Эмма Марс - Спальня, в которой мы вместе

– Ага, ладно… Я вызову полицию! – заорал вышибала и двинулся внутрь клуба.

– Нет! Нет, постойте!

Я бросилась следом за ним, чтобы дать ему понять, что сама займусь этим нежеланным посетителем. На нас обоих с нескрываемым презрением смотрели остальные посетители. Нескольких секунд милой беседы оказалось достаточно, чтобы привести охранника в более приветливое расположение духа.

Я вызвала такси, и не прошло и минуты, как оно остановилось перед клубом. Я собрала последние силы, чтобы поднять с земли совершенно потерянного Дэвида и усадить его на заднее сиденье автомобиля. Наконец и я рухнула рядом с ним. Старенькое белое «Пежо» уносило нас двоих в ночь. Для нас праздник уже закончился. В последней попытке заставить себя ненавидеть Дэвид, развалившись в углу салона, пробормотал:

– Это я… Я приказал раздавить Маршадо, как букашку. Ты слышишь меня?

Должно быть, он принял мое молчание за приговор, не подлежащий обсуждению. Но на самом деле я чувствовала к нему больше жалости, чем презрения.

Одинокая

Тем не менее мой порыв сочувствия к Дэвиду закончился на пороге его жилища, где мне на смену пришел дворецкий.

Никакой двусмысленности. А я закончила вечер одна в своей комнате.

Меня обожали, обо мне заботились и предвосхищали каждое мое желание. Но, несмотря на все это, я была отчаянно одинока.

– Эль, сколько вы заплатили, чтобы выкупить этот знаменитый отель?

– Простите?

Я чувствовала себя рассеянной из-за болтовни других людей, приглашенных на съемочную площадку. Я будто в тумане плыла куда-то. Однако находилась здесь, на съемочной площадке, вокруг меня сновали телеведущие, технические специалисты и множество гостей, приглашенных для участия в «Большой Библиотеке», литературной передаче, транслируемой на телевидении, – около двадцати человек трещали без умолку рядом и ходили туда-сюда среди декораций.

Ведущий передачи, мужчина лет пятидесяти, имевший немалый опыт ведения интервью, казалось, немного растерялся, увидев мой отсутствующий взгляд.

– Я хотел вас спросить… – Он запнулся. – На самом деле я и сейчас хочу спросить…

Должно быть, нечасто гости витали в облаках на его передаче. Наивысшая похвала для программы, которая восхваляет силу воображения…

Неловкое молчание несколько затянулось, и седой ведущий сделал знак отключить направленную на него камеру. К счастью, передача шла не в прямом эфире. Все будет хорошо, мне только нужно собраться с мыслями. И как только я это сделаю, передача, посвященная на сей раз небывалому успеху новой эротической литературы, пойдет по привычному сценарию.

Его вопрос заставил меня вернуться в прошлое, на несколько месяцев назад, в февраль 2012 года. Вторая и последняя распродажа имущества Дэвида на торгах состоялась в «Друо». Как и в прошлый раз, объявление об этом аукционе появилось в прессе за неделю до его начала. Аукцион снова вела Корнетт-дэ-Сен-Сир, но теперь не было выставлено никаких вещей. Единственным товаром стало последнее недвижимое имущество Дэвида Барле. Мне все это было очень неприятно, и вовсе не хотелось наблюдать за тем, как делят на части его родовое имущество. От Дэвида я уже давно не получала никаких новостей, с нашей последней встречи в Бриве. Франсуа настоял на том, чтобы мы трое, он, Соня и я, присутствовали на аукционе. Как в былые времена, когда мы с подругой мечтали об идеальных мужьях, мы встретились в кафе «Антиквар», прямо напротив гостиницы «Друо». С тех пор как Соня возглавила агентство, она казалась очень занятой и деловой женщиной. Ее бизнес процветал. Без ложной скромности хочу заметить, что шумный успех романа «Сто раз в день», где я упоминаю девушек из агентства, тоже сыграл в этом немалую роль. Старые и новые клиенты стекались туда. Соня особо и не занималась их привлечением, но все они были возбуждены одной уже мыслью испытать такие же захватывающие ощущения, как те, что описаны в моих книгах. В картотеке появилось множество новеньких молодых красоток, а расписание составлялось на несколько недель вперед. Однако, чтобы избежать проблем и не привлекать внимания занимающихся подобными делами органов, которые уже были настороже после дела «East X-рrod», Соня решила вернуться к работе по старинке. То есть без веб-сайта. Чтобы не быть слишком заметной. Клиенты звонили ей на мобильный телефон, номер которого регулярно менялся, или приходили на встречу в маленький офис на улице Аббевиль, в 10‑м округе.

– Единственное, что серьезно тормозит наше развитие, – жаловалась она с непривычной для нее ноткой деловой женщины в голосе, – это вечная нехватка номеров, которые можно снять на час. Днем еще можно как-то выкрутиться: тут какая-нибудь гостиница там. Особенно хорошо получается у нас работать с той, где обитают твои английские подружки у Порт-Доре…

Я уже почти забыла этот маленький и такой уютный отель, где мы с Луи наслаждались друг другом в полной темноте. Я тогда еще похвасталась своей находкой перед Соней, упомянув о тишине, спокойствии, скромности отеля и приятном запахе, витавшем во всех комнатах.

– Но без «Шарма» будет очень сложно найти место для вечерних свиданий.

– Знаю, – согласилась я. – И представь себе, именно поэтому я согласилась прийти в «Друо» сегодня.

– Эммм… что-то я не очень тебя понимаю…

Маршадо попросил меня не говорить ни слова его подружке, чтобы не испортить сюрприза. Поначалу я немного сомневалась, но в конце концов решила, что это очень тонкая и удивительно ироничная идея: обладать тем местом, где обладали мной. В любом случае нужно было как-то распорядиться теми колоссальными суммами, которые не прекращали поступать на мой расчетный счет благодаря Эве. Гонорар от моих авторских прав уже исчислялся миллионами. Продажи книг в Соединенных Штатах возросли еще больше после моего турне, и деньги без конца поступали в мой кошелек.

Франсуа оказался моим единственным знакомым, сведущим в недвижимости, и я проконсультировалась с ним частным образом. Он был счастлив, как мальчишка, что ему выпала возможность поиграть с моими деньгами, как в «Монополию».

– Все очень просто, Соня, – сказала я в конце концов, искоса глядя на Маршадо. – Я собираюсь выкупить «Шарм».

– Что? Ты шутишь?

Однако меньше чем через полчаса я выходила из «Друо», потратив там восемь миллионов шестьсот семьдесят пять тысяч евро. Несмотря на все свое немаленькое состояние, у меня не было такой баснословной суммы и мне пришлось оформить кредит. Но Франсуа старался успокоить меня и говорил очень убедительно:

– Естественно, и речи не идет о том, чтобы ты просто подарила его агентству. Соня будет тебе платить аренду. По моим подсчетам, это без проблем покроет все твои расходы.

– Прости что перебиваю, Эль, – вмешалась Соня, поворачиваясь к своему жениху. – Но если продажи ее книг прекратятся? Если она не сможет выплачивать ежемесячные взносы по кредиту?

– Если верить тому, что говорит Эва, такой риск минимален. Она только что продала права на экранизацию книги с условием авторских отчислений при показах.

Я смущенно кивнула. Уже шли разговоры о подборе актеров, и, к моему великому удивлению, режиссеры согласились предоставить мне решающее право голоса при итоговом отборе исполнителей.

– Если фильм будет так же успешен, как и книга, – продолжил Маршадо, – то все, что Анабель уже получила, покажется лишь небольшими чаевыми по сравнению с тем, что она еще получит.

Все это представлялось мне совершенно нереальным, и я слушала их разговор так, словно он не имел ко мне никакого отношения.

– Именно потому я договорился с твоим банком о досрочном погашении кредита под ноль процентов, – объяснил Маршадо, снова повернувшись в мою сторону. – Если в ближайшие годы ты будешь получать такие крупные гонорары, как это предполагает Эва, то сможешь погасить кредит одним платежом, не переплатив за него ни копейки.

Он определенно предусмотрел все. Кроме некоторых тонкостей продаж на публичных торгах, которых, как всякому известно, нет в правилах обычной торговли. Поэтому «Шарм» чуть не ускользнул из моих рук, когда уполномоченный представитель какого-то анонимного покупателя явно азиатского происхождения – Бон-Коо Моона? – повысил ставку и цена оказалась выше тех средств, которыми я располагала. Теперь заплатить нужно было больше еще на пятьсот тысяч евро, чем тот абсолютный максимум, о котором мы договорились с Франсуа до начала торгов. Но в тот момент, когда я сомневалась, стоит ли делать решающий жест, который бы сделал из меня новую владелицу гостиницы «Шарм», друг поддержал меня уверенным кивком головы.

Я чуть не подпрыгнула на стуле, услышав третий решительный удар молотка.

Мои друзья, которые хотели отметить это безумное приобретение, увели меня из зала почти сразу. Дэвида там не было. Я не смогла увидеть взгляд своего бывшего в тот момент, когда лишила его последней крупной собственности, являвшейся признаком роскоши и богатства.

Снова заработали мощные световые приборы, и глазок камеры, направленной на меня, загорелся красным цветом. Запись «Большой Библиотеки» продолжилась.

– Эль, почему бы вам просто было не озаглавить ваш роман «Хотелки»?

Значит, я плохо расслышала в первый раз. Я постаралась сосредоточиться на том, что происходит в студии здесь и сейчас, приветливо улыбнулась, а потом уверенно ответила:

– На самом деле я думала об этом. Но так как вся история началась с моего пресловутого дневника, то название «Сто раз в день» закрепилось за книгой само собой.

– Хочу напомнить тем, кто еще не прочитал вашу книгу, что сто раз в день – это среднее количество эротических мыслей, которые посещают нас ежедневно.

– Да, – подтвердила я. – Именно так.

– То есть можно сказать, что в своей книге вы исследуете некое несоответствие между мыслями о сексе и реальной сексуальностью?

– Да, вы правы. Между нашими сексуальными фантазиями и реальностью огромная пропасть. И чем больше она становится, тем больше разочарования испытывает пара. Именно так я понимаю эротизм: он направлен на сближение, соединение двух берегов, чтобы сделать их единым целым. По крайней мере, хотя бы на то время, пока партнеры находятся в объятиях друг друга.

Эротика как объединяющая связь между двумя либидо – я отшлифовала свою речь за многие месяцы бесконечных интервью и теперь говорила об этом, даже не думая. Ведущий согласился со всем, что я сказала, на самом деле не слушая и не вникая в смысл моих слов, ему явно не терпелось уже закончить. Он спешил перескочить на следующую тему, очевидно, подгоняемый в наушнике режиссером программы.

Но, несмотря на все это, мы продолжали обмениваться подобного рода шаблонными фразами еще добрую четверть часа. До тех пор, пока наконец он не сказал:

– Хорошо, а теперь настало время представить вам других гостей нашей программы, которые также неразрывно связаны с темой сегодняшней передачи.

С этими словами ведущий повернулся к креслам, стоящим напротив меня, стараясь говорить немного медленнее, чтобы дать моим коллегам-авторам время вернуться на съемочную площадку. Я охотно предоставила ему слово и вновь погрузилась в свои мысли.

После оформления документов по продаже отеля я должна была пойти к нотариусу, месье Оливо. Он передал мне папку с документами и подробный поэтажный план особняка. Я несколько минут разглядывала страницу, на которой был изображен первый этаж, тот, где располагались комнаты-матрешки, «Жозефина» (переименованная нами в комнату один) и комната два. Эта схема окончательно развеяла мои давние подозрения о существовании еще одной, последней комнаты, находящейся за двумя другими. Мне пришлось признать очевидный факт: за комнатой номер два по направлению к углу здания находился один лишь крошечный заштрихованный треугольник, что обозначало цельную поверхность. Место, обнесенное стенами и заполненное изнутри камнями. Это была не комната, а просто груда камней и штукатурки, предназначенная для заполнения полого пространства, конструктивной недоработки архитектора. Вопреки тому, на что претендовало письмо, адресованное Эмили Лебурде, которое мне удалось перехватить, комнаты номер три не существовало. Господин Жак не солгал. Третья комната была лишь плодом моей фантазии. Банальная ошибка в адресе на конверте. Никаких новых сюрпризов «Шарм» мне больше не готовил. Не знаю, что я испытала, облегчение или разочарование.

Последней формальностью оставалось заключение контракта с фирмой Сони. Для этого Франсуа, моя подруга и я еще раз встретились в «Антикваре».

– Если мы сейчас установим арендную плату исходя из поверхности арендуемой площади, – сразу же заявил Маршадо, – сумма будет больше той, которую «Хотелки» могут позволить себе в данный момент.

– О’кей. Что тогда будем делать? – спросила я, пытаясь скрыть раздражение.

В конце концов, это для них и основываясь на их расчетах я решилась на столь дорогостоящую покупку. Сама же я продолжала жить на двадцати квадратных метрах своей небольшой квартиры-студии на улице Трезор, в то время как с той сумасшедшей суммой, потраченной на приобретение «Шарма», могла бы позволить себе купить просторную и удобную квартиру в лучших кварталах столицы.