Луи, о котором Соня составила мнение, опираясь на мои рассказы, впрочем, достаточно сдержанные, представлялся ей импозантным денди и образцом гламура. Хотя я не имела прямых доказательств того, что именно старший брат Дэвида подложил мне в сумочку серебристый блокнот «сто-раз-на-дню», но одно только предположение, что он мог бы им быть, привело Соню в лихорадочное возбуждение.

– Слушай, я хочу с ним познакомиться! Можешь нас свести?

– С кем? С Луи?

– Да! Обожаю таких мужиков-шутников!

– Соня, он же чокнутый! Под предлогом прогулки и обзора местных достопримечательностей весь день напролет трепался только о сексе.

– Ну, и в чем проблема? – хихикнула Соня.

– Он врет постоянно! Представляешь, убедил меня в том, что Дэвид скрывает от меня свое прошлое, чтобы я в нем разочаровалась. Разве не низость?

Была ли я сама так уверена в этом? Конечно, он сочинил слезливую историю и накормил меня вымыслами, потом все обернув в фарс. Но кто сказал, что Аврора никогда не существовала? Кто докажет, что под шелковым платком у Дэвида не шрамы от вспоротых вен, а нечто другое?

– Гм, – задумалась Соня. – Ты просто зациклилась на своем «сто-раз-на-дню», но вот что я тебе скажу: это не он!

– Пусть так, но ты отдаешь себе отчет или нет: через десять дней этот страшный человек станет моим родственником!

– Еще один довод в пользу того, чтобы ты мне его сплавила, дорогая! Разве не здорово, что мы с тобой породнимся? Мы станем золовками!

– Что-то я не представляю тебя среди вип-персон! И потом, мне тогда не особо захочется заходить к тебе в гости на чай, с таким-то чокнутым муженьком.

Она спокойно восприняла официальное предложение быть у меня свидетельницей на свадьбе и вернулась к интересующей ее теме…

– Тронутый, сексуально озабоченный, зато такой милашка, да еще из хорошей семьи… Знаешь, пожалуй, я смогу закрыть глаза на его маленькие недостатки.

Ах, Соня всегда гениально бросалась грудью на любые трудности и язвила по поводу и без, невзирая ни на что. Она не могла придумать ничего лучше, как высмеивать Фреда в лицо. Один из ее последних клиентов, которого за последние две недели Соня несколько раз приводила в «Отель де Шарм», был так очарован ею, что предложил, даже потребовал, чтобы она оставила свою работу ради того, чтобы принадлежать ему безраздельно. В качестве компенсации он предложил ей вечную любовь. «Ты можешь представить себе эту старую крысу? Если он хочет, чтобы я ходила за ним как собачка на поводке, то должен потратиться на нечто большее, чем «моя любовь» и «моя дорогуша».

Я со своей стороны не стала посвящать подругу в главные переживания того дня, что провела в компании Луи Барле. Я не стала рассказывать о том, что меня одолел чуть ли не животный страх во время его драки с Фредом, и о том, что мой анонимный воздыхатель угадал во мне основную женскую сущность. Настоящая самка, одолеваемая сексуальной страстью.

Пока мы с ней болтали о том о сем, я услыхала в соседней ванной комнате шум воды. К моему великому удивлению, Дэвид не испарился до моего пробуждения, как обычно случалось по понедельникам.

– А, кстати, забыла тебе сказать… Мне звонила Ребекка. Она так разозлилась, что ты отказалась принять приглашение в тот вечер.

– Постой, а разве не ты посоветовала мне послать ее подальше?

– Да-да, не спорю… Просто я хочу предупредить, что она не собирается прощать тебе долг.

– Я верну ей деньги, пусть не беспокоится, – сухо пообещала я, не раскрывая подробностей.

Скоро у меня будут средства.


Обед, организованный Дэвидом в мою честь, знаменовал мое вхождение в волшебный мир медиа: дюжина гостей весь вечер занималась тем, что выставляла на смех людей, которых я и не знала. Стараясь, в общем, держаться в стороне от этой травли, мне все-таки, похоже, удалось, доказать, что я – личность, и достаточно независима в суждениях и мыслях. Иначе говоря: я не стану податливой игрушкой, говорящей куклой в руках патрона. Высокая фигуристая блондинка по имени Алиса представилась мне как «директор по маркетингу и международным связям BTV» и несколько раз при разных обстоятельствах повторила название своей громкой должности, видимо, намеренно. Бросалось в глаза, что она ведет себя как потенциальная соперница: бросает на меня убийственные взгляды, делает елейным голосом едкие замечания. Самым неприятным оказалась ее лукавая манера переводить разговор в плоскость, где, как она догадывалась, я чувствую себя не слишком уверенно, и до предела насыщать свою речь специальной терминологией и закодированными сокращениями.


Интересно, спала ли эта девица с Дэвидом? Вполне возможно… Почему бы ему не соблазниться ее чувственным ртом, глазами цвета морской волны, хорошо очерченной грудью, настолько правильной формы, будто она сделала себе силиконовую коррекцию, аппетитной попкой, изящно подчеркнутой узким платьем, декольте которого целомудренно выставляет напоказ привлекательную ложбинку? Быть не может, чтобы нормальный мужик не запал на столь восхитительное создание… Алиса и Дэвид. Дэвид и Алиса. Звучит неплохо. Может быть, даже слишком благозвучно, чтобы сработало. А что, если предложить ему как-нибудь, пока он не пресытился мною, заняться любовью втроем? Можно ли представить себе более подходящий экземпляр для подобных забав? Я тогда открыла бы для себя ощущения, которые возникают, когда целуешь прекрасную женщину. Интересно, ее волосики на лобке такие же густые и шелковистые, как в прическе? Не думаю, что у нее, как у юной девушки, между ног все бледно-розовое и деликатное. Напротив, я представляю, как открыты и привлекательны ее мясистые рыхлые губы с длинными складками. Гениталии амазонки, завоевательницы, с острым запахом мускуса. Как бы повел себя мой милый, если б увидел, что я ласкаю ее и копаюсь пальцами в ее вагине? Смогла бы я своими ласками довести эту красотку до оргазма?

(Написано незнакомым почерком 08/06/2009.)


Прием затянулся допоздна. Но наступил момент, и Дэвид, как капитан корабля, вежливо попросил компанию освободить помещение, пообещав назавтра встретить всех на капитанском мостике своего предприятия. Он только посоветовал на прощание быть осторожными, так как восхитительные кушанья, приготовленные Арманом, гости обильно запивали вином. Мы оба так устали за день, что Дэвид едва поинтересовался, как прошла прогулка с Луи. Я ответила кратко, не вдаваясь в подробности. Он слушал вполуха и откровенно зевал, но в конце спросил:

– А брошка тебе понравилась?

– Брошка? Ты имеешь в виду, наверное, гребень для волос?

– Ну да, гребень.

– Да, просто прелесть! Спасибо тебе.

Полусонный, он подставил щеку для поцелуя.

К счастью, как раз перед приходом гостей я постаралась спрятать английскую плетку в гардеробной, среди одежды, хотя и понимала, что укрытие не слишком надежно. Поэтому надо было постараться избавиться от компрометирующего подарка как можно скорее.


Дэвид стоял посереди спальни с белым полотенцем, завязанным вокруг талии. Плоский живот, четкий рисунок выпуклой мускулатуры на груди, широкие плечи – все в его фигуре свидетельствовало о регулярных занятиях спортом: ежедневно он полчаса проводил в спортивной комнате, оборудованной в подземном этаже дома. Недолго по времени, но зато очень интенсивно. Кроме того, Дэвид дважды в неделю играл в теннис с Франсуа Маршадо. Каждый раз во время этих сеансов я содрогалась от страха, представляя себе, какие темы они могут обсуждать между собой.

Лицо его сияло, никаких следов вчерашней усталости и в помине не было, Дэвид весело скомандовал:

– Поторапливайся, лентяйка! А то мы опоздаем!

– Как? Разве мне на работу уже сегодня?

Я точно помню, как пару дней назад Хлоя сообщила по телефону, оставив голосовое сообщение, что мне нужно быть на работе во вторник, в 8.30 утра.

– Нет, конечно, но я и не обещал везти тебя туда.

Его улыбка источала доброжелательность и безмятежность. Он обладал редким талантом вселять уверенность, успокаивать, заставлять душу вибрировать в унисон с его настроением. По сравнению с ним Луи был просто бесчувственным камнем, жестким и непроницаемым.

– Тогда куда же?

– Одевайся, пойдем, и все станет ясно!

Ясно, действительно, стало, лишь только мы вышли на улицу, но потом опять надолго наступила темнота, так как двумя часами позже мы въехали в туннель. Но перед этим был Северный вокзал. Потом эскалатор, таможенный контроль, проводницы, одетые в униформу, как стюардессы, электропоезд Евростар…

Мои зеленые глаза переполнились ребяческим восторгом:

– Мы едем в Лондон?

– Yes, madam, разве это не здорово? Ты больше не будешь плакаться, что я тебя бросаю в одиночестве на всю неделю.

– И ты проведешь со мной целый день?

Я готова была плясать от радости, настолько неожиданным оказалось его предложение.

– Не совсем так, – смутился он. – На самом деле у меня несколько рабочих встреч с полудня до вечера, но я подумал, тебе будет приятно прокатиться со мной… Это так мило… И потом, у тебя будет целый день, чтобы побегать по магазинам.

– Гениально придумано! А когда мы возвращаемся? Вечером?

– Ты – да. А у меня еще безумно скучный ужин сегодня и завтра – последняя конференция. Не хотелось бы тебя впутывать в эти проблемы. Разве что вопросы слияния-поглощения с ТНТ тебя привлекают сильнее, чем меня.

– Да, уж… – поморщилась я.

Мне в самом деле не хотелось торчать рядом с ним безо всякой надобности, а если я идеально подгадаю с расписанием электричек, то смогу провести вечер в Нантерре у мамы. Я уже стала придумывать, какой сувенир made in Britain ей привезти.

Утонув в обтянутом мягким серым чехлом кресле с кожаным подголовником, я решила поспать, а Дэвид открыл ноут и погрузился в какие-то только ему понятные срочные дела. Свернувшись калачиком у него под боком, я согрелась и погрузилась в свои думы, проигнорировав вкуснейший завтрак, который нам предлагали.

Очень быстро природный пейзаж за окном сменился серыми, зелеными и синими полосами, а мои мысли приняли более конкретный характер… Играя с кольцом Гортензии, сжимавшим безымянный палец, – кольцо мне оказалось маловато, несмотря на то, что Дэвид просил сделать его по моему размеру, – я, в конце концов, остановила взгляд на шелковой повязке, что чуть торчала из-под рукава рубашки Дэвида.

– Кто такая Аврора Дельбар? Что она значит для тебя?

Нет, этот сакраментальный вопрос так и не сорвался с моих губ. Поезд слегка раскачивался, и я, убаюканная шумом колес, в конце концов передумала и не стала втягивать Дэвида в жестокую игру, которую изобрел для меня коварный Луи Барле. Если эта девушка никогда не существовала или существовала, но не играла в его жизни особой роли, зачем мне пересказывать всякие басни? А если все наоборот, то нужно ли слишком рано выдавать себя и выступать в жалкой роли собирательницы сплетен?

Соня всегда настаивала, чтобы я откровенно рассказала ему о своем прошлом, но я для себя решила раз и навсегда: ни за что на свете не стану посвящать Дэвида в этот секрет. За десять дней до нашей свадьбы такой шаг был равносилен самоубийству. Дэвид никогда бы не понял меня, он никогда бы не простил. И дело не в винтажных часах, как бы хороши они ни были, и даже не в цене, которую пришлось бы за них заплатить, принеся себя в жертву и пройдя через унижение. В его глазах я была, безусловно, чиста и непорочна настолько, насколько он хотел меня видеть. Я была такой, как в первый день нашего знакомства, в том самом зале, опустевшем вдруг по его приказу ради того, чтобы поразить мое воображение.

Я знала, что в тот роковой вечер, когда я в очередной раз переступила порог «Отеля де Шарм», я вручила свою судьбу в руки его брата. К моей анкете в каталоге «Ночных Красавиц» теперь добавились непристойные фотографии в обнаженном виде, которые в любой момент могли попасть Дэвиду на глаза. Одна из них, кстати, наверняка завалялась на дне сумочки, лежащей у моих ног.

Но меня пробирала дрожь, стоило подумать что то, что невозможно ни увидеть, ни услышать, то, что клокочет во мне, зарождаясь прямо сейчас где-то внизу живота, заставляя невольно трепетать мое женское нутро, изобличает меня больше, чем любые материальные доказательства.

– Эль, что с тобой?

Должно быть, я ворочалась в кресле помимо воли.

– Да… Наверное, я задремала.

– Спи, душа моя… Спи, я так хочу.

Чтобы усилить чарующий эффект своего голоса, он стал подражать тембру другого волшебника, покорившего многие поколения юных слушателей, и начал рассказывать мне сказку, имитируя Жерара Филипа.

– Перестань, пожалуйста, – рассмеялась я. – Когда ты так делаешь, мне в самом деле кажется, что передо мной не ты, а он.


Чтобы скоротать время и заглушить мрачные мысли, я откинула столик, крепившийся к спинке переднего сиденья, и стала чертить план маршрута пешей прогулки по Парижу, которую накануне мы совершили с Луи: начиная от улицы Тур-де-Дам, потом улица Ларошфуко, затем налево, на улицу Шапталь, потом улица Бланш и, наконец, церковь Святой Троицы невдалеке…