Когда все закончилось, Красавица некоторое время лежала под ним, всем телом содрогаясь от судорожных вздохов. И даже испугалась, когда капитан поднял ее с постели, стягивая с себя ремень.

— Но что я такого сделала, мой господин? — прошептала она.

— Ничего, моя прелесть. Просто я хочу, чтобы эта чудесная попка и эти ножки стали такого цвета, какими им и подобает быть.

Поставив девушку перед собой, капитан снова уселся сбоку на постель с расстегнутыми бриджами и торчащим из них членом.

— О господин… — взмолилась она, вся растворяясь в накатившей слабости. Однако отголоски отбушевавшей страсти вместо того, чтобы затихать, делались лишь сильнее.

Капитан сложил ремень вдвое.

— Теперь каждое наше утро на море будет начинаться с хорошей взбучки. Ты меня слышишь, принцесса?

— Да, мой господин, — тихо вымолвила Красавица.

Итак, все вернулось в свою колею. Так просто! Девушка покорно сцепила руки за толовой. Что там ей грезилось на корабле султана насчет того, чтобы найти свою любовь? Да, то, что сбылось, оставило по себе божественные впечатления, и, возможно, она еще вкусит их сладости. А пока что у нее есть ее несравненный капитан.

— Раздвинь-ка шире ноги! — велел он. — И я хочу, чтобы ты резво отплясывала под моим ремешком. Получше шевели бедрами!

Ремень взялся за работу, и девушка, громко стеная, что есть силы раскачивала задом влево-вправо, и от этих энергичных движений ей как будто становилось не так больно. В паху у нее вновь запульсировало, сердце сжалось от радости и страха.

В общей каюте уже почти стемнело. Красавица лежала на ковре рядом с Лораном, оказавшись с ним вдвоем на одной подушке. Капитан, Николас и другие «спасители» отправились компанией поужинать. Невольников уже накормили, и Тристан успел даже уснуть в углу каюты. Лексиус тоже незаметно прикорнул. Судно было маленьким и бедно снаряженным, так что для рабов не было предусмотрено на нем ни клеток, ни даже наручников.

Красавицу по-прежнему озадачивал тот факт, что спасли из султанского плена только ее, Лорана и Тристана. Или, может, у королевы появились на их счет какие-то особые соображения? Как это нестерпимо ужасно было пребывать в неведении и мучиться от зависти к Елене, Дмитрию и Розалинде!

А еще Красавицу немало тревожил Тристан. Николас, его бывший господин, и словом не перемолвился с принцем с момента отплытия. Он никак не мог простить Тристану, что тот вовсе не желал, чтобы его спасали.

«Взял бы наказал его покрепче, да и дело с концом», — думала Красавица.

Зато на протяжении всего ужина она не переставала восхищаться Лораном и тем, в какой строгости держит тот Лексиуса. Лоран заставил туземца съесть ужин и выпить немного вина, хотя бывший управляющий и настаивал, что ничего не хочет. А потом Лоран стал заниматься с ним любовью, причем как можно неспешнее, назло явной стыдливости Лексиуса, которого до смерти смущало то, что его пользуют у всех на виду. Такого утонченного и кроткого невольника, как Лексиус, Красавице еще встречать не доводилось.

— Он слишком уж нежен для тебя, — шепнула она Лорану, когда они легли рядом отдыхать в этой теплой и тихой каюте. — Пожалуй, как раб он скорее подходит для леди.

— Ну, можешь им попользоваться, если хочешь, — улыбнулся Лоран. — Можешь даже выпороть его, если он того заслуживает.

Красавица рассмеялась. Она еще ни разу не порола другого раба и даже не испытывала такого желания. Хотя… кто знает…

— Как тебе это удалось, — подивилась принцесса, — с такой легкостью перейти от раба к господину?

Она очень обрадовалась возможности поговорить с Лораном. Этот принц всегда несказанно восхищал ее. Красавица никак не могла избавиться от засевшего в памяти образа Лорана, привязанного к позорному кресту. В этом человеке крылось что-то необычайное, отличающее его от всех других — девушка не могла это выразить словами. Он как будто обладал неким особым мировосприятием, ни на кого не похожим пониманием жизни.

— Видишь ли, я никогда, по сути, не был предназначен для чего-то одного, — сказал Лоран. — В своих грезах я неизменно оказывался на обоих концах этого действа. Так что, едва узрев такую возможность, я тут же сделался господином. А постоянный переход от одной ипостаси к другой и обратно в каком-то смысле обостряет ощущения в целом.

От бархатистой доверительности в его голосе, от мягкого ироничного тона, граничащего с усмешкой, Красавица почувствовала, как внизу живота шевельнулось легкое сладостное томление. Девушка повернулась к Лорану, желая увидеть в сумерках его лицо. Его тело было таким крупным, в нем таилось столько мощи, даже когда он просто лежал отдыхая. Принц был даже выше ее капитана. И, кстати, его могучий орган еще не успел как следует уснуть и явно был готов к тому, чтобы его вдруг пробудили. Принцесса взглянула в темно-карие глаза Лорана и поняла, что он с улыбкой разглядывает ее, как будто читая ее мысли.

Внезапно застеснявшись, Красавица вспыхнула. Нет, она не могла влюбиться в Лорана. Это было совершенно невозможно!

Однако, почувствовав на щеке прикосновение его губ, она не отстранилась.

— Прелестная моя, непослушная детка, — промурлыкал он ей в самое ухо, — знаешь, может, это наш с тобой единственный шанс… — И его голос перешел в низкий рокот, похожий скорее на урчание льва. Жаркие губы страстно прихватили ее за плечо.

— Но капитан…

— О да, он страшно разозлится! — усмехнулся Лоран и перекатился на девушку, подмяв ее под себя.

Красавица скользнула руками ему за спину, обхватывая его на редкость огромное тело. Сейчас огромная фигура Лорана, как никогда, впечатлила ее, заставив почувствовать себя очень слабой. Если он снова ее поцелует, она уже точно не сможет ему сопротивляться.

— Он нас накажет, — выдохнула девушка.

— Ага, очень на это надеюсь! — отозвался Лоран, с насмешливым вызовом подняв брови и крепко поцеловал ее, даже грубее и требовательнее, нежели сам капитан.

Поцелуй Лорана был таким долгим, таким проникновенным, словно пронзающим до глубины души. И Красавица, ощущая свои груди точно два прижатых к нему бьющихся сердца, уступила его силе. Вмиг она почувствовала, как его крупный пенис вторгается в ее влажную щелку, едва не раня ее своей беззаботной мощью и настойчивостью. Он принялся властно приподнимать ей бедра с пола и резко отбрасывать обратно. Непомерная толщина его органа казалась настолько мучительной, что Красавицу быстро захлестнуло жаром и сладостными спазмами оргазма, напрочь лишившего ее сил, и она безвольно и податливо заколебалась под ним. И когда он наконец исторгнулся в нее, ей казалось, будто все ее тело словно избито и истерзано, и полностью подчинено его буйным и загадочным духом.

После они тихо и безмятежно лежали рядом. Красавица даже немного сожалела, что поддалась ему. И почему ей никогда не удавалось полюбить кого-то из своих господ? Почему этот странный, насмешливый раб настолько для нее притягателен? Она уже про себя оплакивала свою несчастную участь, готовая разрыдаться. Ей случилось полюбить Инанну — теперь же Инанна для нее недосягаема. Конечно, у нее есть ее замечательный, великолепный капитан, ее очаровательный грубиян. Но все же… От жалости к себе Красавица расплакалась. Время от времени она взглядывала на спящего Лорана, темным силуэтом вздымающегося подле нее, словно опасалась его разбудить. Впрочем, плакала она очень тихо.

Когда капитан явился в каюту, чтобы забрать Красавицу к себе в постель, она легонько пожала руку Лорану, и тот сонно ответил ей молчаливым пожатием.

Лежа подле капитана, Красавица пыталась представить, что станется с ней, когда они достигнут земель, подвластных королеве. Ей наверняка придется отработать присужденный ей срок в городке. И это было бы правильно и честно. Ее ни за что не заставят отправиться в замок. И Лоран с Тристаном будут, разумеется, в городке. Но если ее все ж таки принудят вернуться к королеве, она всегда сможет сбежать оттуда, как Лоран… И образ привязанного к позорному кресту принца снова нарисовался в ее памяти.


Дни морского пути промелькнули для Красавицы словно в забытьи. Неизменно суровый капитан забирал ее к себе при каждом удобном случае. Однако принцесса все равно нередко находила возможность снова заняться любовью с Лораном. И всякий раз это происходило тихо, тайно — и все так же терзало ей душу.

Тристан между тем упрямо твердил, что его нисколько не беспокоит, что Николас на него сердит. По возвращении в городок он намеревался поступить в общественное услужение, так же как отдался у султана на нужды его дворца. Он говорил, что это короткое пребывание в чуждых краях многому его научило.

— Ты была совершенно права, Красавица, — говорил он, — когда напрашивалась на самые жесткие наказания.

Однако принцесса не могла не прознать, что Лоран весьма усердно «пестует» Тристана с Лексиусом, выбирая себе кого-нибудь из них по настроению, и что Тристан чрезвычайно высоко ценит Лорана по своим каким-то личным соображениям.

Лоран даже позаимствовал у капитана ремень, чтобы пороть обоих своих подданных, к чему оба они, надо сказать, отнеслись весьма благодушно. Красавица лишь изумлялась, как же это Лоран сумеет снова сделаться рабом, когда их привезут однажды в городок. Звуки его хлестких ударов, когда он порол двоих невольников, проникали даже в маленькую каюту, где спали капитан с принцессой, и это порой не давало ей уснуть.

Удивительно, думала она, что Лоран еще не попытался как-то взять верх над капитаном. Сказать по правде, капитан искренне восхищался Лораном, они даже сделались добрыми друзьями, что не мешало капитану частенько напоминать принцу, что тот всего лишь пойманный и наказанный беглец и что в городке ему совсем не поздоровится.

«Эта поездка по морю совсем не та, что в прошлый раз, — с улыбкой подумала Красавица. Нащупав на ягодицах оставленные капитаном бугристые отметины, девушка потыкала в них пальцами, ощутив в ответ болезненную пульсацию. — Так бы плыть себе и плыть, ничего больше не желая».

Однако, говоря себе это, девушка немного покривила душой: на самом деле она уже томилась по городку, жаждая вновь с головой погрузиться в его насыщенную жизнь. Ей страсть как хотелось вновь увидеть этот трудящийся, хлопочущий, толкающийся вокруг нее мирок. Хотелось найти свое место в его едином организме, всецело отдаться ему, как намеревался сделать это Тристан. И лишь тогда забудутся для нее необъятность и изобретательность султанского двора. Лишь тогда изгладятся из памяти, оставив ее в покое, дивный запах и нежные прикосновения Инанны.

Где-то на двенадцатый день капитан объявил Красавице, что они без малого добрались до дома и что сперва заглянут в порт, принадлежащий соседнему королевству, а уже следующим утром причалят в гавани во владениях ее величества.

Красавицу охватило нетерпение, смешанное отчего-то с нехорошими предчувствиями. Пока Николас с капитаном встречались на берегу с королевскими посланниками, она сидела в каюте с Лораном и Тристаном, отвлекая себя тихой беседой.

Все трое выразили надежду остаться в городке, при этом Тристан в который раз обмолвился, что больше не любит Николаса.

— Я могу любить лишь того, кто способен мною владеть и крепко наказывать, — добавил он несмело и быстро блеснул глазами на Лорана.

— Николасу следовало бы крепко тебе всыпать, как только мы ступили на борт, — подтвердил тот. — Тогда бы ты снова признал в нем господина.

— Да, но ведь он этого не сделал! Он же в конце концов хозяин, а не я. Когда-нибудь я проникнусь любовью к некоему господину, однако он должен быть могущественным и властным повелителем, способным самому все решать и не проявлять ни малейших слабостей в отношении своего раба.

Лоран согласно покивал.

— Если меня когда-нибудь помилуют, — тихо заговорил он, глядя на Тристана, — и мне однажды выпадет возможность оказаться среди королевских придворных, я непременно выберу тебя своим рабом и вознесу к таким высотам бесценного опыта, о коих ты и не мечтал.

Тристан на это улыбнулся, снова вспыхнув, опустил было взгляд и снова сверкнул глазами на Лорана.

Только Лексиус сидел тихонько в стороне. Впрочем, Красавица не сомневалась, что, получив хорошую выучку у Лорана, он перенесет все, ему уготованное. Она несколько опасалась, разве что представляя Лексиуса в городке на «вертушке». Бывший управляющий весь казался таким изящным, благородным, в его больших глазах читалась такая неискушенность! И всю эту прелесть и обаяние с него вдруг грубо сдерут, точно красивую одежку!.. Хотя они с Тристаном это наказание вынесли…


Уже глубоко к ночи, когда их судну оставалось совершить всего один переход перед портом королевы, капитан спустился по лестнице к их каютке мрачнее тучи. Под мышкой он принес красивый плетеный сундучок и поставил его к ногам Красавицы в их маленькой каморке.