Агата Лав - Спасатель

Я нервничаю, но когда выхожу в холл и вижу Машку, меня отпускает. Я лечу к подруге, обнимаю ее со всей силы и ору о том, как соскучилась. Машка не остается в долгу, тискает меня точно так же и обнимает за плечи.

— Тебя ждут родители? — спрашивает Маша, и я киваю. — Я отвезу, а потом заберу тебя, и ты мне все расскажешь, да? — я снова киваю, и мы идем к машине.

В этот момент на телефон прилетает звонок от Алекса. Я прошу подругу не орать ничего, но она, кажется, и не собиралась. Машка тихонько сидит на водительском сиденье и ждет, пока я поговорю и залезу к ней. Алекс интересуется, как я долетела, говорит, что наберет меня позже, потому что они ставят брусчатку.

— Я так соскучился, малышка, — говорит он на прощание.

— И я, Алекс, и я.

Я заканчиваю разговор и залезаю в машину, закрываю дверцу и смотрю на сосредоточенное лицо подруги.

— Вы общаетесь? — она задает вопрос, а я не понимаю ее.

— Ну, да, — отвечаю, хотя червячок сомнений начинает вернется внутри. Зря. Ой, как зря я рассказываю ей все это. Лучше бы мне уволиться и рассказать все, когда я уже буду на чемоданах.

— Не говори, что ты собираешься возвращаться, — подруга говорит рассеянно, а я молча смотрю вперед, не зная, что говорить. Да мне уже и не хочется. Я собиралась поделиться радостью, а не оправдываться, почему так, а не иначе. — Алла, ты серьезно? Это курортный роман! — Машка заводит автомобиль, и мы выезжаем, но я замечаю ее напряженное состояние. И я чувствую себя не лучше.

— Давай закроем тему, — говорю тихо, чтобы она не начала на меня наезжать и говорить, почему “нет”. Я и так сомневаюсь. И не хочу сомневаться еще больше. Я влюбилась и мне этого достаточно. А еще я помнила его хриплое “я люблю тебя”. Оно не могло быть ложью. Нет.

— Нет, не закроем, — подруга решает идти до конца, и я прикрываю глаза, зная, что мне нужно как-то отключиться, потому что кто-кто, а Машка может затравить душу и доказать свою правоту. — Расскажи мне все.

— Нет, — я мотаю головой. Я хотела рассказать, но сейчас это желание пропадает. Я не хочу ни с кем делиться. Мне двадцать три, а не пятнадцать. Я совершеннолетняя, и я могу делать то, что хочу.

— Алла, — подруга начинает свой монолог, а я только вздыхаю. — Ты понимаешь, что это смешно? Ты здесь, а он там. Как надолго его хватит? Да вы же и познакомились, когда он другую трахал, Алла. Ты, правда, ему веришь? — Машка вгоняет гвозди в живые раны, и я не выдерживаю. Поворачиваюсь к ней и выдаю:

— Верю. Ты его не знаешь. Ты не общалась с ним. Ни разу, Маша! Ни разу! А он познакомил меня с родителями и в любви признался, — вместо того, чтобы успокоиться, Машка хохочет, и я не выдерживаю. — Останови машину!

— Что? — подруга, кажется, не верит моим словам.

— Останови машину! — повторяю. — Я выйду, и мы поговорим потом.

— Нет, — она продолжает ехать.

— Останови эту чертову машину! — ору и ударяю руками по передней панели, потому что я не хочу больше слушать ее нравоучений.

На этот раз Машка слушает меня, паркует машину, и я быстро выхожу и иду к багажнику. Достаю свой чемодан.

— Собираешься похерить пятнадцать лет дружбы ради курортного романа? — Машка язвит, а я не удерживаюсь.

— Нет, Маша. Я хотела поддержки от тебя, понимания. А ты набросилась. Вот так с порога. Даже не узнав ничего.

— Я люблю тебя, поэтому так. Ты самая близкая подруга, и я хочу удержать тебя от ошибки, — я понимаю, что она действительно не хотела ничего такого, но не могу сейчас общаться, я и так сомневаюсь. — Ты не уверена в нем, да? — я качаю головой.

— Все сложно, но я не хочу сомневаться, Маша. Прости, но я не поеду с тобой, — достаю телефон, чтобы заказать такси и поехать к маме. Ей я ничего не скажу. Не после Маши. Мне хватит, я точно не хочу, чтобы меня отговаривали.

— Ты совершаешь ошибку, — тихо говорит подруга.

— Не все такие, как Матео, — я не сразу понимаю, что сказала. Вижу, как Машка морщится, сжимает дверцу машины, а потом с грохотом закрывает ее и направляется ко мне. Первые пару секунд мне кажется, что она мне врежет. Но Машка подходит и сжимает меня в объятиях.

— Прости дуру, — выдает она. — Я действительно не права. Ты знаешь, как у меня было, да? Помнишь все? Я не хочу этого тебе, не хочу, потому что меня до сих пор не отпустило, — на ее глаза наворачиваются слезы, и вот я уже утешаю ее. Я не знала, что она все еще не забыла его.

— Ты до сих пор помнишь о нем? — я шокирована.

— Да, — тихо говорит Маша. — Помню, смотрю счастливые фотографии с семьей, реву. А потом собираюсь и иду в клуб, чтобы найти кого-то, кто будет хоть немножко Матео.

Я нервно улыбаюсь, притягиваю подругу к себе, а потом веду к машине. Закидываю чемодан в багажник, усаживаю Машу на пассажирское сиденье, а сама сажусь за руль. Я понимаю, что виновата, и не должна была вспоминать о Матео. А еще я осознаю, что не знала об этом. Машка ни разу не жаловалась, не говорила, что до сих пор страдает. И меня выворачивает наизнанку еще больше. Я отгоняю от себя дурацкие мысли и еду к родителям.

Паркую машину возле дома, выхожу и поворачиваюсь к подруге.

— Сходи в магазин, купи бутылку мартини и закуску. Напьемся, поговорим, — я знаю, что это нужно нам обеим и пока неизвестно, кому больше. Машка кивает, забирает у меня ключи и ставит машину на сигнализацию.

— Ты долго? — спрашивает и указывает на дом.

— Я полчаса и сразу к тебе. С мамой увидеться успею.

Подруга соглашается и идет в супермаркет на углу, а я иду в подъезд, осознавая, что разговор сегодня будет сложным, впрочем, пара бутылок мартини его сгладят.

Я по-быстрому вижусь с родителями и стараюсь освободиться быстрее, но мама не дает такой возможности, начиная расспрашивать. И ее главный вопрос: “Почему я задержалась в Греции? Были проблемы? Что-то с самолетом?”. Пока я придумываю, что сказать, мама выдает:

— Не ври мне, дочка, скажи как есть.

Тут я понимаю, что заставляю маму нервничать, поэтому улыбаюсь, беру ее руки в свои и говорю:

— Я задержалась там из-за мужчины, — мама округляет глаза и переводит взгляд на отца, который удивлен не меньше.

Ну, еще бы!

Я ведь никогда не заводила мимолетных романов. Да еще и за границей. Их девочка всегда была рассудительной. Мои мысли подтверждает удивленный и одновременно разочарованный голос матери:

— Ты завела курортный роман? — как собачку, честное слово. Что это вообще за “завела”?

— Мам, — я перевожу дыхание и рассказываю ей об Алексе, упуская момент нашего знакомства и некоторые детали, совсем ненужные ей.

— А как же Олежек? — мама широко распахивает глаза, а я морщусь.

— Мама, если ты не забыла, Олежек, — я выговариваю его имя максимально язвительно, потому что по-другому не могу, — он мне изменил, мама.

— Но он осознал вину, дочка. Приходил к нам, спрашивал, когда ты вернешься. Он так любит тебя.

— Да, я видела. Так любит, мама… — я встаю и говорю: — Мне пора.

— Но, Алла, — мама пытается “вразумить” меня, но я отмахиваюсь.

— Мама, Олег в прошлом. Я люблю того, с кем осталась в Греции, и я поеду к нему. Да, — предупреждаю ее возмущения, — я поеду и останусь с ним, что бы вы не думали.

Я вижу, что мама хочет сказать что-то еще и понимаю, что Олег великолепный психолог, раз смог так ее обработать пока меня не было. А вот папу, похоже, он не впечатлил, потому что отец говорит:

— Делай как знаешь дочка, но желательно, чтобы этот твой Алекс приехал к нам. А то мало ли, знаешь… — он переживает обо мне, боится, что со мной что-то случится. Я говорю “конечно” и обнимаю папу, крепко прижимаясь к его мощной груди, за которой всегда чувствовала себя как за каменной стеной.

Я выхожу из квартиры спустя час и замечаю машину Машки, а саму подругу рядом.

— Ты все купила? — спрашиваю у нее.

— Ага. Хочешь напиться?

— Ты не поверишь как.

Я действительно хочу выпить. Мне нужно расслабиться и отдохнуть, а еще не думать о том, что неумолимо лезет в голову. Еще чуть-чуть, и я возьму билет прямо сегодня вечером. Прилечу к Алексу и скажу “бери меня”. Да, я знаю, что это паранойя, но чем больше я здесь, тем больше сомневаюсь.

Мы приезжаем к моей съемной квартире через полчаса. Машка вытаскивает пакеты, а я огромный чемодан. Запоздало понимаю, что не привезла ничего из отдыха ни Машке, ни родителям, но это потом. В следующий раз, когда я приеду с Алексом. Когда, а не если — вот это правильная установка.

Наспех принимаю душ, заматываюсь в полотенце и иду к подруге на кухню. Она уже соорудила стол из закуски и выпивки. Последней, к слову, две бутылки.

— Ты решила расслабиться или напиться? — спрашиваю у подруги.

— Я решила все рассказать, — говорит, откупоривает бутылку мартини, разливает его по бокалам и осушает один, тут же наливает вторую порцию.

Я иду переодеться, а когда возвращаюсь застаю подругу полупьяненькой. Бутылка мартини опустошена на треть, и я выпиваю свой бокал, прося жестом налить еще. Подруга наливает и ближайший час мы просто пьем и ржем, как идиотки, потому что соскучились друг по друге. Я рассказываю ей о море, о Каламбаке и о смертной скуке, о горах, где мне понравилось больше всего.

— Ты так уверена в нем? — Машка спрашивает под конец первой бутылки, и я киваю.

— Уверена, но сомневаюсь, — признаюсь ей, что противоречу сама себе. — Он познакомил меня с родителями, признался в любви. Боже, Маша, чтобы ты только видела, как он смотрел на меня, когда я улетала. Я чуть не разрыдалась прямо там, перед ним. Я знаю, что он любит меня. Чувствую. Так нельзя притворяться.

В подтверждение моих слов, раздается трель видеозвонка в Скайп. Я беру телефон и с блаженной улыбкой тычу его Машке.

— Вот видишь! Все, меня нет, — я убегаю в другую комнату и отвечаю на звонок.

— Ну, как ты, малышка? — голос Алекса врывается в оглушающую тишину моей спальни, и я вздрагиваю.

— К тебе хочу, — говорю искренне.

— Ты пьяненькая? — Алекс смеется, а я не могу сдержать улыбки.

— Ага, — киваю. — С подругой пьем мартини. Бутылку уже прикончили.

— Я надеюсь ты пьешь дома? И ты никуда не пойдешь? — его голос звучит обеспокоено, и я отрицательно машу головой.

— Ты как? Положил брусчатку с папой?

— Ага. Устал, как собака.

— Ой. Так у вас уже почти полночь. Чего ты не спишь? — я нервничаю, потому что ему нужно отдохнуть, а он тратит время на разговоры.

— Без тебя не спится. Хочу к тебе, малышка. И тебя хочу, — его голос переходит на хрип, и я теряюсь. — Решай проблемы скорее, Алла. Я хочу к тебе… обещаю, что больше никаких монастырей. Если хочешь, будем ездить по морям круглый год, — он говорит серьезно, а я смеюсь и мотаю головой.

— Не нужно. С тобой я готова быть везде.

Как-то слишком запоздало понимаю, что не сказала ему главных слов. Я не говорила о любви, а сейчас как-то не в тему. Не вот так, через камеру. Я скажу ему это, когда приеду.

— Мы сможем прилететь в Россию вместе? Чуть позже? — спрашиваю у него.

— Можем. Зачем?

— Хочу познакомить тебя с родителями.

— Оу, — выдает Алекс. — Неужели, я настолько хорош?

— Прекрати! Ты же знаешь, что да, — улыбаюсь, а сама так хочу прикоснуться к нему. Я уже соскучилась. Сильно-сильно. Так, что аж выть хочется.

— Ээээ, нет, малышка. Прекращай. Все хорошо. Ты решишь проблемы и приедешь ко мне, ладно? Или я к тебе приеду, если адрес дашь, конечно. Давай, иди, развлекай подругу и перестань разводить мокроту, — Алекс говорит уверенно, хотя я вижу тоску в его взгляде. Даже сейчас, когда он по ту сторону экрана и далеко-далеко от меня, я вижу, как он расстроен, и я знаю, что он тоже тоскует.

Поэтому, когда мы прощаемся, я делаю то, что он велит — развлекаю подругу. До тех пор, пока она не начинает рассказывать свою историю, от которой сердце рвет на куски, а волосы встают дыбом.

Маша говорит и говорит, а я пью, слушаю и изредка задаю вопросы и поддерживаю ее, когда вижу, что ей сложно. Я знала о Матео и раньше, но подруга никогда не рассказывала о нем так, как сейчас. Я вижу, что ей сложно, замечаю, как срывается ее голосы и как блестят глаза от напряжения и слез. И я понимаю ее.

Она познакомилась с ним несколько лет назад в Испании. Она отдыхала на курорте, а он был управляющим в отеле. Он сам ее заметил, сам пришел, соблазнил, говорил красивые слова. Я помню, какой окрыленной была Машка, когда вернулась, а также то, какой она стала через месяц после приезда домой.