодались.

— Какая трогательная забота! Вы добавили туда новую порцию вашего снотворного?

— Нет. Да и снотворное было вполне безопасным. Я, правда, надеюсь, что мне больше не придется им воспользоваться. Вы должны понять, что вам следует вести себя смирно. Это в ваших же интересах…Есть Сильви не хотелось, но ее мучила жажда. И молоко показалось ей тем более восхитительным, что оно придало ей сил. Выпив его, она постаралась устроиться как можно удобнее и не произнесла больше ни слова.

Ей требовалось все обдумать. И к счастью, ее ужасный спутник не нарушал ее молчания. Он, конечно же, решил, что его пленница смирилась. Но Исаак де Лафма жестоко ошибался. Сильви думала только о том, как бы ей сбежать при первой же возможности.

Ей трудно будет справиться с человеком, за которым стоит кардинал, обладающий огромной властью. В какой бы уголок королевства ни направился Лафма, ему достаточно будет лишь упомянуть своего ужасного хозяина, и спины немедленно послушно согнутся. Все станут служить ему. Такова власть страха! Несчастную Сильви, попавшую словно маленькая букашка в эту ужасную паутину, увозят куда-то далеко от Парижа. Ей ничего не известно, у нее нет никакого выхода, в ближайшем будущем не предвидится. Во всяком случае, в дороге ей ничего не удастся предпринять. Всадники по-прежнему скачут рядом, все в черном, настолько же ужасные, как и сама карета и этот отвратительный Лафма! «Лучше всего подождать, пока мы приедем, — подумала Сильви. — Если только меня не бросят в одну из этих богом забытых крепостей в провинции, то, может быть, мне удастся найти какую-нибудь лазейку и ускользнуть».

Горькие мысли никак не вселяли бодрости духа. В ее голове проносились образы близких ей людей. Вот Мария де Отфор, ее любимая амазонка. А вот Франсуа. Она о нем думала постоянно. Как бы ей сейчас пригодились отвага и сила ее «господина Ангела»! Но разве может она рассчитывать на то, что герцог де Бофор бросит игорный дом госпожи Блондо и своих товарищей по развлечениям? И все ради того, чтобы играть в странствующего рыцаря где-то в деревенской глуши…

И тут что-то привлекло внимание Сильви в этом плоском пейзаже, обрамленном по бокам кожаными занавесками. Голубые крыши, позолоченные флюгеры, изобилие деревьев с проклюнувшимися почками… Ане! Так выглядел только замок Ане, когда они приезжали сюда из Парижа. Она ощутила на языке всю сладость этого названия, но вслух не произнесла. Неужели ее везут сюда? Это было бы слишком хорошо, потому что и в замке, и в деревне найдется кто-нибудь, кто ей поможет.