Энн Райс - Спасение красавицы

И, понимая, что я могу больше никогда его не увидеть, я подумал, не обвинят ли во всем случившемся его? Кто знает, что станется с Лексиусом, если все свалят на него!

— Быстро делай то, что я сказал, принц, — зарычал на меня капитан, и на его физиономии проступила такая же неистовая ярость, что искажала лицо Николаса.

У летописца была для меня наготове веревка, и двое других мужчин только ждали приказа, чтобы ему помочь. Однако им ни за что не удастся забрать меня вопреки моей воле! Меня так просто не свалишь, как Тристана!

— Хм-м… Покинуть это чудесное место и вернуться в городок, к прежним наказаниям… — медленно проговорил я, оглядывая Лексиуса сверху донизу. Потом задумчиво помолчал, будто мне вовсе некуда было торопиться. При этом я прекрасно видел, как они все больше нервничают, опасаясь, что их вот-вот могут застигнуть.

За их спинами простирался тихий утренний сад. За моей же спиной был коридор, в котором в любой момент мог кто-то появиться…

— Что ж, ладно, — кивнул я наконец, — я с вами отправлюсь, только если этот вот парень отправится со мной. — С этими словами я подступил к Лексиусу и сдернул с его плеч халат, обнажив ему грудь до пояса. В следующее мгновение я вырвал туземца из лапищ капитана и сорвал с него одежду уже полностью. Лексиус весь трясся от страха, но даже и пальцем не шевельнул, чтобы себе помочь.

— Что ты вытворяешь?! — возмутился капитан.

— Или мы возьмем его с собой, — решительно заявил я, — или я никуда не поеду.

На этом я быстро кинул Лексиуса животом вниз на ковер, тот судорожно хватанул воздух и напряженно затих. Волосы закрывали ему лицо, ладони были прижаты к ковру, словно он готовился внезапно подскочить и убежать. Хотя он явно не собирался этого делать. Я удовлетворенно отметил, как сияют на его дрожащей заднице еще свежие следы ремня.

В следующее мгновение я уже вытянулся на ковре рядом с Лексиусом и, обхватив одной рукой его за плечи, другой закинул на себя край колючего шерстяного ковра.

— Ну что же, так и быть, — услышал я над собой растерянный голос Николаса. — Надо торопиться.

И он опустился на колени, взявшись было руками за края ковра. Однако капитан стражи шагнул вдруг вперед и с силой уперся сапогом мне в спину.

— Давай-ка быстро подымайся, — скомандовал он туземцу, — или, клянусь, мы тебя тоже приберем с собой.

Я усмехнулся про себя, видя, что Лексиус даже не шелохнулся, чтобы спастись.

В считаные секунды нас закатали в ковер, крепко притиснув друг к другу, и спасители побежали куда-то со своими тяжелыми ношами. В тесном коконе я обнял Лексиуса за шею, и он приглушенно заплакал мне в плечо.

— Как ты мог так поступить со мной, — причитал он жалобно, однако в его голосе я улавливал благодарные нотки.

— Не ломай передо мной комедию, — сердито шепнул я ему в ухо. — Ты отправился со мной по собственной воле, мой меланхоличный господин!

— Лоран, мне очень страшно, — прошептал Лексиус.

— Не бойся, — утешил я его, ничуть, впрочем, не раскаиваясь в своем суровом тоне. — Ты прирожденный раб, Лексиус, и тебе самому это известно. Теперь ты можешь забыть и о султанах, и о больших красивых дворцах, и о позолоченных наручниках, и о кожаных причиндалах с самоцветами…

Красавица сидела, тихо всхлипывая, посреди уже развернутого ковра в маленькой тесной каюте. На крюке покачивался тусклый масляный фонарь. Судно на всем ходу преодолевало открытое морское пространство, то и дело кренясь на волнах. В иллюминаторы бились на ветру мелкие брызги.

Время от времени девушка робко взглядывала на явно сбитого с толку капитана стражи и рассерженного Николаса, нередко встречаясь с ними глазами.

Тристан сидел в углу, подтянув к себе колени и угрюмо положив на них голову. Лоран же, улыбаясь, расположился на койке, с удовольствием наблюдая за происходящим, точно за потешным действом.

И Лексиус — несчастный красавчик Лексиус — лежал у дальней стены, закрыв лицо локтями, и его нагое тело сейчас казалось бесконечно более уязвимым, чем ее. Красавица никак не могла взять в толк, почему, судя по отметинам, его совсем недавно выпороли и зачем вообще его забрали с собой.

— Не хочешь же ты сказать, принцесса, будто и впрямь желала остаться в этих чужих краях? — чуть ли не с мольбой подступил к ней Николас.

— Но, господин, это такое прекрасное, замечательное место, там столько всего прелестного и интригующего! Зачем вы только за нами приехали?! Почему бы вам было не спасти Дмитрия или Розалинду с Еленой!

— Потому что нас никто не посылал спасать ни Дмитрия, ни Елену, ни Розалинду! — сердито прорычал Николас. — По всем сообщениям, они вполне довольны жизнью в султанских землях, и нам было велено оставить их там.

— Так вот и я была вполне всем довольна у султана! — разозлилась Красавица. — Зачем вы так со мною поступили?!

— Я тоже был очень даже всем доволен, — подал голос Лоран. — Почему б вам было не оставить нас с остальными?

— Я что, должен напоминать вам, что вы являетесь невольниками королевы?! — разъярился Николас, меча свирепые взгляды то на Лорана, то на молчаливо насупившегося Тристана. — И что именно ее величество решает, где и как должны служить ее рабы?! Ваша наглость просто нестерпима!

Красавице ничего не оставалось, как вновь разразиться слезами бессилия.

— Пойдем, — не выдержал наконец капитан стражи. — Нам еще долго по морю плыть, и тебе не следует все это время плакать.

Он помог принцессе подняться на ноги, притянул к себе. Не в силах противиться, девушка прижалась лицом к его кожаной куртке.

— Ну, что ты, не плачь, моя радость, — легонько потрепал он ее по волосам. — Ты ведь не забыла своего господина?

Капитан вывел Красавицу из общей каюты и увлек в соседнюю, совсем крошечную. Под низким, идущим наискось деревянным потолком висела узкая откидная койка. Яркое полуденное солнце с трудом пробивалось сквозь мокрый от брызг маленький иллюминатор.

Капитан сел на край постели и, усадив Красавицу к себе на колено, принялся неторопливо ощупывать, словно вспоминая пальцами, ее тело: груди, бедра, наконец лоно.

Принцесса не могла не признаться себе, что его неспешные прикосновения быстро успокоили ее. Девушка склонилась к его плечу, с наслаждением ощутив его жесткую, проступившую на подбородке щетину, вдохнув терпкий запах его кожаной одежды. Казалось, его волосы пахли свежими ветрами лесных европейских просторов, свежескошенной луговой травой.

Однако она все равно не могла унять слез. Ведь она никогда больше не увидит своей возлюбленной Инанны! И запомнит ли та ее столь недолгие уроки любви? Удастся ли ей найти среди жен гарема кого-то, с кем она сможет разделить свою страсть? Принцессе оставалось лишь надеяться на это. А то, что познала сама Красавица о сладостности, глубине и невыразимой мощи такой любви, останется с ней навсегда.

И даже теперь, в объятиях капитана, она раздумывала о совсем иных разновидностях любви: ей вспоминалась госпожа Локли и ее грубая деревянная шлепалка, которой девушку так крепко потчевали в городке; вспоминался широкий кожаный ремень капитана и его могучий член, который, кстати, сейчас нетерпеливо тыкался ей в нагое бедро сквозь удерживавшую его, словно в заточении, грубую материю бриджей. Красавица нащупала его пальцами сквозь ткань, шевелящийся, словно живущее собственной жизнью существо.

Красавица невольно вздохнула, почувствовав, как ее соски превратились в два затвердевших острия, и подняла глаза на капитана, приоткрыв губы. Тот улыбался, внимательно разглядывая ее. Капитан позволил ей поцеловать его в щетину на подбородке, легонько прикусить его нижнюю губу. Девушка заерзала на его колене, прижимаясь грудью к его куртке. Его ладонь скользнула ей под ягодицу, ощутимо прихватив за нежную щечку.

— Ни рубцов, ни отметин, — посетовал ей в ухо капитан.

— Нет, мой господин, — отозвалась Красавица. У султана ее охаживали лишь маленькими плеточками. Как же они были ей противны!

Принцесса скользнула руками вокруг его шеи, прильнула губами к его рту, проникла языком меж его губ…

— Что-то мы явно забегаем вперед, — отстранился от нее капитан.

— Вам не нравится, мой господин? — прошептала Красавица и прихватила ртом его нижнюю губу, потом скользнула языком по его языку и вдоль зубов, как, помнится, она делала с Инанной.

— Ну, я бы так, наверно, не сказал, — усмехнулся капитан. — Ты даже не представляешь, как я по тебе скучал.

Здоровяк крепко поцеловал ее в ответ и, схватив широкой огрубелой ладонью за грудь, притянул плотнее к себе. Его редкостные могучие размеры действовали на нее невероятно возбуждающе.

— Но, прежде чем я тебя возьму, я бы хотел, чтобы твоя прелестная попка хорошенько разогрелась и покраснела.

— Все ради вашей услады, мой господин, — молвила принцесса. — Но ведь это так долго. Я… Мне так хочется поскорее доставить вам удовольствие!

— Да уж не сомневаюсь!

Капитан скользнул рукой ей между бедрами и, подхватив за промежность, приподнял к себе. Ноги у девушки немощно повисли, оставив ее без малейшей опоры.

Возвращение в городок было для Красавицы точно новое погружение в уже пережитый сон, который ей так и не удалось с себя стряхнуть, от которого она так и не смогла окончательно пробудиться. Однако если она станет слишком много об этом думать, то вновь разрыдается… О Инанна!..

Между тем ее капитан, весь в солнечном сиянии, щедро льющемся из узкого окошка, взирал на девушку сверху вниз, точно золотое божество. Его плохо выбритая щетина слегка поблескивала в полутени, из глубоких, темных от загара складок его красивого мужественного лица горели блестящие зеленые глаза.

Он ловко перекинул Красавицу через колено, и у девушки в голове словно что-то перещелкнулось, как будто она лишилась последних крох сопротивления. И когда его широкая увесистая ладонь опустилась на ее зад, принцесса непроизвольно приподнялась ей навстречу, громко застонала от неминуемо последовавшего чувствительного щипка.

— Какая гладкая да чистая, — подивился капитан, помяв пальцами ее округлости. — Они что, эти арабы, не знают, как надо правильно воспитывать рабов?

И уже с первыми тяжелыми шлепками ее лоно, прижатое к ноге капитана, стало стремительно наполняться соками, сердце бешено заколотилось. Звонкие удары эхом отражались в крошечной каютке. Кожу поначалу пощипывало, потом уже по-настоящему зажгло, затем наполнило ни с чем не сравнимой болью. Из глаз мгновенно заструились слезы.

— Я вся ваша… мой господин, — тихо восклицала Красавица с мольбой и любовью.

А удары с каждым разом делались все чаще и тяжелее. Прихватив свободной рукой ее подбородок, капитан приподнял девушке голову, не прекращая ее лупить.

— О мой господин, мой повелитель, я принадлежу только вам, — сквозь слезы причитала Красавица. Казалось, к ней разом возвратились все воспоминания, связанные с городком. — Я ведь снова буду вашей рабыней, правда? Прошу вас!

— Тш-ш, давай-ка прекрати болтать, — тихо сказал ей капитан и, не медля, наградил ее новой серией самых что ни на есть увесистых шлепков, под которыми она вертелась и извивалась всем телом, крутя задом без всякого стеснения и стыда.

Это нескончаемое наказание уже казалось девушке самым суровым в ее жизни. Она лишь до боли кусала себе губу, только бы не взмолиться о жалости и снисхождении. Она чувствовала: эта трепка — как раз то, что ей требуется и чего она действительно заслуживает, и что именно это сможет избавить ее от всех страхов, горестей и сомнений.

И когда капитан наконец откинул ее на постель, Красавица была уже более чем готова принять его налитой стержень и даже приподняла бедра ему навстречу. Маленькая откидная койка вся содрогалась под его могучими толчками. Под неистово обрушивающейся на нее тяжестью капитана девушка подскакивала на покрывале, шлепаясь излупленными ягодицами на грубую шершавую ткань. Его массивный член, казалось, все сильнее растягивал ее вместилище наслаждения, волшебно заполняя собой. Наконец она достигла вершины страсти, пронзительно стеная сквозь стиснутые губы, и между раскаленными в ее сознании, яркими вспышками оргазма она видела то капитана, то Инанну. Ей то вспоминалась восхитительная грудь Инанны, ее влажная узенькая вагина; то представлялся крепкий внушительный жезл капитана, в яростных последних толчках извергающий в нее семя. И она кричала от радости и боли, а капитан пытался прикрыть ей рот ладонью, заглушая ее вопли, в которых словно рвалось на свободу все ее существо.