Агата Лав - Спасатель

Алекс обхватывает меня за ягодицы и чуть пошатываясь идет дальше. По пути смазано целует мои плечи, задевает языком ключицы и все сильнее вжимает в себя.

— Такая сладкая, — шепчет куда-то рядом с ухом, — нежная.

Он несет меня к кровати, опрокидывает на спину и нависает сверху. Пара его поцелуев, и я чувствую, как дрожат мои руки и ноги. Так, что я практически не могу пошевелиться. У меня никогда не было так…

Чтобы захотелось порвать одежду и вцепиться в него руками, обвить ногами и захватить ртом. Вся моя интимная жизнь сводилась к миссионерской позе, разнообразию в виде интересного костюмчика раз в месяц и минета раз в полугодие. Всё.

Почти не помню, как мы освобождались от одежды, но отчетливо слышу треск ткани. А и хрен с ней! Алекс разводит мои коленки в стороны и размещается у моих ног, проводя руками по внутренней части бедер. Этот вид заводит еще больше. Внутри все закипает и выворачивается, коленки дрожат, а руки не хотят слушаться, хотя я еле тянусь к нему навстречу, желая коснуться его загорелого тела руками, провести пальцами по татуировкам.

— О чем думает моя маленькая, развратная малышка, — его голос звучит будто издалека, а я мотаю головой из стороны в сторону.

Касаюсь его груди руками и провожу ладошками по прессу, задевая каждую мышцу.

— Иди ко мне, — то ли говорю, то ли выдыхаю я, потому что произносить слова отчетливо, с расстановкой и выражением почти не получается.

Алекс упирается руками в кровать и склоняется надо мной. Опускает голову и тянется к груди, обхватывает сосок губами, заставляя выгибаться всем телом, мысленно послав все к черту. Как же с ним хорошо. От его тела исходит не просто жар. Он горячий, как раскаленная лава, как кусок железа из печи. На груди проступили бисеринки пота, а во взгляде, который он поднимает на меня, читаю дикую страсть и желание.

— Коснись меня, малышка, — выдыхает мне в губы.

Покорно делаю то, что он просит, провожу руками по его животу, спускаясь ниже и обхватывая его руками. Алекс тут же целует мои губы и рычит в них, опаляя горячим дыханием. Мои познания в сексе заканчивались знакомством с физиологией, так что я прекрасно знаю, как действует на мужчину касание нежных женских ладоней.

Не на собственном опыте, но знаю. Моему бывшему я, видимо, не нравилась. Никак. Но вот с Алексом это работает. Не хочу думать, что он кобель и работает только поэтому.

— Посмотри на меня, — слышу его голос и перевожу на него взгляд. — Сомневаешься? — он задает вопрос, а я вижу, как дергается его кадык и ходят желваки на лице. Еще бы я сомневалась!

— Нет… хочу… тебя… сейчас…

Выдыхаю каждое слово отдельно и блаженно закрываю глаза, когда Алекс проводит рукой по влажным складочкам, проникая пальцами внутрь.

— Так? — спрашивает, обхватывает зубами мочку уха и входя в меня двумя пальцами. — Или так? — слегка массирует внутри и размазывает влагу по клитору, делая круговые движения.

— Да… так… — рвано говорю, уже слабо соображая чего хочу.

Мне его мало. Даже несмотря на то, что на мне не осталось и сантиметра тела, которого он не коснулся, мне его мало. Чертовски… дико недостаточно того, что он дает. Во мне уже поднимается волна возбуждения, когда Алекс рывком переворачивает меня на спину, приподнимает и прогибает к стене.

Чертовски развратно.

Порочно и…

Возбуждающе.

Внутри все стягивается в тугой клубок. Я постанываю, а Алекс проводит руками по бедрам и пристраивает меня к себе. Дает привыкнуть к позе и свыкнуться с мыслью о том, что сейчас произойдет.

— А-а-а-л-л-е-е-е-к-к-с-с, — протягиваю, насколько могу. — По-жа-луй-ста, — по слогам произношу мольбу.

Слышу шелест прежде, чем чувствую, как он медленно толкается в меня, притягивая к себе за бедра. Вытягиваю руки вперед и выгибаюсь еще больше, громко постанывая и дрожа от ощущений.

Его первые движения нежны и размеренны, он не торопится и дает привыкнуть, и только я поддаюсь вперед, заставляя его двигаться, слегка удаляется и с силой притягивает меня к себе. Из горла вырывается крик и его имя. Сминаю постель, чувствуя его размеренные толчки, задевающие нервные окончания внутри.

Алекс уводит руку на живот, поглаживает и опускает ее ниже, выбивая ритм на клиторе и заставляя дергаться с каждым касанием. По телу пробегает разряд импульсов, из тугого комка болезненного спазма внизу все превращается в разлившееся удовольствие, задевающее каждый сантиметр на коже. Чувствую, как он напрягается, слышу его рваные вдохи и счастливо улыбаюсь.

Если и есть на свете счастье, то оно точно выглядит так.

Малышка лежит рядом и пытается успокоить дыхание. Слежу за ее выдохами и улыбаюсь, как идиот, а потом кладу ладонь на ее щеку и мягко провожу. Проверяю, на месте мой мираж или нет.

Или привиделось?

Она такая ласковая и игривая, что моргнуть опасно. Так и ждешь, что ее несносный характер проснется и начнется очередное соревнование, кто кого сильнее заденет. А мне так хорошо, что ничего не хочу менять. Хочу лежать, чувствовать ее рядом и по-идиотски улыбаться. Я вымотался сегодня на смене и рад, что наша перепалка оказалась короткой, а закончилась так, как не надеялся. Черт, а у малышки явно сбиты все реакции. На нее надо нашуметь, чтобы затащить в кровать. А вкрадчивый шепот или приглашения в романтичные места не действуют.

— У тебя пальцы шершавые, — замечает малышка капризным голоском.

Но следом улыбается и поворачивает голову, после чего легонько прикусывает мои пальцы.

— Я не идеальный, — тяжело выдыхаю, делая вид, что признаюсь в страшной тайне.

— А останешься?

— В смысле?

— Ты же говорил, что молча делаешь и молча сваливаешь.

— Это вообще-то мой номер.

— Ой, — она коротко смеется, заражая весельем и меня, а потом прячет лицо в подушку, из-за чего ее голос звучит приглушенно. — Я забыла, где мы…

— Рядом со мной такое бывает, — получаю удар по плечу и затыкаюсь. — Я жрать хочу, ты голодная?

— А я всё приготовила. То есть заказала в свой номер.

— Это поэтому ко мне захотела? Испугалась, что я на еду, а не на тебя наброшусь?

Меня вновь бьют, но так легонько, что почти ласкают. Я же перехватываю ее неуклюжий выпад и притягиваю за ладонь к себе, запираю со всех сторон собственным телом и щекочу носом ее шею. Малышка смешно бьется, пытаясь вырваться, но по итогу лишь прижимается теснее и начинает мурлыкать как кошечка.

Мне не хорошо, а охуенно.

От нее невозможно оторваться, даже когда пообещали ужин за стенкой, я вожу руками по ее упругому телу и с ума схожу от того, какая она отзывчивая и нежная. Она трется об меня и послушно подстраивается под мои ладони, давая ощутить себя еще сильнее и ближе.

— Я запуталась, — шепчет она сбивчиво. — Ты в каком смысле голодный?

— Ты слишком горячая. И слишком долго надо мной издевалась.

— Разве?

— Тебе напомнить?

— А не надо было с такой самоуверенной рожей подкатывать.

— У нормальных парней именно такая рожа.

— Так ты нормальный?

— А какой я, по-твоему?

— Заносчивый и наглый.

— Ок, зато мы теперь знаем, какие парни тебе нравятся, — обнимаю ее за талию и тягуче веду ниже, обводя крутые бедра. — Такие же, малышка?

— Мне нужно еще время подумать, — она резко разворачивается и ловит мой подбородок тоненькими пальцами. — Все-таки ты слишком самоуверенный. Я люблю помягче.

— Точно? Мне показалось, ты любишь пожестче, — пытаюсь перевернуть ее, но малышка ловко перехватывает мои руки и не дается. — Но могу и помягче.

— Оставим на десерт?

Мы возвращаемся в ее номер, где малышка берет меня под руку и ведет к столу. Я смотрю на то, как она переставляет тарелки, подвигает приборы, потом отлучается в ванную за свечками. За пару минут она наводит такой уют, что кажется, что мы покинули отель и поднялись к центральной улице, где тянется целая вереница ресторанчиков и баров.

Я знаю пару отличных мест, где хорошая кухня и нет шумных компаний туристов, и где можно просидеть до утра под открытым небом, слушая ненавязчивую музыку и задевая друг друга под столом. Я вообще знаток красивых мест и хочу показать малышке самые лучшие, чтобы увидеть чистый восторг в ее красивых глазах. Готов спорить, у нее перехватит дыхание, а если взять с парковки отеля мотик и прокатить ее по прибрежным дорожным изгибам, то и слез счастья можно добиться.

— Я всё хотела сказать, — она останавливается, подсказывая, что и правда хотела, но никак не находила момент. — Я Алла, а не Света.

— Я знаю. У администратора на следующее же утро выведал.

— Ты следил за мной?

— На пляже так точно. Это моя работа.

Она кивает и переводит взгляд на зажженную свечу. А я вдруг понимаю, что плавлюсь не хуже проклятого воска. Она кажется мне еще красивее при таком освещении, хотя куда еще!

— Ты давно работаешь на пляже? — неожиданно спрашивает она.

— Второй сезон. А так я давно тут, родители переехали в Грецию и перевели меня в местную школу.

— У тебя акцент слышно.

— Да, давно не было практики.

— Практики? Так меня еще не называли.

И смотрит с вызовом, сверля синими глазками с чертятами. Малышка все равно подначивает и издевается. Конечно, одним горизонтальным подходом это дело не решить, ее надо отлюбить крепко и хорошенько, чтобы перестала зубки показывать и дерзить по каждому поводу. Сперва только поем.

Мне нравится наблюдать за тем, как он ест, как медленно пережевывает еду, наслаждаясь ею. Так и хочется приготовить что-то самой. Удивить его своими возможностями в кулинарии. Испечь пирог, например, или приготовить лазанью.

— Што? — шепелявит, спрашивая с набитым ртом, а я смеюсь.

— Ты так ешь…

— Как?

— Классно.

— Ты чего не ешь? — он кивает на мою почти полную тарелку.

— Не хочу.

Повисает неловкая пауза, во время которой слышно только позвякивание приборов и негромкое чавканье. Любуюсь им, а для себя отмечаю степень сложности во время расставания. Для меня. Он-то привык. Оля, Леся, Даша, Карина. Небось и имена не запоминает, а я… у меня такое впервые. Чтобы сразу секс, а потом поговорить и все остальное. У меня всегда наоборот.

Я и сексом-то занималась с одним партнером. Теперь с двумя, но до Алекса был только бывший, и все закончилось так себе. И сейчас закончится не лучше. Я уеду, а он останется соблазнять загорелых красоток, будет расточать радостные улыбки и веселиться. А через месяц забудет, как звали ту ненормальную туристку, которая орала “акула” на весь пляж.

Будто читая мои мысли, он спрашивает:

— Сколько ты еще здесь пробудешь?

— А что? — не удерживаюсь от колкости. — Не терпится перейти на другой фронт? Или, может, уже надоела? Так ты хоть доешь, а то там не покормят, — швыряю вилку в центр стола и, отодвигая стул, встаю.

Он удивленно смотрит на меня. Так, будто я снова об акуле сказала или о чем-то слишком нереальном.

— Что смотришь? — снова не удерживаюсь и поддеваю его. — Вон там через стенку тебя истошными криками чайки почевствуют. Чего сидишь? Иди, давай!

Да, я перегибаю! Но меня накрывает. Да так, что чувствую, что расплачусь. Я жду, что он что-то скажет, начнет оправдываться или хотя бы сообщит, что ему никто не нужен. Кроме меня, конечно! Но нет. Он встает, бросает на меня хмурый взгляд и уходит. А через минуту я слышу стук двери соседнего номера. Не того, где живет чайка, но все же…

Несколько одиноких слезинок таки стекает по щекам, но я их быстро смахиваю и начинаю мерить номер шагами. Помогает, кстати.

Удивительно, но через пару минут слышу стук его двери, и уже решаю, что он собирается куда-то пойти, но он распахивает двери моего номера и входит. Спокойно садиться за стол и начинает есть. А мне как-то и продолжать не хочется. Понимаю, что перегнула и вообще-то зря на него наорала. Что ему? Он работает здесь. Ну, встретились мы, ну понравились друг другу, но ведь о любви не говорится, правильно? Обоим нужна физическая близость и мы действительно идеально подходим друг другу.

— Прости, — практически выжимаю из себя, потому что за последние месяцы упорно заставляла себя никогда и ни при каких обстоятельствах не извиняться перед мужчиной. Наизвинялась. Да так, что из благодарности мужик сразу в койку к другой прыгнул. Хватит!

— С чего ты решила, что я был у нее второй раз? — он задает вопрос почти сразу, кладет локти на стол и подпирает руками подбородок, смотря на меня и ожидая ответа.