Эмма Марс - Спальня, в которой ты есть

– У меня неожиданно зазвонил мобильный, экран загорелся, и можно было увидеть нашу фотографию. Телефон как раз лежал таким образом, что Луи не мог не увидеть этой картинки… И он тут же попросил меня показать ее.

– Это все?

– Нет… он еще спросил у меня, кто ты такая.

– Ты хочешь сказать, что Луи видел меня еще до того, как мы встретились? До того, как увидел меня в списках «Ночных красавиц»?

– Да. И даже еще до того, как ты встретилась с Дэвидом. То, о чем я сейчас рассказываю, произошло еще до той твоей знаменитой вечеринки. Примерно в начале марта 2009-го. Чуть больше или меньше четырех месяцев после того, как я начала работать в агентстве. Нужно думать, что братья Барле все-таки не занимаются только тем, что просматривают списки Ребекки и что она в свою очередь не дает к ним доступа всем подряд.

До этого момента я сознательно пыталась не думать о том, как Луи отнесся к известию о кончине Авроры. Несмотря ни на что, он знал, что значит любить. Но для него это было делом чести – постараться обуздать силу своих чувств к ней, в этом он находил некое утешение, ведь выбор, сделанный Авророй, оказался в пользу Дэвида.

Как же все происходило на самом деле? Что он почувствовал, когда впервые увидел двойника этой молодой женщины? Когда увидел меня на той знаменитой фотографии?

– Но ведь он первый влюбился в меня… – сказала я сама себе.

– Думаю, что так оно и было, да, – подтвердила подруга. – Единственная вещь, в которой ты ни в коем случае не должна сомневаться, – это искренность чувств, которые он испытывает к тебе.

– Ты так думаешь? – недоверчиво спросила я.

– Я была там, когда он увидел эту фотографию. И могу сказать тебе, что Луи чувствовал тогда. Он не просто влюбился в привидение своей бывшей возлюбленной. Он влюбился в тебя.

– Это была не я, а просто мое изображение.

– Да… Но выглядел он очень взволнованным. Мне кажется, это было что-то вроде любви с первого взгляда.

Однако Луи уступил меня брату. Он был согласен на такой сценарий, когда один брат женится на женщине, а другой смотрит на нее пожирающим взглядом и предлагает ей поучаствовать в своих грязных играх. Как и Дэвид, он любил женщину, которая была похожа, как сестра-близнец, на ту, что владела его сердцем двадцать лет назад.

Я постаралась прогнать из головы все тяжелые мысли. В конце концов, ради меня Луи так рисковал. Он поссорился с родным братом, с которым был близок не один десяток лет.

Видя мою печальную задумчивость, Соня решила резко сменить тему разговора и обсудить что-нибудь более легкое:

– Что у тебя с работой? Есть какие-нибудь сдвиги?

– Абсолютно никаких. Ты думаешь, после всего, что между нами произошло, Дэвид не сделает все возможное и невозможное для того, чтобы я стала персоной нон грата в этой сфере деятельности?

– Ты ничего не знаешь … – сказала она, чтобы не драматизировать ситуацию.

Шум работающей кофеварки не дал мне ответить. Вскоре вокруг нас снова воцарилась тишина, в воздухе витал аромат свежесваренного кофе с какими-то необычными специями, названия которых я не знала.

– Погоди… Когда люди, которых ты никогда в жизни не встречала, отвечают тебе по телефону, что твое резюме не соответствует «их требованиям к профессионализму кандидата»… Можно ведь задать вопросы?

– Да, конечно…

– Я не знаю, говорил ли тебе об этом Фред, но я попросила его достать копию того единственного выпуска «Новостей культурной жизни» с моим участием. Эта передача должна была положить начало моей головокружительной карьере на телевидении, но даже ее пилотная серия так и не вышла в эфир.

– И что?

– Знаешь, что ему ответили в архивах канала?

– Нет.

– Что все демоверсии, рабочий материал, пробы и даже кастинг – все было стерто по приказу дирекции канала. Конец истории! Будто моей передачи никогда и вовсе не существовало. Даже в виде проекта.

– По крайней мере, хоть какая-то ясность.

– Да. Но только проблема в том, что у меня теперь столько же опыта работы, сколько было сразу после получения диплома. И в качестве бонуса – симпатичная дырка длиною больше чем в год в резюме.

Когда мы вышли из кафе, то увидели Стефан, которая стояла на тротуаре напротив витрины своего салона и курила сигарету. С отсутствующим видом она стояла под большой вывеской, на которой были изображены три белых женских силуэта, украшенных оранжевыми цветками.

Стефан заметила нас.

– Привет. Все в порядке с твоей татуировкой? Не болит? Бальзамом мажешь?

– Да, да, все хорошо… Но не уверена, что когда-нибудь захочу еще раз сделать что-либо подобное, – с улыбкой ответила я.

– Твой мужчина смелее тебя.

Что она хотела этим сказать? Луи уже решил, каким образом будет продолжать алфавит на своем теле? Он всегда держал эти планы в строгом секрете, ему нравилось делать мне сюрприз с каждой новой буквой.

Чтобы не ставить Стефан в неловкое положение, я сделала вид, что в курсе происходящего:

– Да, он не собирается останавливаться! Кстати, Луи мне сказал, будто у тебя есть кое-что новенькое…

– Я только что закончила последние наброски. Хочешь зайти посмотреть?

В небольшой приемной ее салона стоял грубый стол, на котором были разбросаны карандаши. Она достала из стола папку с надписью «Луи Барле», где находились разнообразные модели и эскизы.

Новый проект татуировки моего мужчины представлял собой скалу, о которую бились пенящиеся высокие волны, посреди которых вырисовывались две заглавные буквы: SF.

– SF? – удивилась Соня. – Твой парень что, увлекается научной фантастикой?

– Нет… ну насколько я знаю. Всегда считала, что он предпочитает классическую литературу.

– SF означает SemperFidelis, что в переводе с латыни означает «всегда верен», – подсказала нам Стефан.

Меня немного задело то, что татуировщица знает больше, чем я сама, о символах, которые выбирает Луи. Но я предпочла лучше удовлетворить свое любопытство, чем выказывать раздражение.

– Это разве не армейский девиз? Или я чего-то не знаю?

Я не могла оторвать взгляда от военной фуражки Стефан, которую она носила постоянно, вне зависимости от времени года или ситуации.

– Да, это девиз американских моряков начиная с 1883 года, – подтвердила мою догадку Стефан. – Но он выбрал эти буквы по другой причине.

– Да? И почему же тогда?

– До того как эти слова стали использовать воинствующие янки, эта фраза была девизом одного из французских городов.

– И какого же? Сен-Фелисьена? – пошутила Соня, которая, похоже, разделяла мое желание как можно больше узнать об этом деле.

Стефан указала тонким пальцем на скалы и бившиеся о них волны.

– Сен-Мало. В Бретани.

Там, где на одном из местных кладбищ обрела свой вечный покой Аврора.

Я не умела говорить Соне «нет». Она всегда казалась мне старшей. Старшей сестрой, которой у меня никогда не было. Она могла предложить мне сделать какую-нибудь ужасную глупость, и даже если я сомневалась вначале, то потом все равно попадала под ее чары и соглашалась на все. С нашей первой встречи на университетской скамье это выглядело именно так: все казалось мне еще более соблазнительным и заманчивым, когда это предлагала Соня.

Но сегодня я была совсем не готова к такого рода приключениям…

– Тебе нужно немного развеяться, – попыталась убедить меня подруга.

Мои мысли снова вернулись к нашим отношениям с Луи, к той эротической стройке, которую мы никогда не закончим, потому что сексуальное влечение было основным компонентом ее цемента вместо настоящих чувств. Не хватало высоты последних…

На первом этаже дома номер 24 по улице Руа де Сесиль, где раньше находился офис агентства «Ночные красавицы», сейчас был секс-шоп под названием Dollhouse. Я довольно часто проходила мимо, но никогда там не была. Соня решила исправить тот факт, что я не знакома со столь чудесным местом, и, несмотря на свои весьма ограниченные средства, задумала подарить мне одну занятную игрушку. Это была одна из последних технических новинок, которая пользовалась большой популярностью среди женщин: трусики с вибратором, который управлялся на расстоянии при помощи СМС.

– И зачем это? – скептически сказала я в надежде отговорить ее от покупки.

– Надень их как-нибудь вечером, когда Луи не будет рядом, дай ему номер… и, уверяю, ты быстро все поймешь, дорогая!

– Для начала мне бы хоть вообще увидеть его живым… – тяжело вздохнула я.

У меня плохо получалось скрыть волнение. И это был как раз такой подарок, который смог хоть на время вызвать улыбку на моем лице.

Немного позже, когда Соня уже решила вернуться к себе домой, я получила СМС от Альбана, который сообщал мне адрес отдела защиты прав несовершеннолетних. Он находился в здании префектуры полиции Парижа, на набережной, всего в пятнадцати минутах ходьбы отсюда. Когда я добралась до места, меня встретил полицейский и не очень-то любезно уточнил несколько правил: 1) для посетителей после 16.30 вход воспрещен, и 2) невозможно встретиться с обвиняемым, который находится под стражей, даже если я и пришла к воротам участка в положенный час. Луи теперь уже не был простым гражданином, избирателем, человеком, имеющим гражданские права и платящим государству налоги. Он был «обвиняемым». Этим единственным словом называли теперь моего любимого мужчину.

По иронии судьбы, всего двадцать два часа назад мы были с ним вместе на улице Жан-Баптиста Пигаль, перед входом в «Шарм». Наше с Луи свидание. Я помнила каждую деталь того вечера, который казался мне теперь уже таким далеким…

Такое бывало крайне редко, но на ресепшене не было видно месье Жака. Видимо, появились какие-то важные дела на этажах. На его месте стоял Исиам, чью приветливую улыбку я заметила еще с улицы.

Едва завидев меня, молодой человек разволновался и принялся яростно шарить в многочисленных шкафчиках из лакированного дерева, которые стояли позади него. Вместо приветствия он протянул мне еще одно залежавшееся письмо.

– Прошу прощения, у меня не было времени принести его вам.

Я тут же выхватила письмо. Последний раз я была у Исиама четыре или пять дней назад.

– Ничего. Я не жду ничего важного. Наоборот, – пробормотала я.

– Правда?

– Луи думает, что забыл наш дневник в «Жозефине».

Я едва не назвала номер комнаты: один, но тут же осеклась, ведь эта цифра принадлежала лишь нам двоим. Она обозначает место этой комнаты в наших сердцах, в нашей памяти и в нашем сексе. Первое место. Для всех остальных она оставалась просто «Жозефиной», комнатой на втором этаже отеля.

– Как выглядит этот дневник?

– Тетрадка серебристого цвета. Со спиралями. Вы видели его?

– Нет. Но если горничная найдет его, то сразу передаст мне.

Ответ Исиама не оставлял места сомнению: никто ему не сообщил о нашем «Сто раз на дню». Хоть бы он никогда не нашелся, я всем сердцем желала этого. Ведь там записано все самое сокровенное. Я очень боялась, что чужие глаза прочитают эти строки и чей-то хитрый разум измыслит извлечь из них свою выгоду. Мне во что бы то ни стало нужно его найти.

– Ничего, если я взгляну?

– Сейчас?

Я готова была поклясться, что он покраснел, этого не смог скрыть даже сильный загар.

– Да. Вы позволите?

– Хм…

– В этой комнате кто-то есть, не так ли?

– Да, – ответил он с облегчением.

– Да, я понимаю.

Мы любили в ней друг друга. Но со времени нашего отъезда комната номер один снова стала просто номером отеля, который предлагают уже другим влюбленным. Комната предоставляется тем, кто предлагает наибольшую цену.

– Вы сможете предупредить меня, если кто-нибудь найдет его?

– Да, конечно, мадемуаз’Эль. Я могу даже посмотреть в комнате, когда там никого не будет.

– Да, спасибо.

Иногда он сокращал мое имя до просто Эль и любил называть меня мадемуаз’Эль. Это было очаровательно.

– Ах да! Исиам, – добавила я, перед тем как проститься, – ничего не говорите господину Жаку, пожалуйста. Не нужно его беспокоить.

Всю ночь, которую я провела одна в Особняке Мадемуазель Марс, я не могла заснуть. Минута расслабления, за которой вереницей скачут сновидения, и тут же пробуждение. И так семь или восемь часов. У меня поднялась температура, я чувствовала боль внизу живота, вся ночная рубашка была пропитана потом.

Я объясняла свое состояние отсутствием Луи, тоской по нему. Это был страх, который охватывает каждую женщину ночью, особенно в таком большом помещении. А еще меня не оставляла мысль о том, что он должен предстать перед судом. Но больше всего я волновалась по одной простой причине: это была моя первая ночь без него за целый год. Мое тело привыкло к его телу, я всегда чувствовала его тепло. Наши тела как бы дополняли друг друга. Неприятные события дня все еще терзали меня, и, как больной, лишившийся одной из своих конечностей, я все еще чувствовала их фантомное присутствие.