Эмма Марс - Спальня, в которой ты, он и я

Собственно, ответ мне был не нужен, а решение пришло само собой: я уверенным движением погрузила ручку веера между розовых, влажных, вспухших от вожделения губ. Если уж он так упорно отказывает мне в близости, я сама смогу доставить себе удовольствие. Я действовала сначала осторожно и не спеша, потом быстрей, с каждым движением все глубже проталкивая вожделенный предмет в свое чрево, пока не вызвала сильнейший спазм мышц внизу живота, отчего изогнулась всем телом, оторвав спину от постели, а когда конвульсии прошли, тяжело рухнула на простыню, задыхаясь от хриплых стонов. Когда в моем чреве зародился новый оргазм, я почувствовала, что по щекам текут слезы. Короткие и прерывистые судороги расползались внутри меня, затрагивая каждый орган, каждую клеточку внизу живота. Я ощущала себя клочком земли, над которым буйствует ураган, засыпая его градом. И вдруг, попытавшись освободиться от веера, к своему ужасу поняла, что он во мне застрял. Он не двигался ни вперед, ни назад, я не могла его вытащить. Я долго лежала на спине с закрытыми глазами, пока наконец мышцы, удерживающие веер в плену, не расслабились, только тогда удалось освободиться от него.

Я стольким пожертвовала, так много ему предложила, а Луи дал мне взамен несправедливо мало…

Или же все было совсем наоборот?

Несколько лет тому назад мы с Соней частенько ломали голову над тем, как свести концы с концами, чтобы худо-бедно перетоптаться до конца месяца. Она уговорила меня принять участие в одном щекотливом проекте. Я вручила ей мои бывшие в употреблении трусы, простенькую модель из хлопчатобумажной ткани, которые она продала через объявление на специальном сайте в Интернете, после чего я стала богаче на тридцать евро. Мелочь, конечно, но на карманные расходы хватит, тем более что мне было без разницы, кому и зачем могло понадобиться мое несвежее нижнее белье. Правда, сама затея мне не понравилась, и больше я не участвовала в этой авантюре. Сейчас, годы спустя, мне интересно знать, что случилось с моими чуть запачканными трусиками. Хранят ли они еще мой запах? Подносит ли их к носу какой-нибудь мужик, чтобы с воодушевлением трясти свой член? Он их хранит в куче, среди прочих безымянных, таких же, как и мои? Или выбрасывает сразу после применения?

(Рукописные заметки от 13/06/2009, написано моей рукой.)

«Аврора Дельбар»: поисковик мне выдал только две ссылки на это имя. И обе – ошибочные. Стоило ли надеяться? Аврора умерла в те далекие годы, когда частная жизнь простых граждан еще не была представлена во всех подробностях в социальных сетях.

Хотя странным был сам факт того, что ее имя нигде не проявилось: ни на классной фотографии, ни в школьных или университетских списках, ни в каком-либо генеалогическом древе. Можно предположить, что ее близкие или Дэвид обращались в фирму с запросом об уничтожении из сети любой касающейся ее информации. Как бы то ни было, результат налицо: Аврора Дельбар не оставила никакого следа, подтверждающего свое бывшее или нынешнее существование на земле.

Эта мысль мелькнула у меня в голове, вызвав панику: а что, если Аврора всего лишь миф, виртуальная выдумка, плод больного воображения? Уму непостижимо! Какой им смысл придумывать во всех деталях историю жизни несуществующей личности? Зачем играть передо мной эту комедию?

Проснувшись поутру, я проверила, как обычно, кольцо, повертев его на пальце. У меня возникло ощущение, что я превращаюсь в призрак, в бесформенную эктоплазму без оболочки, без содержимого. Еще хуже – в вымышленное существо из фантастического блокбастера.

Самое надежное средство, способное избавить меня и от неприятного ощущения, и от призрака, отправив его к праотцам, находилось на кончике пера: надо было всего лишь подписать предложенный Дэвидом и оформленный с соблюдением всех необходимых процедур Арманом брачный контракт. Тогда наш союз и моя жизнь приобрели бы смысл и содержание, разбив в пух и прах все воспоминания, не важно, реальные они или вымышленные. Но мне никак не удавалось это сделать. Раз десять в то утро я заносила шариковую ручку над страницей, готовая поставить в уголке свою подпись, однако невидимая сила останавливала меня. Я-то знала, в чем причина, я знала, как зовут эту силу и почему она отныне имеет власть надо мной.

Встретимся в телестудии, моя радость.

Я верю в тебя.

Люблю тебя.

Д.

Записочка от Дэвида, попавшая мне на глаза за столом во время завтрака, не подняла настроение и уж тем более не пробудила задремавшую, видимо, совесть. Тем не менее наступал великий день. День моего первого появления в эфире телепрограммы. День исполнения желаний, день, который я призывала в молитвах и который любая другая на моем месте, давая себе отчет, что такой шанс выпадает только раз, посчитала бы благословенным днем в своей жизни. Перед важностью момента и неотвратимостью предстоящего события всем неприятностям и проблемам надлежало сгинуть в тартарары, воспоминаниям о вечерах, проведенных в «Отеле де Шарм», следовало раствориться в ночи, коварный голос и запах Луи должны были рассеяться как дым. Я сама должна была бы дрожать от страха, стучать ногами от нетерпения и стонать от возбуждения. Но все оказалось наоборот: я чувствовала себя утомленной и погасшей, далекой от сложившейся ситуации, устремленной мыслями совсем в другую сторону. Мои амбиции и жажда славы теперь представлялись пустым и никому не нужным делом.

Я с большой неохотой отправлялась на съемочную площадку, давая себе отчет, что вся команда там уже в сборе и ждут только меня, но по дороге, впрочем, не смогла отказать себе в удовольствии и заехала по пути по одному важному делу, что удивило меня саму. Держа в руках визитную карточку, я вышла из метро на станции Пер-Лашез, расположенной на линии № 2.

На противоположной от знаменитого парижского кладбища стороне начинался проспект Республики, широкая просторная улица с шикарными домами, а слева от нее – узенькая незаметная улочка Шемэн-Вер. Шагая по плавному спуску, я улавливала носом запах кебаба, наполнявший, несмотря на ранний час, все закоулки, заставленные переполненными мусорными баками. Дух жареного мяса, смешанный с вонючими отбросами, вызывал тошноту, но, на мое счастье, легкий ветерок очищал воздух. Издалека можно было заметить зажатую между пакистанским базаром и оптовым галантерейным складом витрину книжного магазина с бордовым козырьком. Вывеска («Ля Мюзардин») не уточняла, какого сорта литературу здесь можно найти. Хотя достаточно было бросить взгляд на витрину, чтобы рассеялись любые сомнения.

Толкнув дверь, я очутилась в полумраке помещения, где на красном ковре уже толкались немногочисленные покупатели, склонившиеся над прилавком, заваленным новинками и бестселлерами определенной тематики. Я думала, что встречу здесь старых извращенцев в темных плащах, с похотливо бегающими глазками и размалеванных амазонок в нескромных нарядах, но, хотя представителей мужского пола среди посетителей оказалось ощутимо больше, в остальном публика собралась обычная. Разве что две-три пары присутствующих чуть ли не липли друг к другу. Один господин нашептывал на ушко спутнице что-то такое, отчего она густо заливалась краской, а другой невозмутимо поглаживал объемистый зад своей подружки. Может быть, купив соответствующие справочники, они собирались заняться любовью? Или хотели разнообразить свой репертуар, воспользовавшись предложенными источниками?

Тематическое распределение было понятным: слева от входа – литература эротического характера, справа, рядом с кассой, – альбомы с фотографиями и подарочные издания, в глубине – комиксы и иллюстративные материалы, а еще дальше – эссе, книги практической направленности и какие-то гаджеты в качестве сопровождающих товаров или в нагрузку.

Со списком в одной руке я без труда обнаружила несколько нужных мне книг и стала в другую руку набирать стопочку, которая быстро увеличивалась. Я не собиралась задерживаться здесь надолго, потому что почти сразу, чувствуя на себе посторонние взгляды, с пристрастием изучающие мои выпуклости и округлости, начала ощущать себя как-то неуютно. Выбрав необходимое, я направилась к единственной продавщице, уныло стоящей у кассы. Это была молодая брюнетка с коротко подстриженными волосами, совершенно непривлекательная. По пути на глаза мне попалось нечто такое, отчего я застыла на месте, а именно несколько фотоальбомов, составлявших серию «Pink Pussy», как было заявлено на обложке. С фотографий на посетителей смотрели молодые девушки, снятые в более чем откровенных позах: с раздвинутыми ногами, выставив напоказ все свои женские прелести. Девушки мило улыбались, словно были в восторге от происходящего.

Их гениталии, выкрашенные в ярко-розовый цвет, в полном соответствии с названием серии, походили на экзотических бабочек.

Неужели я до сих пор находилась под впечатлением от вчерашнего свидания? Неужели подосланная Луи Лиана до такой степени потрясла мое воображение? К своему удивлению, я принялась с интересом листать страницы, не в силах остановиться, в восхищении от представленных без ложной скромности откровенных вагин. Интересно, подумала я, хотелось бы мне оказаться на фото в этой книге в такой бесстыдной позе? Также мелькнула другая мысль: если бы у меня была такая твердая и длинная игрушка, как у Лианы, смогла бы я доставить этим прекрасным кискам, открытым и влажным, удовольствие, погрузив туда ручку веера?

Перелистывая страницы одной рукой, я, задумавшись, не удержала пирамиду из книг в другой руке, и они рассыпались по полу. Тут же на меня устремились десятки глаз, некоторые с суровым осуждением, другие – с живым участием. Я, пробормотав извинения, стала быстренько собирать свое богатство, поправляя при этом юбку, чтобы она не слишком открывала постороннему взору ляжки и не обтягивала до неприличия попку. Красная от стыда и замешательства, я второпях расплатилась. Голос мой дрожал, на щеках от смущения выступили красные пятна, как у школьницы, а мне-то казалось, что я давно преодолела этот свой недостаток.

В вагоне метро я уже чувствовала себя намного уверенней, но во время пути до станции Севр все равно не рискнула вытащить из пластикового пакета с жемчужными каплями, разбросанными на темном фоне, ни одну из только что приобретенных книг. Я решила, что достаточно будет унижения, которое меня точно ожидает вечером перед камерой.

– Ты опоздала, но это не страшно… – не поздоровавшись, выпалил Дэвид с порога, ворвавшись в мой кабинет. – …Сейчас главное – чтобы ты была в форме. Ты, по крайней мере, хорошо позавтракала?

В его голосе и глазах, внимательно смотревших на меня, чувствовалось лихорадочное возбуждение. Я от этого ощутила себя чистокровным жеребцом в день своей первой скачки. Хорошо хоть он не смотрел мне в зубы и не хлопал по крупу, чтобы проверить наличие изъянов и оценить шансы на победу. Неужели именно к этому Дэвид присматривался в день нашей первой встречи: он видел во мне будущую телезвезду на своем канале, необработанный самородок, который он огранил бы по собственному вкусу и сделал бы из него бриллиант для своей коллекции?

– Да, все в порядке, я поела.

– А сухофрукты? Ты ела сухофрукты?

Он ходил по кругу, оценивая меня взглядом, и нервничал, как перед первым заездом, явно обеспокоенный внешними данными своей кобылки.

– Не волнуйся, я в порядке, честное слово.

Мне страшно было даже представить, что со мной будет, если я его подведу. А главное – его телеканал.

– Ладно… Уверен, ты всем утрешь нос!

Школярские словечки в лексиконе ему подходили так же мало, как антилопе седло. Но, нисколько не боясь показаться смешным, он просто подпитывал себя адреналином. Дэвид только притворялся легкомысленным, чтобы взять разбег и со всей серьезностью приступить к делу. Если бы я смотрелась на экране такой неприглядной, как сейчас, мне, без сомнения, была бы уготована та же судьба, что и Авроре. Неужели он пошел бы на крайности в отношении меня? И мое имя исчезло бы в безбрежном море сети Интернет, утонув там навсегда?

Он склонился ко мне, запечатлев на шее поцелуй, который, по его мнению, можно было бы считать нежным. Стараясь изгнать из моей головы мрачные мысли, Дэвид зарылся носом в мои волосы и ласково положил руку на мое полуобнаженное плечо. И раз уж он ни слова не произнес по поводу брачного контракта, обращаясь со мной как со своей всего лишь новой подругой, я решила расслабиться и получить удовольствие от его незатейливых ласк.

– Я хочу тебя, – прошептал Дэвид мне на ухо.

Я наклонила голову, чтобы спастись от его все более настойчивых поцелуев.

– Не здесь…

– Почему? Ты боишься, что нас застукает шеф?

Дэвид усмехнулся собственной шутке, довольный собой, со злорадством, наверное, вспомнив тех, кого оставил в дураках. Все, к чему он прикасался, обязано было превращаться в золото. Так было всегда. Он всегда чувствовал себя победителем. Не считая Авроры…